«Хм! — представив будущее, я мысленно усмехнулся. — Это даже интересно. Кто лучше покажет себя в крымских горах и лесах, воины Гавраса или мои вароги? Посмотрим».
Я занимался делами орды. Продолжал посылать к соседям разведчиков и вербовщиков, устраивал праздники, посещал кочевья, поднимал по тревоге конные сотни, вместе с лучшими воинами выезжал на охоту и собирал кощеев. Кто это такие? Да уж не бессмертные и непобедимые злыдни, чья смерть в иголке, которая хранится в яйце, которое находится в утке и так далее. Кощеи — главы аилов и кошей, самые уважаемые люди рода, местная знать. Они точно знают, сколько скота в племени, сколько лошадей, припасов, оружия и воинов, где их пастбища и откуда ждать угрозу. Именно с них, как моя правая рука, спрашивает Торэмен — бек за все просчеты, и это в порядке вещей. А на мне только общий контроль.
В заботах и хлопотах пролетел месяц. Вокруг, по — прежнему, спокойно и не происходило ничего неожиданного. Даже скучно. Но, наконец, появился Юрко Сероштан, который привел передовой отряд черных клобуков. В орду пришла первая сотня воинов и это были лихие бойцы, матерые степные рыцари, которым все равно с кем биться, хоть с ромеями, хоть с половцами, хоть с католиками. Главное — расплатиться с ними не забудь, а иначе сам под ударом окажешься.
Как я уже говорил раньше, современные черные клобуки прообраз казачества. Каждый мужчина — воин. Хозяйство тянут женщины. А подростки с малолетства готовятся к сражениям. Если выражаться иначе, то это заточенное на войну сообщество племен, которое во многом напоминает мою орду. Ведь среди черных клобуков люди из разных народов, разного вероисповедания и разных языковых групп. Есть потомки тьмутараканских дружинников и готов, торки, берендеи, печенеги, коуи, половцы и турпеи. Объединяет их лишь одно — все они служат русским князьям и царю Изяславу. Но в последнее время между государем Всея Руси и черными клобуками пробежала черная кошка. Изяслав Мстиславич, подражая римлянам и ромеям, решил рассредоточить степняков вдоль границ. Кого‑то в Рязань и Чернигов направляет, а часть планирует перебросить в Галич и Владимир — Волынский. Вот только черные клобуки разбредаться желанием не горят. По крайней мере, не все. Поэтому вожди степняков, собравшись вместе, обратились к царю с просьбой, не раскидывать их по границам, а позволить выбрать своего князя, который станет вассалом Изяслава.
Пять лет назад, когда положение Изяслава Мстиславича было неустойчивым, предложение черных клобуков могло быть принято сразу, без долгих споров и размышлений. Но сейчас многое иначе. Царь есть царь. Ему новые князья, пусть даже преданные вассалы, не нужны. Он заинтересован в централизации власти и уменьшении количества крупных феодалов. А тут еще Рюриковичи влезли — только они имеют право быть князьями, а остальные самозванцы. После чего царь отказал вождям черных клобуков и сказал: «Кто не хочет подчиняться, того не держу». Тем самым он указал своим верным союзникам на дверь и степняков это задело. Пока еще они подчиняются царю, тем более что он не вечен, а его наследнику снова понадобятся лихие всадники. Однако осадок остался, и некоторые племена черных клобуков стали посматривать на степь. Особенно сильно недовольство выражалось среди берендеев и с первым отрядом наемников, которых завербовал Сероштан, прибыли два вождя, Сатмаз Каракозович и Кокай Мнюзович. Они хотели осмотреться и принять личное участие в походе на Крым, дабы понять, стоит вести со мной дела или лучше остаться в Поросье, где находились основные кочевья берендеев.
Разумеется, я принял Сатмаза и Кокая, словно дорогих гостей. Все им показал и рассказал, окружил вниманием и заботой, приглашал на военные советы и делился некоторыми планами. Вожди это оценили и послали к своим кочевьям гонцов, видимо, за подкреплением, которое присоединится к нам перед Перекопом или уже в Крыму. А потом начали подходить другие отряды, не только черные клобуки, но и молодые батыры от соседей. Всех нужно встретить и с каждым поговорить, пообещать богатую добычу и красивых девок — полонянок. Степнякам, особенно молодым, мои обещания пришлись по душе и в конце лета на реке Саксагань, помимо воинов орды, собралось еще две с половиной тысячи степняков. Пришла пора выступать. Ждать отставших смысла не было, кто захочет, догонит в пути. Однако произошла заминка.
В тот день, когда я собирался провести последний военный совет и объявить о дне, когда войско покинет реку Саксагань, появился еще один гость. Изяслав Мстиславич прислал сотника Ольбьеря Шерошевича, который привез слово царя.
Я уже понимал, что ничего хорошего не услышу. Но принял сотника, который был черным клобуком.
— Приветствую тебя, Вадим Сокол, — Шерошевич, молодой черноусый воин, слегка кивнул.
— И тебе привет, Ольбьерь Шерошевич. С чем приехал?
— Царь Всея Руси Изяслав Мстиславич шлет тебе свое слово.
— Говори.
Сотник помолчал, собрался и ответил:
— Не ходи против ромеев, Вадим. Не буди лихо и не вноси раздор в наш союз. Мне от крымских торговцев выгода, а ты несешь разор и убыток. О чем мы с тобой говорили — все в силе, я ничего не забыл. Но Крым не для тебя, отступись.
Шерошевич замолчал, а я спросил:
— Это все?
— Да.
— К вождям черных клобуков, кто решил со мной в поход идти, тоже слово есть?
— Есть.
— Мне его скажешь?
— Нет. Оно только для них.
Итак, Изяслав решил мне помешать. Что было, то прошло, и ромеи для него ближе, чем венеды. Царь надеется, что я отступлюсь и, наверняка, Шерошевич будет угрожать вождям черных клобуков. Расклад дрянной, но чего‑то подобного я ожидал. Поэтому отпустил царского посланца и через час был в Киеве.
Царь находился в столице. Однако меня не принял. Как так? А вот так! Видимо, он опасался, что я напущу на него какие‑то чары или сумею отговорить.
Меня это разозлило. Давно такого не было, что кто‑то из сильных мира сего отказывал мне в разговоре. Но я быстро успокоился, оторвался от царских шпионов, которые пошли по моему следу от детинца, и ближе к полуночи оказался на одном из торговых складов ладожских Соколов. Здесь встретился с Валентином Кедриным и нашими разведчиками, которые подтвердили мои предположения. Ромеи снова близки к трону, обещают царю золотые горы и он склоняется на их сторону. При этом венедов оттесняют, а городского тысяцкого Федора Брагина, нашего человека, отправили в Муром.
Выслушав варогов, я велел им выйти и остался один на один с Кедриным. Убийца проверил, насколько плотно закрыта дверь, подошел ко мне и вопросительно кивнул:
— Что скажешь, вождь?
