– Блин! Уроды! Мне раньше и в голову не приходило, что такое возможно.
– Ну прямо, можно подумать, у тебя на родине не совершается подобных преступлений!
– Мда… Ну, прямо подобных все-таки нет… Хотя ты, конечно, права…
– Если бы у твоих богатых соотечественников была возможность отнимать чужие жизни, чтоб продлить свою, они б наверняка это делали.
– Они б еще при этом и не платили. Наверняка.
– Как же им тогда удавалось бы договариваться?
– А нашли бы способ. Если б и платили, то очень мало, не всегда и не всем… С ума сойти! Если только задуматься, сколько грязи на самом деле и в Ночном, и в Дневном мире.
– Ну да! – воскликнул проходивший мимо Ферранайр. – Пока такие торчат в нашем мире, без грязи не обойтись!
– Иди на хрен! – огрызнулся Илья.
– Да ладно… Раз являешься дерьмом, так чего уж теперь… Это только могила исправит.
– Эк тебя на дерьмо-то тянет…
– Ты готов себя дерьмом признать, лишь бы выплюнуть какую-нибудь гадость?
– Заткнулся бы ты, а?
– Выродок, – презрительно скривился одноклассник-аргет. И поспешил уйти.
– Как они меня достали! – выдохнул Илья.
Мирним мягко коснулась его локтя.
– Плюнь на них. Куда важнее возможность стать магом, чем необходимость стукаться локтями с этими чванливыми придурками. Ну, в самом деле – они же просто тебе завидуют! Ты из немагического мира, а у тебя вон как дело пошло.
– Слушай! – Искра поспешила пересечь всю залу для самостоятельных занятий и взяла Илью за локоть. И даже понизила голос, что было ей несвойственно. – Нам надо поговорить, и именно на эту тему! Ребята нападают на тебя несправедливо. Но ты должен понимать – это все по старой памяти. Они рано или поздно сообразят, что все изменилось. Я и сама сперва, признаюсь, решила, что ты обыкновенный оболтус, как почти все мальчишки. Просто лентяй. Ну и хорошо, что это не так. Теперь твой долг – помочь мне вправить мозги остальным нашим соотечественникам! Мы должны всем в этом мире доказать, что в Дневном мире живут люди, способные стать хорошими магами. Давай-ка обсудим, как возьмемся за лодырей, в том числе и за твоего приятеля Сергея!
Илья не выдержал и расхохотался.
– Слушай, Искра, ты такая бойкая девчонка. Тебе б каким-нибудь делом заняться. Крестиком повышивать, например.
– Да самое важное дело, которое стоит перед нами – доказать, что…
– Слушай, ничего я никому не собираюсь доказывать.
– Интересное дело! Тебя только что назвали дерьмом только потому, что ты родился в нашем мире, и ты не хочешь доказать, что можешь быть магом?!
– А мне плевать, что обо мне думают те, на кого мне плевать. И отстань от меня, ради Бога. Я не горю желанием никого дрючить на тему учебы.
– Ну и очень жаль! – вспыхнула девушка. – Из-за таких, как ты, о нас и будут думать, что мы просто тупицы!
И, развернувшись, вылетела из залы. Она, похоже, хотела как следует хлопнуть дверью, но створки не были для этого предназначены, и хлопка не получилось. Юноша снова рассмеялся – Искра показалась ему такой забавной, что неприятное чувство после «беседы» с Ферранайром почти совсем развеялось.
После каникул учеба пошла своим чередом. Уроки занимали добрую половину всего времени, на домашние занятия оставалось не так уж много времени, а еще приходилось посещать фехтование и верховую езду. Илье приходилось прилагать немало усилий, чтоб найти возможность заниматься поисками и читать книги о традициях, связанных с продлением жизни при помощи особых обрядов, а также об Истоках.
О последних можно было найти много разных сведений – и легенд, и сказок, и околорелигиозной литературы. Выяснилось, что единобожие, существовавшее в Ночном мире, было связано именно с этими таинственными озерами, которые даровали избранным чародеям новую жизнь. Разобраться в чужой религии с налету было затруднительно, да юношу это и не интересовало. Он хотел знать только, как и почему происходит омоложение чародея, как это все выглядит и как обставляется. А также обо всем, что связано с обрядами, лишающими жизни юных магов и отдающие их молодость старым.
И узнал, что, оказывается, проведение подобного обряда однозначно и навсегда закрывает виновнику путь к Истоку. Достаточно было одного-единственного раза. Илья не понял, в чем тут дело, но след на энергетике чародея оставался, и священники это видели сразу. «В самом деле, тут пойдешь на совершение обряда только в самом крайнем случае, – подумал он. – Только тогда, когда тебя отверг Исток, и ты знаешь, что у тебя нет другого шанса. А этот лорд Инген, похоже, просто маньяк, раз начал сразу с обрядов».
Прежде школьник-аурис не обращал внимания на то, чем в свободное время занимается Санджиф, куда он ходит и почему. Но в первое же воскресенье, когда друг с утра пораньше поднялся с постели и стал собирался, встал и сам.
– Ты куда? – спросил Илья.
– В собор, – сын лорда сосредоточенно застегивал старомодно выглядящую куртку. – Как всегда.
– Можно с тобой?
– Можно, – помедлив, ответил тот. – Хочешь посмотреть на Исток? Но к самому Истоку тебя не пустят. Туда спускается только тот, кто уже готов.
– Да я и… Я просто хочу посмотреть. Если это, конечно, можно.
– Конечно, можно. Если хочешь, – Санджиф подождал, пока друг оденется, и протянул ему широкую белую накидку длиной чуть выше колен. – Держи.
– Что это?
– Этот плащ положено надевать поверх одежды, входя в храм, – на сгибе локтя он держал такую же накидку. – Идем. Внизу ждет автобус, довольно многие учителя и школьники посещают один из трех соборов.
– Собор в Уинхалле?
– Нет. В Эйбевере. Но здесь неподалеку есть портал, до него пятнадцать минут езды, и от него – минут пять. Быстро.
Небольшой автобус не походил на школьный, в том числе и потому, что был лишен колес – он не ехал по шоссе, а скользил по полуметровой прослойке воздуха над ним, поэтому двигался очень мягко. В нем оказалось всего двадцать шесть мест, и учителя с учениками школы рассаживались вперемежку. Илья заметил и учительницу истории, закутанную в длинную белую накидку, Мирним с ней не было. Женщина посмотрела на юношу очень сдержанно, и стало ясно – она знает, что этот молодой человек ухаживает за ее дочерью.
Собор, перед которым остановился автобус, сперва показался Илье традиционно-готическим, потом – вырубленным прямо в скале, хоть и старательно, искусно, однако сохранившим природные очертания горы. Ощущение монолитности, незыблемости, естественности, исходящее от этого титанического строения, рядом с которым и Исаакиевский собор показался бы не таким уж большим, произвело впечатление на уроженца Дневного мира.
На входе он схватился за накидку, которую до того держал в руках, сперва запутался с непривычки. Завязки были длинные, и Санджиф остановился рядом с другом – помочь ему завязать их так, чтоб они его не душили. Внутри собора было просторно и полутемно, горели сотни, если не тысячи больших толстых свечей (на подставках, поднятых высоко над головой, а значит, ставили их не посетители, как в православных храмах), а также крохотные масляные лампадки, каждая из которых поместилась бы на ладони. Аромат благовоний, совершенно не похожих на ладан, карабкался по каменным выступам и мешался с холодным зимним воздухом, проникавшим через двери.
