- Так я могу на вас рассчитывать? - сквозь слёзы улыбнулась Стефания. Она стыдилась своей слабости и поспешно вытерла глаза тыльной стороной ладони. - Я понимаю, чем вам это грозит, но утешайтесь тем, что спасёте чью-то жизнь и душу.
- Ваш муж… Он так груб с вами?
Стефания отвернулась и после короткого молчания сокрушённо пробормотала:
- Вы видели пощёчины? Это лишь малая часть…
Гнев жаром опалил щёки маркиза. Он не терпел неоправданной жестокости, особенно к женщинам. Смешавшись с глухой личной неприязнью к виконту (Ивар знал, что она взаимна), это вылилось в желание выяснить всё здесь и сейчас. Пойти к хозяину замка и вызвать его на поединок.
- Сколько это длится?
- С первого дня замужества. Вы, наверное, считаете меня лгуньей…
- Нет, я не слеп, миледи. Но почему вы молчаливо терпите подобное?
- Затем, что боюсь. Я всего лишь хочу жить.
Пальцы Ивара сами собой сжались в кулак: столько страха было в этой фразе! Теперь он ни на минуту не сомневался в её искренности.
- Я помогу вам, - твёрдо заверил маркиз, - но много, увы, сделать не смогу. Мы выезжаем с рассветом, будьте готовы. Оденьтесь неброско…Только не обессудьте: если ваш муж пожелает проводить меня…
- Об этом не заботьтесь, он не пожелает - воспрянула духом Стефания. - Я переоденусь служанкой и ещё затемно выберусь через чёрный ход: помоги мне боже! Вы подождёте меня на том берегу реки. Я притаюсь под мостом.
Ивар скептически покачал головой:
- Не выйдет, миледи. Стражники остановят вас. Но если вам необходимо бежать, то я могу предложить вам способ. Только он оскорбителен для благородной дамы.
- Я согласна на любой, лишь бы избавиться от всего этого.
- В таком случае вам придётся провести не самую приятную ночь. Сделайте вид, что легли спать, а сами спуститесь вниз, на кухню. Там вас будет ждать мой слуга. Я вывезу вас под видом поклажи. Только, миледи, и вы окажите мне услугу: постарайтесь сделать так, чтобы вас не хватились пару дней.
Стефания понимающе кивнула. Ей не хотелось навлекать подозрения и гнев супруга на маркиза, и так балансировавшего на грани королевской милости.
Пообещав всю жизнь поминать его в своих молитвах, виконтесса вышла, оставив кувшин с элем на столе.
После долгих часов раздумий Стефания нашла выход. За ужином сообщила мужу, что желает провести оставшиеся до светлого праздника дни в монастыре, дабы обрести душевное спокойствие и помолиться о скорейшем рождении наследника. Виконт неохотно дал своё согласие.
Стефания намеревалась отбыть туда послезавтра.
Придя, как и было условлено, ночью на кухню, виконтесса велела передать слуге, чтобы его хозяин незаметно задержался в этих краях, а через пару дней послал бы его, слугу, к ней в монастырь под видом слуги виконта Сибелга.
- Тогда и пригодится твой мешок, - усмехнулась она, - если стены сада окажутся слишком высоки.
Наутро маркиз покинул Овмен. Вопреки ожиданиям супруги, виконт вышел провожать гостя, даже пожелал ему лёгкого пути. Стефания, бывшая тут же, присоединила свой голос к словам Ноэля, и с тоской, тщательно скрываемой за учтивой светской улыбкой, проводила глазами двух всадников.
Сборы в монастырь заняли весь оставшийся день. Стефания не препятствовала горничной укладывать сундук, прекрасно зная, что ничего из этого не возьмёт. У неё был собственный короткий список - то, что уместится в холщовую сумку. Но её она уложит уже в келье монастыря.
Перед отъездом к Стефании зашёл муж. Выставив горничную, опёрся спиной о запертую дверь и сухо поинтересовался:
- Надеюсь, миледи, вы едете не каяться?
- Полагаю, вас интересует нечто иное, - Стефания была спокойна, мысленно уже ощущая себя свободной. - Не беспокойтесь, ваш грех останется на вашей совести. Я еду за собственным спокойствием. Буду молить бога, чтобы и вы стали таким же, как до женитьбы.
Ноэль проводил супругу до монастыря - она и не думала возражать - и отдал на попечение настоятеля.
В первый же день Стефания обследовала сад и убедилась, что там есть задняя калитка, через которую можно при должном везении покинуть обитель.
Она жила отдельно от братии, не в келье, а в гостевом доме: монастырь был мужским, но виконтессе Сибелг не посмели отказать. Да и не в ссылку её отправили, не нести послушничество: всего-то побыть немного вдали от мира, побеседовать с настоятелем, помолиться Всевышнему.
Чтобы не смущать братьев-монахов, гостью поселили отдельно от них. Ела Стефания тоже за особым столом, вместе с настоятелем, по его молчаливым взглядам понимая, что он не одобряет её выбор места для покаяния. Но иное шло бы в разрез с планами побега: келья не комната в пустой гостинице, в которой нет никого, кроме служанки виконтессы, - из неё незамеченной не выберешься, да и не пустят мужчину в святую обитель, где правят женщины.
Больше всего на свете Стефания боялась, что маркиз не сдержит слова. Ещё с обеда тайком собрав узелок со всем необходимым, она с замиранием сердца ждала появления слуги. Опасения не оправдались: на закате, незадолго до закрытия ворот, послушник позвал виконтессу во двор, где её дожидался якобы человек от супруга.
Переодевшись в самое скромное платье, то самое, в котором она ходила к знахарке, Стефания спрятала узелок на груди и, укутавшись в тёплую накидку, вышла во двор. Там действительно мерил шагами землю слуга маркиза. Велев ему следовать за собой, Стефания прошла в сад и, убедившись, что Ивар ждёт её полумилей ниже, в небольшой деревушке, смело открыла заднюю калитку.
Никого из братьев поблизости не было: время угадано удачно, звонили к вечерне. Безусловно, и Стефании надлежало сейчас молиться, но её отвлекли мирские обязанности. В комнате лежало составленное загодя письмо о том, что супруг требует её к себе на пару дней с расплывчатым объяснением скоропалительности отъезда. Его она написала ещё в Овмене, а, уходя, достала и оставила на видном месте.
Быстро сгущались сумерки.
Стефания практически бежала по камням, рискуя покалечиться. Слуге приходилось поддерживать её, оберегая от падения.
Глубокий снег набивался в сапоги, насквозь промочил юбки, но Стефании не было до этого дела. Она остановилась, с тревогой обернулась, глянула наверх, на монастырь, и перекрестилась. Потом вспомнила об Овмене, словно змея, притаившемся у подножья гор, и прибавила шагу. Чем скорее они покинут эти проклятые места, тем лучше.
Маркиз прохаживался на окраине деревни, держа в поводу двух лошадей. Ещё одна бродила за его спиной. Вглядываясь в темноту, он гадал, удастся ли рискованный план виконтессы, переживал за неё. Дела звали его в столицу, маркиз должен был отбыть туда ещё вчера, но задержался. Но завтрашнее утро - крайний срок, дольше он ждать не сможет.
