Поу подумала о Гай, одиноко ожидавшей в Йе, и понадеялась, что пролом во внешней стене не увеличится.
Она продолжали идти сквозь ночь. Поу старалась хоть как-то ориентироваться в кромешной тьме, задействовав одновременно глаза и усы. Они двигались по серебристому ландшафту, слабо освещаемому звездами, сквозь ледяную пустоту.
Уже почти рассвело, когда они добрались до дома Ю — приземистой невыразительности на фоне розовеющего неба, до половины заваленной снегом. Пришлось расчищать путь, чтобы добраться до двери.
Поу подняла засов и откатила дверь вбок.
— Эй, дом Ю! — позвала она. — Мы — Поу Йе и Чиу Мха из Йе.
Ни ответа, ни движения.
— Все спят, — сказала Чиу.
Поу вошла внутрь. Они остановились, чтобы освободиться от санок, позволяя ощущениям привыкнуть к непроглядному мраку. Чиу материализовалась рядом с Поу, как масса яркого жара.
Они спустились в нижние уровни дома, прищелкивая языками, чтобы понять принцип расположения помещений в незнакомом доме. Ю был выстроен иначе, чем Йе. Он был новее, с более широким фундаментом и кладовыми, расположенными на том уровне, что находился сразу над скальным основанием, разделенным прямой лестницей и площадкой балкона.
Внизу послышались шаги. В радиус действия их усов вплыл теплый силуэт матки, согнувшейся под тяжестью живота.
— Кто здесь?
— Поу Йе и Чиу Мха из Йе.
— Я Суун Ю, последняя, кто заснет. Я бы приветствовала вас по-настоящему, но слишком слаба, чтобы подняться по лестнице.
— Тогда мы спустимся к тебе, — решила Поу.
Они соприкоснулись усами, после чего Суун Ю отстранилась и спросила:
— Что привело вас в Ю так поздно?
Холод ледяными пальцами коснулся спины Поу, прикрытой мехом.
— Наши сестры не приходили сюда?
Суун тихо, озадаченно зашипела.
— Йе обрушился, — пояснила Чиу. — Подвижные льды раздавили его стены. Онг Йе повела самых сильных маток в Ю.
Суун снова зашипела, на этот раз громче:
— Когда?
— Несколько недель назад, — прошептала Поу, чувствуя, как из горла рвется вой.
Они нагрузили санки солониной и мороженым мясом, сушеными фруктами, мешками муки и зерна, поблагодарили Суун и поели с ней. А потом оставили ее наедине со скорбью, принесенной в дом Ю.
Рассветные лучи разливались на юге. Северо-западный горизонт еще не начал светлеть, когда они закрыли двери Ю и снова ступили на снег.
Обратное путешествие было долгим — приходилось тащить нагруженные санки, и обе матки едва не падали от усталости. Расстилавшийся вокруг снег был нетронутым, если не считать их вчерашних следов. Поу постоянно гадала, в каком месте снег похоронил маток Йе и насколько близко они успели подойти к Ю, прежде чем попали в снежную бурю.
— Должно быть, они заблудились, — твердила она себе, — и нашли другой дом.
Но втайне невольно представляла себе лежавших под ногами сестер и собравшихся на пир червей.
Йе снова возник на горизонте. Задолго до того, как плетущуюся по снегу Поу осенило: что-то неладно. Еще больше времени ушло на то, чтобы докопаться до сути: изломанный силуэт дома изменил очертания.
— Чиу! — крикнула она. — Дом снова обрушился!
Чиу зашипела, представив размеры несчастья. Они ускорили шаг, пытаясь идти быстрее, но это плохо получалось: слишком устали ноги, слишком тяжелы были санки. Они так измучились, что даже не могли поднять хвосты.
Они бросили санки наверху пандуса и, протиснувшись мимо каменных груд, распахнули дверь.
— Гай! — завопила Поу. — Гай!
Ее хвост свернулся от ужаса. На полу кишели черви. Некоторые были толще ее хвоста.
— Гай!
Ближайшие особи медленно повернулись к ним. Реагируя на движения и тепло, раскрывая четыре лепестка ртов, чтобы показать зубы.
Поу взревела и затопала ногами, давя щитки. Чиу подметала коридор хвостом. Хитин раздавленных червей со стуком ударялся о стены.
Дверь топливной кладовой была приоткрыта. Поу рывком раздвинула ее, часто прищелкивая языком, чтобы расслышать, что творится внутри. Печь давно остыла. От груды одеял подле нее не исходило тепла.
Поу с ужасающей уверенностью откинула одеяло. Черви беспокойно зашевелились, раздраженные посторонним вмешательством.
Поу с отчаянным воем схватила обеими руками самого большого и вонзила пальцы между двумя кольцами хитина. Червь затрясся, но не выпустил жертву: передний конец пробуравил брюшину Гай и застрял там.
Чиу сжала плечо Поу.
— Слишком поздно.
Поу стряхнула ее руку и напряглась, стараясь сорвать хитин со средней части червя.
— Поу, ты мне нужна! — крикнула Чиу. Металл лязгнул о камень.
С последним бесполезным рывком Поу выпустила червя. Чиу снова взмахнула снеговой лопатой, отрубив его хвост. И этот хвост в конвульсиях бился в дверном проеме. Собратья червя протискивались мимо, разинув лепестки ртов.
Поу прищелкнула языком, пытаясь найти подходящее оружие. На глаза ей попалась пешня.
— Родильная комната, — бросила она.
Они расчистили дорогу пешней и лопатой, после чего поспешили мимо открытой входной двери вниз по наклонному коридору, ногами отбрасывая червей поменьше, яростно орудуя пешней и лопатой, когда натыкались на больших.
Оказалось, что черви толстым слоем покрывали с полдюжины спящих маток — тех, кто лежал ближе всего к выходу. Поу прошла мимо них, проверяя усами тех, кто находился дальше. Оказалось, что тут червей почти нет. Она продолжала идти, пока не добралась до Мунк. Чиу ковыляла следом. Вместе они осмотрели неподвижное тело Мунк и собрали с ее прохладной плоти горсть маленьких червяков.
— Что нам делать? — спросила Чиу, когда Мунк была очищена.
— Придется собрать червей со всех. До самого пролома. Бросим останки здесь, чтобы малькам было чем питаться весной.
Она принялась счищать червей со спящих маток и с пола. Самых больших Чиу обезглавливала острием лопаты. Это продолжалось, пока пальцы Поу не свело от усталости. Некоторые матки уже заледенели: из их животов была высосана жизнь.
— Слишком поздно, — в отчаянии думала Поу, отрубая ротовые части червей, уничтоженных Чиу. — Слишком поздно.
Наконец они закончили и присели отдохнуть, опершись о рукоятки инструментов. Ноги Поу дрожали от напряжения. Она сбросила маленького червя со щиколотки, а Чиу — пару со своего хвоста. Их хвосты переплелись. Они сидели, как в трансе, прислушиваясь к шороху ползущих к ним тварей. Чиу неохотно замахнулась на них лопатой.
— Некоторые уже остыли, — сказала Поу.
— Но не все, — напомнила Чиу. — Не все, дорогая.
