Дальше всё стало восприниматься как-то фрагментарно. Вот я уворачиваюсь от удара секиры, вот рублю мечом противника по руке, затем получаю удар щитом и отлетаю обратно к борту ладьи. Вот меня опять атакуют, удар митранца вышибает из моих руки меч, я бросаюсь в ноги противника и подрезав ножом его бедро, откатываюсь в сторону. Вот я подбираю обломок весла, вскакиваю и с размаха бью митранца по шее. И опять в руке меч, я отбиваю удар клинка противника и сразу же со всей силы выбиваю ему колено, тот сгибается, и я добиваю его ударом сверху.
- Всем стоять! - услышал я надрывной голос капитана а, обернувшись на крик, увидел митранцев, бросающих на палубу оружие.
"Неужели сдаются?" - удивился я.
Мою догадку подтверждают отданные капитаном команды заняться пленными и уборкой палубы.
Осмотрев палубу я еле справился с рвотными позывами. Вся вражеская ладья была залита кровью, как-будто её долго поливали из шланга. Всюду лежали убитые и раненные, некоторые из них пытались подняться, шевелясь в этой кровавой жиже. От созерцания малоприятной картины меня отвлекло появление в этом аду девушки в светлом плаще. Она пошатываясь медленно двигалась в мою сторону, переступая через лежащие под ногами трупы. Я инстинктивно устремился ей на встречу и принял в свои объятья. В её глазах был страх и растерянность.
- Всё хорошо, - стал шептать я, пытаясь её успокоить, - Всё хорошо.
Я обнимал её за плечи и поглаживал по голове. Она спряталась в моих объятьях и её тело стали сотрясать рыдания.
Шорох днища по песчаному дну и зычные команды капитана привели девушку в чувства и она отстранилась от меня.
- Займись раненными! - крикнул мне Ратибор.
Раненных разместили на берегу и я приступил к своим обязанностям лекаря. Поскольку докторского саквояжа у меня при себе не было, пришлось оказывать помощь подручными средствами: в качестве хирургического инструмента использовать прокаленный нож, в качестве антисептика - прижигание коленным железом, а в качестве анестезии - удар по голове. Да уж, средневековая медицина зрелище не для слабонервных.
- Лэр Виктор, помоги ему, - обратилась ко мне Ксения когда я перевязывал рану очередному пациенту.
Обернувших и увидел её в сопровождении того самого митранца, который не так давно щеголял в дорогих доспехах. Сейчас он стоял в одной тунике, окрашенной кровью и придерживал здоровой рукой раненную. Это был молодой мужчина моего возраста, со светлыми волосами и небольшой, аккуратной бородкой. Его внешность мне показалась знакомой.
- А это не он тебя похитил? - спросил я, поднимаясь.
Ксения придала своему лицу официальное выражение и представила нас.
- Это лэр Алес Орварт, сын главы города Модира.
Немного ошалев от такого сюрреализма, я молча стоял и разглядывал этого типа. Между тем сынок лэра Орварта одарил меня неприязненным взглядом, вежливо кивнул и тут же застонал, скривившись от боли.
Видя, что я не предпринимаю попыток оказать раненному похитителю помощь, Ксения подошла ко мне вплотную и вкрадчиво произнесла:
- Виктор, ты же лекарь, а ему нужна твоя помощь, - она всмотрелась в мое лицо и не найдя там признаков понимания, продолжила, - Он нужен нашей семье живым, - видя, что я не реагирую, она усилила натиск, - Виктор, прошу тебя. Я буду тебе весьма благодарна.
Последние её слова вытеснили зарождающуюся во мне злость и под действием гипнотизирующей улыбки я ответил:
- Конечно, раз ты просишь.
Впоследствии из рассказа Ксении мне стало известно, что похитивший её лэр Алес вез её в какой-то белый храм Амиты, где жрецы должны были провести процедуру бракосочетания. Лэр Алес был непутевым сыном лэра Орварта, доставляющем отцу одни только неприятности. И вот однажды ему пришла в голову гениальная мысль жениться на единственной наследнице лэра Гридича. Таким образом он хотел убить сразу двух зайцев, во-первых, доказать отцу, что он тоже на что-то годен и, во-вторых, улучшить свое материальное положение и социальный статус. Впрочем, ничего нового под луной. В нашем мире такие деятели - альфонсы во все времена встречались. Да и вообще, насколько я знаю, вплоть до двадцатого века считалось нормальным жить за счет приданного жены.
Шли мы медленно, только когда был попутный ветер, поскольку вели сразу две ладьи, а часть команды ещё не оправилась от ран. Для девушки на носу одной из ладей была установлена палатка, в которой та могла спрятаться от внимания мужчин и яркого весеннего солнца. Я же, когда не был занят раненными, неотступно находился при Ксении, развлекал её разговорами, отвлекая от грустных дум. Впрочем, она быстро отошла от шока и теперь держалась вполне уверенно и даже царственно, вызывая уважение и восхищение у вольцев.
В тот вечер ладьи причалили к берегу и команда начала устраиваться на ночлег. Мы с Ксенией как обычно отошли подальше от костров, чтобы уединиться и предаться неспешной беседе. Да, у нас сложилась что-то вроде традиции. Каждый вечер мы стояли у реки, любовались закатом, я читал девушке стихи, а она в ответ благосклонно мне улыбалась. В тот день она была особенно прекрасно в лучах заходящего солнца. Я приблизился к ней, взяв её за руки и притянул к себя.
- Что ты делаешь?
Ксения вывернулась из моих объятий.
- Извини, не смог удержаться. Ты такая красивая, - покаянно склонив голову, произнес я.
Ксения улыбнулась, но сместилась немного в сторону от меня. Я сделал к ней шаг, обнял за талию и опять притянул к себе, попытавшись поцеловать. Она отклонилась, упершись руками в мою грудь. Я мягко убрал препятствие и потянулся за поцелуем.
- Я люблю тебя, - прошептал я и наконец-то завладел её губами.
Это был самый сладкий поцелуй в моей жизни и... самый скоротечный. Ксения оттолкнув меня, прошипела:
- Не смей меня трогать!
- Ксения, ты прекрасна - не обращая на её слова, я опять притянул девушку к себе и получил отрезвляющую пощечину.
- Не смей! Что ты о себе возомнил?!
Оглушенный словами девушки своей мечты, я проговорил:
- Я думал, что между нами что-то есть, - и вопросительно посмотрел ей в глаза.
- Что может быть между Гридич и тобой? - возмутилась она и удивленная моей непонятливостью, произнесла, - Я Гридич! А ты кто? Ты чужеземец! Никто не знает от куда ты пришел и кем там был. У тебя ничего нет, ты даже живешь не в своем доме. Ты никто!
Застыв на месте, я стоял и заворожено смотрел на неё, в её блестящие от гнева глаза, в её раскрасневшееся от возмущение лицо, вслушивался в её жестокие слова и думал о том, какой же я дурак.
- Мой отец отблагодарит тебя за помощь, этого для тебя будет вполне достаточно, - нанесла она последний удар.
После чего развернулась и ушла в ночь, разбив все мои надежды и мечтания.
- Что не весел? - спросил меня Ратибор, когда я присел к костру, - о деньгах жалеешь?
От его дурацкой шутки, все присутствующие начали ржать в голос, кто-то хлопнул меня по плечу и прохрипел, давясь от смеха:
- Следующий раз будешь лучше думать, на что тратить деньги.
Ветер играл языками огня, желтые и красные сполохи танцевали свой завораживающий танец, а я погруженный в свои мысли, наблюдал за ними не чувствуя ни красоты, ни тепла.
* * *
"Вот и подошло моё путешествие к концу, - думал я, навалившись на борт ладьи, вглядываясь в даль и пытаясь рассмотреть показавшиеся белоснежные стены столицы. - Что ждет меня за этими стенами?"
Этот вопрос не давал мне покоя всё время, пока мы добирались по реке до Софии. Если честно, я бы вообще предпочел не появляться в городе, по крайней мере в открытую. Но как быть с вольцами? Они ведь проконтролируют выполнение моего обещания расплатиться золотом. Кроме того, очень хотелось встретиться с Грумом.
Размышляя о причастности к похищению остальных наемников, я пришел к выводу, что скорее всего Грум действовал без их ведома. Если бы Пинк был заодно с Грумом, то это киношное похищение с убийством Волта и затаскиванием меня посреди города в карету, устраивать бы не понадобилось. Можно было проделать все тихо: просто вывести меня прямо из дома. Кто заподозрит в дурном охрану?
Мои невеселые мысли прервала появившаяся в зоне видимости парочка представителей благородного сословия, мило беседующих на впереди едущей ладье. В отличие от сюжета известных мне сказок, знатная лэра предпочла общество своего не менее знатного похитителя обществу проходимца и неудачника. Я же от греха подальше перебрался на захваченную ладью. Вот так и путешествовали, они сами по себе, а я сам по себе. Спасатель, блин.
Горько усмехнувшись, я развернулся к гребцам и крикнул:
- Два золотых, если причалим первыми.
Ответом мне стал дружный гул голосов и более частые шлепки весел по воде. Ладья заметно прибавила хода и мы стали нагонять флагманский корабль.
