И вот они очутились в этом зале, в святилище, которое было центром всего комплекса. Бесконечные ряды матовых, чуть светящихся саркофагов терялись в глубине огромного помещения; полумрак, тишина, свежий прохладный воздух, мерное подмигивание разноцветных огоньков… Тут билось живое сердце Брегги, пережившее Разрушение, вселенскую катастрофу, едва не уничтожившую этот мир. Когда же она произошла? Надо не забыть поинтересоваться, напомнил себе странник, потирая висок.
Хранительница подошла к ближайшему саркофагу, темному, словно застывшему в ожидании.
— Этот кокон начнет работать, как только в него поместят эмбрион. Сейчас он пуст, и карут бездействует.
— Карут? Что это? — такого слова Блейд раньше не слышал. Он стиснул челюсти, пытаясь совпадать с болью; последние полчаса голова буквально разламывалась на части. Взгляд его бездумно скользнул по крошечным огонькам на панели саркофага, потом переместился на небольшой цилиндр в руках женщины. Видимо, она вытащила его из пульта под коконом — тем, который терпеливо дожидался своего драгоценного содержимого.
— Вот, посмотри… — руки Блейда ощутили гладкую и холодную металлическую поверхность. Карут оказался неожиданно тяжел, хотя был невелик — дюймов пятнадцать в длину. — Это устройство контролирует все изменения в организме будущего ребенка. Зародыш должен развиваться в стабильных условиях… Ты понимаешь, о чем я говорю? — Заметив, как побледнел гость. Хранительница бросила на него обеспокоенный взгляд.
— Понимаю… — собственный голос, хриплый и срывающийся, показался Блейду чужим. В висках стреляли молнии, затылок трещал, словно асфальт под ударами отбойных молотков. Он пошатнулся и с трудом пробормотал: — У нас… тоже… есть… такие… такие…
Он уже не слышал ответа старой бреггани. Боль — резкая, нестерпимая -стальным обручем охватила лоб, разрывая мозг на части. Он знал, что это такое: дьявольская машина Лейтона подцепила его на крючок и тянула обратно, в мир Земли, в мрачные катакомбы Тауэра, в стальное кресло, над которым нависал раструб коммуникатора с водопадом разноцветных проводов. Время брегганской командировки истекло.
Судорожным движением странник прижал карут к груди; боль яростным зверем терзала его плоть. Он почувствовал, как отказывают ноги и откинулся назад, на спину, чтобы не повредить хрупкий прибор. Он рухнул на пол, сильно ударившись затылком о каменные плиты, но не развел рук. Он не ослабил хватку и тогда, когда боль окончательно завладела его сознанием, швырнув в непроницаемый мрак беспамятства.
— Ну, что ж, — его светлость, покопавшись в стареньком портфеле, выложил на стол объемистую синюю папку, — я доволен результатами вашей последней экспедиции, Ричард. Очень доволен.
Дж. важно кивнул. Он тоже был доволен, хотя причины его хорошего настроения диктовались совсем иными соображениями, чем у Лейтона. Ричард Блейд вернулся из Брегги две недели назад, и старому профессору хватило этого времени, чтобы трижды разобрать и собрать карут. Самое интересное, что после всех этих манипуляций прибор продолжал работать! Видимо, древние обитатели Триречья и в самом деле отличались редким мастерством.
Но успехи Лейтона в изучении брегганской добычи не слишком занимали шефа МИ6А. Главное, что Дик вернулся целым и невредимым после трехмесячного отсутствия, и никакие женщины, ни из златой Праги, ни из темных глубин космического пространства им за этот срок не интересовались. Таинственная Дана-Кассида исчезла без следа, ее лондонское гнездышко на Йеллоу сквер опустело, и люди Дж., следившие за ним, а также за квартирой Блейда и его коттеджем в Дорсете, не могли обнаружить ничего подозрительного.
— Я доволен, — повторил Лейтон, на правах хозяина плеснув в рюмки гостей бренди. Он встал, прошелся по своему кабинету, покачивая головой и топорща горб, потом похлопал Блейда по плечу. — Пожалуй, эта штука, которую вы раздобыли, бесполезна для наших с вами дел, но в других отраслях, — тут он скосил на Дж. янтарный зрачок, — особенно в химической промышленности, ей цены нет!
— В самом деле? — с вежливым равнодушием заметил Дж.
— Безусловно, друг мой, безусловно! — Лейтон поднял узловатый палец и, многозначительно покачивая им, продолжал: — Этот карут, или компенсатор, как я его называю, способен с фантастической точностью поддерживать параметры любого физического или биохимического процесса! Давление, температуру, молекулярный состав, электромагнитные характеристики — все, все! Причем в довольно широком диапазоне!
— Хм-м, — пробормотал Дж., — и что это вам дает? — Он сделал глоток и одобрительно причмокнул: — Великолепный бренди, сэр! Какого года?
Сверкнув глазами, Лейтон уставился на него, потом воздел руки к потолку.
— Великий Создатель, как я устал просвещать невежд! Дж., вы не стоите выпитого вами коньяка! — Тем не менее, его светлость потянулся к графину и подлил шефу МИ6А еще. — Вы знакомы, например, с проблемой выращивания искусственных алмазов?
Дж. с нарочитой печалью покачал головой.
— Увы, сэр! Алмазы, что искусственные, что натуральные, не по карману честному государственному чиновнику.
— Из искусственных не соорудишь булавку для галстука, мой дорогой; они слишком малы и применяются как абразивный материал. Но с этим карутом… с ним, я почти уверен, можно вырастить большие кристаллы! Камни, имеющие ювелирную ценность!
— Превосходное известие для казначейства Ее Величества, — сдержанный энтузиазм Дж. носил явно иронический оттенок.
— Вы сомневаетесь? — Лейтон хлопнул по лежавшей на столе папке. -Здесь — принципиальные схемы компенсатора, а через неделю будут готовы рабочие чертежи. Затем я передам их специалистам, и мы поторгуемся с премьером, в какую сумму оценить это важнейшее для британской промышленности приобретение. Я полагаю, в два-три миллиона, если не больше!
Его светлость задумчиво уставился на синюю палку, вероятно, прикидывая, сколько нового оборудования можно будет закупить на такие деньги.
— Эти древние обитатели Брегги были великолепными инженерами, -наконец пробормотал он. — Уровень их теоретических познаний примерно соответствовал нашему современному, но какая бездна изобретательности! И какой долговечностью обладали их устройства! Жаль, что их гений в конце концов сгубил мир…
При этих словах Блейд почувствовал признаки волнения.
— Скажите, сэр, вы не пытались оценить примерный возраст этого прибора? — он покосился на папку. — Ведь я так и не выяснил дату катастрофы…
— Ну, это теперь имеет чисто академический интерес, — его светлость пожевал губами. — Однако мы сделали изотопный анализ. Любопытные результаты! Прибору лет четыреста — пятьсот, Ричард. А это значит…
