Стоя у статуи, Лила сосредоточилась на предстоящем танце. Она закрыла глаза и согнула левую руку перед собой, а пальцы правой приложила ко лбу, приняв ритуальную позу размышляющей богини. Протяжная музыка зазвучала в ее мыслях. Магиня задвигалась в такт, выполняя то плавные, то хлесткие движения, символизирующие гнев и милость Мороб.
Шар, затянутый оболочкой, появился неожиданно быстро. Лила прикоснулась вниманием к оболочке, и в этот миг перед ней пронеслась яркая картина — большой серый замок в лесу, обнесенный стеной с четырьмя башнями. Ворота замка были выломаны, внутри виднелись следы разрушения и огня. Кусок стены стремительно приближался, на нем четко выделялся каждый камень. На стене стоял человек, которого она много раз видела прежде, во дворце Берсерена. Каморра! В следующее мгновение оболочка распалась и видение исчезло.
Лила остановилась и открыла глаза. Она вся дрожала, не от страха или холода, а от лихорадочного возбуждения при встрече с неизвестным. Нужно было немедленно поговорить с учителем, рассказать и о шаре, и о видении. Магиня застегнула пряжку накидки, схватила сандалии и побежала к дому черных жрецов.
— Учитель! — позвала она, остановившись у двери Шантора.
Шантор уже не спал. Он открыл дверь и увидел свою ученицу, трепещущую, с горящими, как у дикой кошки, глазами, с сандалиями, прижатыми к груди.
— Лила! — испугался магистр. — Что случилось?
Он разжал ее руки и заставил отпустить сандалии.
— Я видела что-то странное, отец мой! — задыхаясь, проговорила она.
Шантор ввел ее в комнату, усадил рядом с собой на кровать, обнял хрупкие плечики магини и долго слушал ее путаный рассказ. Она говорила и о шаре, и о пещере с саламандрами, оболочке и последнем видении. В описании замка Шантор узнал Бетлинк. Его ученица никогда не бывала там, но по рассказам наверняка знала, как выглядит замок. «Бедная девочка переутомилась, — с сочувствием думал Шантор. — Она целыми днями не выходит из комнаты для лечения, да и разговоры о войне слишком на нее действуют».
— Я подумаю, что это такое, — сказал он успокаивающе. — Ты освободила алтарь?
— Да.
— Это трудное дело. Ты сегодня достаточно поработала. Больными займутся другие, а тебе нужно отдохнуть. Не ходи сегодня в храм, отвлекись от магии.
Лила заметила, что Шантор не поверил ей, но не стала спорить, а послушно приняла предложение учителя. Она начинала понимать, что проникла за пределы известного жрецам, что нет человека, который объяснил бы это явление, поэтому ей хотелось побыть одной и самой поискать верный ответ.
После завтрака магиня ушла в скалы Ционского нагорья, у подножия которых располагался алтарь. За день она ни до чего особенного не додумалась, но сжилась с мыслью о реальности неведомого и к вечеру вернулась успокоившейся и уверенной в себе.
Ночью ее разбудил стук в дверь. Лила наспех оделась и открыла стучавшему. На пороге стоял Шантор.
— Хорошо, что ты сегодня отдохнула, дитя мое, — торопливо заговорил он. — Идем скорее. В комнате под алтарем есть человек, который нуждается в милости великой богини.
— Как? Прямо сейчас? Ночью? — удивилась Лила.
— Он не может ждать до утра. Все наши уже там, но никто не берется за лечение. Я не хотел тебя беспокоить, но они утверждают, что помочь раненому можешь либо ты, либо никто.
Комната под алтарем находилась глубоко под статуей Мороб, поближе к источнику магической силы. В ней лечили тяжелобольных, которых доставляли туда прямо из храма. У левой ноги великой Саламандры располагался потайной рычаг, поворот которого опускал вниз часть помоста перед богиней и отправлял безнадежно больных просить милости великой Мороб. Жрецы пользовались другим ходом, соединяющим эту комнату и дом черных жрецов. Сейчас проем подземного хода был открыт. Магиня заторопилась вслед за своим учителем, шагающим через ступеньку вниз по лестнице.
Раненый, обнаженный до пояса, лежал лицом вниз на столе посреди комнаты. У его ног стоял треножник с жаровней, где плавилась смола кинии — горной ели, растущей высоко на склонах Оккадского нагорья. Комната была пропитана ее дымом, сквозь который едва просматривались огни светлячков Саламандры и лица жрецов, ожидавших прихода магистра со своей ученицей. Дым обладал многими полезными свойствами и издавна использовался жрецами для возбуждения магических способностей.
Лила редко бывала в этой комнате. Войдя, она всей кожей ощутила близость источника магической силы, пронзавшей ее, подобно жару огромного костра. В первое мгновение у магини перехватило дыхание от этого жара, но вид лежащего на столе человека заставил ее забыть остальное. На его правой лопатке возвышалась багровая опухоль, распространявшаяся на всю спину. Жар болезни, идущий от раненого, перекрывал излучение алтаря, свирепствуя в неподвижно лежащем теле. Лила подняла взгляд на своего учителя.
— Для него поздно просить милости богини, — сообщила она очевидное. — Жар не только в ране, а захватил его полностью. Я не могу сделать невозможное, отец мой.
Шантор схватил магиню за плечи и взглянул ей в глаза.
— Сегодня ты сделаешь невозможное, дитя мое! — сказал он, пытаясь внушить ей уверенность, которой не имел и сам. — Он должен жить! Это Вальборн, правитель Бетлинка.
— Хорошо, — согласилась она. — Я попробую.
Шантор подошел к стене и положил ладонь на диск магического замка. В стене открылось отверстие, он опустил туда обе руки и вынул золотую сетку. Это была не та сетка, которую Лила надевала на ритуалах, а настоящая, созданная Тремя Братьями. Золотые спирали сетки образовывали сложные переплетения, в центрах которых были закреплены отшлифованные куски желтого эфилема. Сетка снимала защитные барьеры в мозгу мага и позволяла в полную силу использовать магическую энергию. Это свойство было опасным, поэтому сеткой пользовались только в крайней необходимости. Лила знала, что ее не вынимали уже два года, с тех пор, как сняли с головы мертвого Авенара.
Шантор не позволял магине пользоваться сеткой, считая, что она и так не щадит себя. Теперь он сам надел сетку ей на голову — Лила заметила, что руки ее учителя дрожали, — а затем тонкой палочкой раздвинул ее волосы под сеткой, чтобы эфилемовые камни касались кожи. Лила поняла, почему черным жрецам срезают волосы, и тут же забыла эту мысль. Она несколько раз глубоко вдохнула дым кинии и подошла к раненому.
Магиня встала слева от раненого, закрыла глаза и приблизила ладони к середине опухоли. Она остановила внимание на руках и увидела под пальцами полоски ребер, движущихся в ритм дыханию, губчатую мякоть под ними и черное пятно внутри. Черное пятно было источником жара, его следовало убрать. Лила зашевелила пальцами, концентрируя силу, ее руки заискрились оранжевым.
