Питер Нейл - Звезда Судьбы

Вокруг повсюду виднелись трупы, — это были те немногие из приверженцев Теринаса, что еще оставался в живых на рассвете, когда войско атланта выступило в поход. Не осталось никого, кто мог бы приветствовать Кулла с Сойан-Таном и поздравить их с победой, — если это и впрямь можно было назвать победой. Помимо людей, здесь же валялись и трупы животных, вперемешку с какими-то ветками, камнями, обломками и прочим мусором. Словно гигантской метлой, их смело к дальним стенам, окружавшим поселение.

Внезапно какой-то отблеск в небесах привлек внимание атланта.

— Сойан-Тан!

Взглянув в ту сторону, тот также увидел это.

Огненный столп, излучавший невыразимый свет, устремлялся к затянутым тучами небесам и мгновение спустя все исчезло, — звезда покинула землю, вернувшись в свой мир. Все, что осталось от нее — это тонкий язык огня, поднимавшийся прямо из дымящихся руин, на месте которых некогда высился храм Алого Солнца.

С такого расстояния Кулл с Сойан-Таном могли разглядеть лишь смутные очертания за поднявшейся пылевой завесой. Однако, они видели, что гора словно бы раскололась пополам, обрушившись и погребя под собой зиккурат и адскую бездну, таившуюся в его недрах.

Кулл с трудом поднялся на ноги. У него болело все тело, и из множества порезов сочилась кровь. Сойан-Тан также встал. Они заметили в селении несколько уцелевших каменных домов, которые не зацепил порыв адского ветра. Именно туда теперь и направились двое выживших героев. Шагавший почти вслепую Кулл следовал первым, а за ним с трудом тащился старец. В сером свете угасающего дня они отыскали для себя постель; сейчас им не нужно было ничего, кроме сна и забвения.

Стянув с себя кольчугу и верхнюю одежду, атлант забрался под покрывало и мгновенно провалился в глубокий сон без всяких видений. Если бы даже сама преисподняя пробудилась в ту ночь, высылая на землю легионы монстров, дабы пожрать весь мир, атлант Кулл не пробудился бы ни на мгновение.

Впрочем, сегодня он уже видел пробудившийся ад.

Наутро он проснулся уже довольно поздно. Солнце сверкало сквозь открытые окна дома. Несколько мгновений у Кулла ушло на то, чтобы вспомнить, где он находится; и внезапно атлант осознал, что облачная пелена исчезла. Поднявшись, он поискал взглядом Сойан-Тана.

Того не было поблизости, но Кулл услышал какие-то звуки, доносившиеся снаружи. Натянув на себя тунику и нацепив меч, он похромал к дверям и обнаружил во дворике старого мага, который подбрасывал дрова в огонь, одновременно поворачивая вертел с нанизанной на него какой-то крупной птицей. Рядом с Сойан-Таном обнаружился лук и колчан со стрелами. Подняв глаза, старец улыбнулся атланту.

— Похоже, с юности я не разучился стрелять,

— самодовольно заявил он.

— Вот и славно. — Кулл зевнул. — Без всякой магии?

— Ну… Может быть, только совсем немного.

— Он сделал движение рукой, показывая, как изменил направление полета стрелы.

Кулл заметил, что на старце новая одежда. Тот успел принять ванну и зачесал назад длинные белые волосы; усы и борода были также расчесаны и аккуратно подстрижены.

— Судя по всему, купальня уцелела?

— Верно. Это пошло мне на пользу. Одежду я нашел там.

— Хм. — Кулл развернулся и поплелся в том направлении, мечтая о горячей ванне. — Оставь мне немного дичи, старик.

— Хорошо, либо я собью для тебя другую птицу.

— А как насчет вина? — бросил Кулл через плечо.

— Отыскал целый бочонок.

Воин кивнул.

— Ну что ж, на утро нам хватит.

Теплая вода невероятным образом освежила усталого воителя. Он поплескался немного, позволяя теплу согреть занемевшее тело, затем как следует отчистился и вымыл волосы. По-прежнему ощущая усталость, он растянулся на широком покрывале прямо на полу купальни и закрыл глаза. Но грезы и воспоминания тут же нахлынули на него, стоило лишь открыть им дорогу. И Кулл тряхнул головой, чтобы изгнать их прочь.

Поскольку туника его оказалась слишком грязной, то он подыскал себе другую по размеру, — что далось непросто. К тому же, слишком грубая ткань причиняла боль в тех местах, где натирала ожоги и ссадины. Кулл смазал кожу целебным маслом, и это помогло. Жаль только, что то же самое нельзя сделать со своей памятью…

Сойан-Тан сдержал обещание, и подстрелил для своего спутника другую птицу, которая была уже вполне готова к тому времени, как атлант вернулся из купальни. Поблагодарив мага, тот с жадностью набросился на еду. Утолив первый голод, он, наконец, поднял глаза и обратился к Сойан-Тану:

— Когда мы уходили вчера из города, то у меня остался здесь друг…

Старый колдун с печалью посмотрел на воителя.

— Его имя — Соран, — продолжил тот. — Я должен отыскать его. Возможно, он…

— Нет, Кулл. — Сойан-Тан покачал головой.

— Его нет среди живых. Здесь никто не уцелел. На рассвете я призвал на помощь чары, чтобы узнать, выжил ли хоть кто-нибудь. Кроме нас, в этом селении нет ни единой живой души… Ни кого живого до самого горизонта.

Кулл помолчал, охваченный внезапной печалью. Больше никогда Соран не станет жаловаться на то, что он вновь оказался в числе уцелевших…

Столько людей погибли — тысячи и тысячи, — и Кулл прекрасно понимал, что он тоже нашел бы свою смерть в зиккурате, если бы не магическая помощь Сойан-Тана.

— Скажи, старик, — промолвил он, наконец. — А стоило ли оно того? Столько смертей…

Тот с хмурым видом кивнул.

— Если бы мы не освободили звезду, то Тха-Бнар мог бы прожить еще достаточно долго, чтобы использовать ее силу так, как намеревался, — чтобы завоевать мир. В своем безумии он мог все человечество отправить в свою адскую бездну в виде единой чудовищной жертвы, дабы достичь еще большей власти, отняв силу у Темных Богов, создавших вселенную. Это был величайший и самый невероятный план, какой когда-либо приходил на ум колдуну… Но ни Тха-Бнар, ни его предшественники до конца не понимали истинную природу того создания, кого вызвали из темной пустоты, лежащей за пределами небес. В конце концов они и сами бы нашли свою смерть, а с ними погиб бы и весь мир.

Тха-Бнара нужно было остановить; а если бы не упрямая решимость Теринаса, готового сражаться со жрецом любой ценой, Тха-Бнар мог бы добиться успеха. Но Теринас отвлекал его, заставлял действовать медленно и осмотрительно, и этого оказалось довольно…

Кулл вновь надолго замолчал. Из всех тех воинов, что погибли за эти десять лет безумия, он скорбел лишь по Сорану. Теперь они уже никогда не смогут вернуться к своей прерванной беседе. Соран больше не сможет поделиться с атлантом своими философскими умозаключениями и подарить ему слова утешения. Однако, он навсегда останется в памяти Кулла, — странное единство меча и книги, мысли и действия, решимости и независимости… И все же слова Сойан-Тана подарили атланту некоторое подобие утешения. Теперь он знал, что Соран и все остальные погибли не впустую.