– В течение пятнадцати дней идти прямо на запад, – повелел я. – Затем поверните на юг, к Жарким Землям Атала, откуда вы пришли. Отставшие и дезертиры подлежат смерти.
И я выделил десять отрядов дикарей для следования за майя на расстоянии дневного перехода.
Одному человеку из ста позволялось оставить при себе оружие для охоты – все остальное военное снаряжение было предано огню во время исхода побежденных.
Следуя моим указаниям, майя должны были выйти в необитаемые пространства лугов, где могли прокормиться охотой на косматых быков и где встреча с врагом не грозила им. Я смотрел вслед этим людям, уходящим прочь без слез и жалоб, гордым и в поражении, и чувствовал, что, в конце концов, это лучшее решение проблемы, и Марк должен радоваться, глядя с небес на землю.
Тот день положил конец организованному сопротивлению майя. Орел победил Змею.
Правда, в некоторых высокогорных крепостях, разбросанных по всей сокрушенной Империи, еще хозяйничали несколько тысяч беженцев. Но я знал, что крепости эти – сколь бы сильно ни укрепленные – обречены на падение, ибо во всех них без исключения запасы воды содержались в водоемах без питающего источника и пополнялись за счет редких дождей. Укрепления сии возводились всего лишь как временные укрытия для окрестных жителей и выдержать длительную осаду не могли. Так что мы могли спокойно оставить эти островки Тлапаллана тонуть среди широкого моря Чичамеки.
Таким образом, в пяти челнах, единственно оставшихся от нашего флота, я, Мерлин, трибуны Ацтлана и другие доблестные воины, общим числом более ста, двинулись в сторону нашей речной крепости, которой к этому времени уже могла грозить опасность нападения непокоренных и беспощадных майя, похитивших наш флот. Женщин Ацтлана ждала короткая и жестокая расправа.
Вслед за нами по берегу спешил легион ацтеков, а за ним – полчища толтеков, горящих желанием смыть с себя позор.
Хайонвата шел с нами, хотя люди его остались в Майяпане ждать возвращения Мерлина. А воины Нор-Ум-Бега, поредевшими рядами, но нагруженные добычей, тронулись к своему далекому городу.
Мы двигались вниз по маленькой речке, потом свернули в широкий поток, по которому незадолго до нас прошли майя, – и через несколько дней вышли к месту слияния двух рек, где находилась наша крепость. И мы прибыли вовремя!
Майя атаковали крепость, но еще не захватили ее. Издалека увидели мы, как короткие рычаги баллист и катапульт мечут булыжники и копья в скопления лодок внизу. Стрелы, дротики и камни дождем сыпались с той и другой стороны. Мы испустили оглушительный крик, налегли посильней на весла и устремились по широкой реке Охион.
Скоро осажденные заметили и громко приветствовали нас. Воины майя бросились с берега в свои неуклюжие лодки, отступили от крепости и двинулись нам навстречу. В этот момент на берегу появился следующий за нами легион.
При виде войска, значительно превосходящего их по численности, майя дрогнули, стремительно развернули свои челны и понеслись вниз по реке.
Мы ринулись в погоню, воодушевляемые оглушительными криками из крепости. Я различил на валу фигуру своей дорогой супруги – она размахивала трепещущим на ветру шарфом. Я приветственно поднял в ответ весло и был замечен ею.
Очень скоро мы начали настигать отставшие члены противника. Теперь они развернулись с целью встретить и уничтожить нас. Я встал во весь рост и положил на лук стрелу, оперенную серыми гусиными перьями. Но еще не успев выстрелить, я первым (ибо находился выше всех остальных над уровнем воды) увидел зрелище почти невообразимое!
Навстречу нам против течения медленно поднималось судно, которое я совершенно не ожидал увидеть когда-либо снова: драконоголовый корабль саксов!
Не приводимый в движение веслами, корабль продвигался навстречу нам, и расстояние между ним и нами – стремительно влекомыми вниз по течению преследуемыми и преследователями – быстро сокращалось.
Наконец убегающие майя тоже увидели судно и признали в нем новую опасность. Заиграла труба, призывая обратно тех, кто повернул нам навстречу. Все члены противника плотно сбились в кучу, и воины, готовые к любому концу, выставили вперед копья.
Когда корабль оказался совсем рядом, я заметил на его переднем мостике вооруженного воина. Он стоял, держась за шею дракона, и подвижный язык деревянного чудовища зловеще шевелился над ним, словно оно шипело в яростной злобе. Воин прикрыл глаза ладонью от солнечного света и пристально смотрел на стремительно приближающиеся челны.
И тут я узнал его.
Гутлак! Гутлак, последний из саксов! Гутлак, которого мы считали убитым людьми-рабами, обитателями болот!
Я громко закричал через разделявшее нас водное пространство:
– Туда, Гутлак! Туда! Вон врага!
Сакс узнал меня и энергично взмахнул топором, показывая, что услышал мои слова.
– Приятная встреча, Вилас! – воскликнул он, а потом схватил висящую рядом сигнальную раковину и громко затрубил в нее.
И в тот же миг стало ясно, какая сила влечет корабль против течения: из-под воды, поднимая фонтаны брызг, вынырнули дюжины ужасных чешуйчатых пьяса. Они сбросили с себя буксировочные веревки и устремились на передовые челны майя.
Наши враги принялись отчаянно грести назад, пытаясь отойти к берегу, но пьяса пробивали огромные дыры в челнах из коры, и те тонули в бурлящей воде.
Мы же – не уверенные в способности сих существ отличить друга от врагов – отплыли назад и удовольствовались тем, что держали смятенное собрание врагов под обстрелом из луков.
Теперь новые полчища пьяса вскарабкивались на борта драконоголового судна и с возбужденным кваканьем прыгали в воду. А издали к месту сражения, поднимая пенистые буруны, стремительно приближался косяк их сородичей.
Скоро все было кончено. Ни челна не осталось на поверхности реки. И с берега, у которого нашла укрытие наша маленькая флотилия, мы видели, как покраснели текущие к морю волны Охиона и как ужасные человекоподобные существа весело бултыхаются в мутных водах, жадно пожирая проплывающие мимо лохмотья мяса.
Пропела труба Гутлака. Часть пьяса вновь схватилась за буксировочные веревки и повлекла драконоголовый корабль к нам. Как раз в это время на берегу появились наши запыхавшиеся товарищи и отпрянули в ужасе при виде безобразных чудовищ, которые, выпрямившись во весь рост, шли по мелководью навстречу им.
Гутлак легко спрыгнул с борта корабля и, смеясь, начал пробираться сквозь толпу своих подданных, расшвыривая их в сторону тяжелыми ударами. Однако грубое обращение не возмущало пьяса. Они заискивали перед саксом, словно псы перед хозяином. Наконец Гутлак приблизился ко мне и крепко пожал мне руку.
