Вот тут-то мозги мне и перекосило окончательно. Понимаете, если эта методика приживётся, то леса средней полосы оказываются превосходным местом для сытной жизни. Ведь разработанная агротехника не меняет лесной ландшафт. От избытка чувств я рухнул на колени, собираясь умолять неверную занять пост преподавателя в школе, но вместо этого мы стремительно воссоединились.
- Мышка, почему ты вдруг столь охотно отдалась мне? Обычно ведь тебя привлекали другие мужчины.
- Не больше, чем ты, чудо моё бестолковое, - жена умиротворённо жмурится. - Но обычно ты не читаешь знаков, которые я подаю. А другие мужчины - читают.
- Погоди. Ты что же, не имеешь ничего против того, чтобы мы с тобой любили друг друга?
- Если бы имела, ушла бы. Мне хорошо в твоём доме. Мне хорошо в твоей семье, в твоём роду, в твоём стойбище. Знаешь, среди людей долин там, где я выросла, считалось, что женщина принадлежит мужчине, хотя жены мужьям и изменяли нередко. Но всегда тайком. Потому что за это наказывали. А здесь это не считается проступком.
У нас в деревнях муж мог предложить жену другу или гостю, а тут это немыслимо. Другое дело, если между ними вдруг возникнет взаимное желание - вот тогда никто и не подумает препятствовать или укорять.
Кстати, праттки тоже самое говорят. Они считают, что люди бродячих племён - дикари, ведущие себя, как звери. Но только многие из них быстро к этому привыкают и начинают поступать точно так же. Я имею ввиду тех, что приехали сюда учиться в школе.
Эти слова, хоть и оказались для меня в некотором роде откровением, но спросил я о менее глобальном, чем наблюдения молодой женщины за поведением людей:
- То есть, ты подавала мне знаки, что не против полюбиться, а я их игнорировал? - вообще-то она, и правда, всегда со мной приветлива и доброжелательна, но никаких призывов к сексуальному контакту я от неё действительно не примечал.
- Тычинка намного заметнее, - улыбнулась Мышка. - А Фая - смелее и настойчивей. Виден ли маленький уголёк в ярком пламени костра? Тем не менее, я не чувствовала себя обиженной, потому что рожала для тебя деток от людей красивых и достойных. Они будут радовать и тебя и меня. Знаю, что ты их любишь, и они тебя любят.
Вот такой разговор с давно знакомой женщиной переклинил мне мозги с геополитики на биологию. Я рассудил, что щупальца, протянутые нашей зарождающейся цивилизацией во все стороны, если и не оградят Союз от внешнего вмешательства, то, по крайней мере, дадут время подготовиться к возможным вторжениям. Мне же следует помыслить о природном. То есть - биологическом аспекте происходящего вокруг.
Прежде всего, это запрет на близкородственные браки, отлично известный моим нынешним современникам. Ведь именно из этого соображения женщин обычно отдают в другие роды, племена, земли. Чем дальше от родного дома, тем, считается, правильней. И моя задача практику эту обеспечить информационно. То есть, не раскидывать наших умниц, мастериц и исследовательниц куда подальше, а просто создать для них возможность опознать незнакомого родича, чтобы не спариться ненароком с троюродным братом или родным дядей.
И я принялся за конструирование мониста - треугольного, сужающегося книзу, где каждой нижней бляшке соответствовали две верхние, с символами родов, к которым принадлежали родители. Если кто-то думает, что это просто, пускай попробует. Потому что, во-первых, отец не каждый раз точно известен, и эту ситуацию нужно предусмотреть конструктивно. Во-вторых, ребёнок наследует знак одного из родительских родов. В-третьих, если принять наследование рода по отцовской линии, то одно из бёдер треугольника заполняется одинаковыми символами. Впрочем, если по материнской, то картина та же самая, но с другой стороны сооружения.
Одним словом, пришлось придумывать систему кодирования, основным требованием к которой было: не упустить возможных опасных вариантов воссоединения. То есть, чтобы встретившиеся мужчина и женщина посмотрев на мониста друг друга, с первого взгляда могли обнаружить принадлежность какого-либо из своих предков к одной и той же группе. Предположим, понравились ранее незнакомые люди друг другу. Но, вместо того, чтобы рушиться в пучину страсти они вполне могут приятно поговорить, вспоминая предков или общих знакомых.
Вслед за этим пришлось составлять геральдическую книгу с перечнем родов и изображениями символов, им принадлежащих. Это было непросто, но керамические плиты, на которых это всё изложили, мы уже наловчились достаточно уверенно "размножать". То есть, первый экземпляр создавался вручную опытным каллиграфом, а уж потом делался слепок-пуансон, оттиски которого и рассылались во все концы Союза.
Оттуда приходили пергаменты с перечислением новых, неизвестных нам родов, и рождались новые плиты, которые опять расходились во все концы. Так и возникли геральдические посты. А может - отделы записи актов гражданского состояния? Или нотариальные конторы? Не знаю, как это правильно обозвать. И, как всегда, новая структура привела к возникновению немалого беспокойства технологического плана. Потребовались огромные количества значков-бляшек. Я уже подумывал как наладить их крупносерийное производство, но проблема быстро рассосалась. Размеры этих элементов были строго заданы, как и расположение отверстий на них, а дальше заработало народное творчество. Резьба по кости или дереву, чеканки по латуни, чугунные отливки и тиснение по коже - затея с ношением родословных на шее встретила понимание. Тем более, что людей без подобных "украшений" перестали приглашать к близким отношениям. Многофакторно сработал замысел. Я думал, придётся его коленкой продавливать, а оно на ура прошло.
Главным же свершением, последовавшим за прогулкой в лес, стало моё бурное сближение с младшей женой. Видимо, вызванное большой совместной работой над трактатом "О сеянии ячменя в диком лесу", которым мы упорно занимались. Я, наверное, из-за этого стал чётче улавливать подаваемые ею мне знаки. Иногда получалось даже анекдотически: "Прости меня дорогая "Комсомолка" за плохой почерк потому, что он меня и сейчас любит".
Ну, а если серьёзно, я просто сразу думал наперёд, отчего принялся за наладку изготовления маленьких кос, удобных для работы в тесных местах, Рыхлителей, царапающих дёрн на ничтожную глубину, легких и непритязательных приспособлений для отшелушивания оболочки ячменных зёрен и компактных жерновцов. В этот же период поварский класс по моему указанию занимался преимущественно созданием блюд из ячменя - хлеба, лепёшек, галет, каш. Занятия по севу и сбору урожая этой культуры стали одной из обязательных дисциплин - не менее трёх академических часов каждый учащийся обязан был посвятить изучению сей незамысловатой технологии.
