— Пора. Чую, без меня не обойдётся. Иначе разнесут всё вдребезги.
Баронесса положила ладонь на грудь мужа.
— Ты, главное, возвращайся.
Низа дёрнулась было следом, но Халлек движением руки остановил её.
— Ты там не выживешь.
— А ты? — недоумённо спросила магесса.
— Ну у эримов я ведь выжил. И тут ничего не случится.
Жар, выпущенный на волю Эамоном, почти полностью уничтожил носферов. Их осталось едва ли несколько сотен, да и то на самом краю области, накрытой этим пеклом. Хотя они тоже успели поядком проредить нового противника. Воздух вокруг прогревался, втягиваясь вверх, уже задул влажный сквозняк со стороны моря. Феникс остановился в десятке шагов от князя. Халлек почувствовал, что прямо сейчас вмешиваться рано, и спрятался за грудой вывороченной земли. Из-за гула воздуха не было слышно, о чём они говорят, но он видел, как шевелятся губы обоих собеседников. Ситри спокойно стояла в сторонке и с лёгкой ухмылкой наблюдала, видимо, совершенно уверенная в преимуществе. Князь дёрнул правой рукой в отрицательном жесте, выхватил из-под халата короткий массивный клинок и одним движением метнулся вперёд. Против обыкновенного меча Феникс ничего не мог поделать.
— Проклятье, — прошептал Халлек, видя, как Эамон вонзает оружие снизу вверх, под дых. Юноша вздрогнул, вокруг него слабо засветился раскалённый воздух, и более ничего. Северянин вгляделся так, как он мог видеть потоки силы, и поразился — меч Эамона поглощал саму суть Феникса. Поэтому тот не взорвался облаком возрождающего пламени и не рассеялся вокруг, чтобы вновь появиться в каком-нибудь ином месте. Ситри радостно рассмеялась. Князь держал клинок ещё несколько мгновений, потом выдернул его, и тело упало на опалённую, пережжёную в мелкую пыль землю. Упало так, как не падают те, в ком осталась хоть искорка жизни.
Эамон повёл плечами, что-то сказал своей супруге, и та подошла к нему. Вместе они двинулись к щитам, которые продолжали сдерживать натиск глубинного жара. Халлек высунулся, чтобы увидеть всё поле, на котором совсем недавно было полно носферов, а теперь серый ветер вздымал в небеса облачка пепла и пыли.
Что он задумал? Хочет сразу запросить расчёт?
Нордхеймец побежал к правому краю оборонительной линии и, скрываясь за остатками укрепений, рванул к ставке, чтобы опередить неспешно шествующую княжескую чету. Недолгое опознание у охраны, и он вбежал в шатёр.
— Что такое? — воззрился на него незнакомый полковник. Императора видно не было.
— Эримы уничтожили носферов.
— Это мы видели. Замечательно.
— Князья идут сюда. Эамон убил Феникса и поглотил его сущность.
Все, кто был в шатре, запереглядывались. Не все представляли, насколько это опасно. Но догадывались, что и без того могущественный эрим, завладевший сутью одного из воплощений стихии, способен на неприятные неожиданности. Из-за занавеси, которая разделяла шатёр на две "комнаты", вышел Барнабас II.
— Отвести войска за эту гряду холмов, — сразу распорядился он, указывая на карту. — Усилить щиты. Остаётся гвардия и боевые звёзды. Меньше площадь, больше плотность. Чем ты можешь помочь? — посмотрел император на северянина.
— Скорее всего, чем-то могу. Сейчас узнаем.
— Поторопись, — кивнул император.
Халлек выбежал наружу. Сквозь мерцающие щиты было видно две размытые фигурки. С позиций уже начали выводить людей, то тут то там слышались поторапливающие окрики.
Ну… — он запустил руку в невидимый карман, нащупал тонкий прохладный обруч Ледяной короны, надел её на голову и шагнул сквозь завесу прямо в испепеляющий жар. Его окутала спокойная прохлада, живо напомнившая дыхание ледников Нордхейма. Эта же прохлада просочилась в сознание, сделав мысли ясными, быстрыми и прозрачными, как вода в горных озёрах. Эамон и Ситри удивлённо посмотрели на него. Человек без какой-либо защиты невозмутимо стоял там, где ни одно существо, кроме эрима, не продержалось бы и нескольких мгновений.
— Ты хочешь что-то нам сказать? — княгиня слегка наклонила голову.
— Я хочу загнать вас обратно в бездну, — ответил Халлек, отстранённо понимая, что слова эти прозвучали как будто сами собой.
— Ну попробуй, — хмыкнул Эамон, разминая руки. И разразилась буря.
С холма было видно, как на недавнем поле боя сверкнули две вспышки, огненная и снежно-белая, с голубоватым оттенком. От холода влажный раскалённый воздух замутился туманом. Кэтлин сжала руки у груди и закусила губу. Хризопраз приподнял голову, отчего Вейла очнулась и огляделась, чтобы вникнуть обратно в действительность. Дракон поднял массивные брови — выглядело это поразительно по-человечески — и подался всем телом вперёд, чтобы лучше рассмотреть происходящее.
Взвихрялись смерчи перекалённой земли и пепельного праха, вились жгуты пламенных хлыстов, которыми Эамон и Ситри атаковали Халлека. Тот не оставался в долгу. Ледяные копья, завитки бурана, несущего острый как наждак снег, волны стужи, от которой замерзал сам воздух. От напряжения противостояния уже начали разрушаться крайние дома Виз-Амата. Сверкали щиты, которые теперь прикрывали всего несколько сотен человек возле ставки. Нордхеймец отдался на волю текущей сквозь его сознание и тело мощи. Он понимал, что служит проводником силы, которая иначе никак не оказалась бы в его распоряжении. Эта сила сейчас сама создавала боевые плетения, ставила защиту, отражала удары обоих владетелей бездны и… Халлек ощутил, как его сознания коснулось что-то знакомое, родственное.
Делай всё сам! Подчиняй, а не следуй. Иначе перегоришь.
Он понял, что слышит это голосом Хризопраза. Ящер был прав. Нельзя, чтоб меч управлял держащей его рукой. И перехватил поток ледяной мощи, которая хлестала через него. Она обжигала, но её можно было терпеть, её действительно можно было подчинить и направить. Дикая стужа превратилась в яростного, свирепого, и при этом покорного хозяину снежного барса. Краткого мига, на который Халлек отвлёкся, хватило, чтобы Ситри нанесла удар. Огненный хлыст разрезал завихрения бурана и самым кончиком коснулся плеча северянина. Боль от ожога пронзила всё тело. Сила, сжатая вскипевшей человеческой волей, воплотилась в длинный ледяной клинок, и обрушилась на княгиню. Над полем пронёсся крик. Правая рука Ситри, в которой та сжимала хлыст, упала на выгоревшую землю, стремительно покрываясь инеем посреди нестерпимой жары. Эамон замер, взгляд его был полон непонимания. Как так? Это невозможно! — читалось в его глазах. И само тело княгини начало замерзать. Она пыталась сопротивляться, лёд то наступал, то таял, но поглощал её, на глазах подбираясь к шее и груди.
Эамон взревел. Казалось, он засветился изнутри. Драгоценный халат, что не поддавался выплеснувшемуся жару бездны, стал тлеть, камни и украшения трескались и плавились. Выхватив тот самый короткий меч, которым он убил Феникса, князь бросился на Халлека. Нордхеймец, всё лучше и точнее ощущая текущую через него силу, окутался несколькими слоями вьюги, каждый из которых вращался в противоположную сторону. Эамон смог преодолеть завесу из острейших мелких льдинок, но ценой иссечённой кожи. Мелкие светящие капельки цвета тёмного янтаря набухали и медленно стекали, пропитывая обугленные остатки одежды. Вонзившиеся льдинки не таяли и не давали остановиться кровотечению. Металл заскрежетал по прочному, как сталь, голубовато-прозрачному клинку Халлека. Князь давил всей своей огромной мощью, и не понимал, почему какой-то человечишка, пусть и не самый слабый, смог тяжело ранить Ситри; да и сейчас сопротивляется.
Халлек рывком отскочил, одновременно резко уводя ледяной меч в сторону. Клинок Эамона съехал, а сам князь, в ярости напиравший на северянина, "провалился". В следующее мгновение он почувствовал жгучий холод. Что-то пронзило его насквозь, и изнутри стремительно стала расползаться стужа. Князь опустил взгляд, посмотрел на воткнувшийся меж рёбер меч. Холод быстро подбирался к сердцу, лишая присущих ему кипучих сил. Он посмотрел туда, где упала Ситри. Та была неподвижна и полностью укутана колючей изморозью, а привычный жар уже рассеивался. Отсечённая рука лежала в паре шагов. Тело отказывалось повиноваться, отзываясь только судорожными короткими движениями.
