Двое урехтов поднимаются на ноги, я подскакиваю к двери, отламываю зубчик гребешка и швыряю в их сторону. Очередная ель надежно припечатывает нежить, быстро теперь не выберутся. Быстро сдергиваю с пояса кошель — вот беда, ни одной серебрушки! Нет, одна все же завалялась, вот ее-то я сейчас и использую.
Урехт как раз нахлобучил голову на плечи, восстановиться еще не успел. Я сбил его с ног, оседлал и впечатал баблон прямо в глаз. Это богатырь может ему пасть разжать и монету туда закинуть, у него рукавицы латные. Я даже пытаться не буду, вдруг да палец откусит? Урехты не то чтобы ядовиты, но, как всякая нежить, оставляют весьма неприятные раны. В горячке метаться пару недель удовольствие небольшое, а если не повезет, то и умереть можно. А уж палец-то как жалко! Нет уж, в глаз серебром тоже неплохо.
Нежить корчится, исходя зловонным дымком. С одним, слава Превеликому, разобрался. Зато поскрипывает дерево за воротами и, что еще хуже, слышна негромкая ругань некроманта. Кажется, ему не по нраву, что я занял его башню.
Ель надежно блокировала вход, пока не оттащат в сторону, никто сюда не войдет. Жаль, засова нет, сейчас бы закрылся в башне и сидел, пока Хреногор не позовет. Ну не беда, я кое-что придумал. Метла — ведь это не только руль для ступы… А, говорил уже? На ней и летать можно. Не люблю я этого, после болит если не все, то главное, но сейчас придется потерпеть. Взлетел вверх, завис под винтовой лестницей, вцепившись в черенок побелевшими от напряжения пальцами. Не ступа, об атаках с воздуха лучше сразу забыть, чтоб не кувыркнуться. Метла управляется только двумя руками, и никак иначе.
Ветви дерева заскрежетали по камню. Все, вход свободен, сейчас начнется. Я затаил дыхание. В дверном проеме образовалась темная фигура. Урехт, разумеется. Труповод по-прежнему невидим. И по-прежнему прячется за спинами кукол.
Нежить уверенно затопала к лестнице, за ними, очевидно, проследовал некромант. Я сжался в комок. Если меня увидит сейчас, это верная смерть. Пространства для маневра почти нет, да и метла штучка капризная.
Прошли по лестнице вверх, опасность миновала. А в дверной проем заглянула наглая волчья морда, обшаривая взглядом башню. Давно пора! Мы с некромантом заждались, не знаем уже, как время убить.
Оборотень находит взглядом меня, делает движение в сторону лестницы. Мол, я начну, ты на подхвате. Киваю в знак того, что понял.
Серая тень бесшумно и стремительно летит по лестнице. Прыжок, и вопль разрывает мертвенную тишину башни. Что толку в невидимости, у волков нюх важнее. Эрл с рычанием рвет ставшего видимым некроманта (то ли заклинание спало, то ли шапку потерял), на выручку хозяину мчатся оба урехта. И мне как-то нужно их задержать…
Наверное, мне повезло. Никогда не получалось раньше так мастерски управлять метлой, а ведь не один час налетал, бабушка за этим следила. Сейчас вышло все, как хотел, даже лучше. Потому что собирался я сбить с лестницы одного урехта, а слетели оба. И я при этом умудрился усидеть на метле, что было совсем уже запредельной удачей. Правда, нежить тут же рванула к лестнице, и мне пришлось-таки спешиться, чтобы не мешали оборотню обедать. Судя по приглушенным ругательствам, до глотки он еще не добрался.
И не доберется, если я не сумею сдержать двух урехтов, которые задерживаться совсем не желают.
Козыри в рукавах кончились. Придется драться честно, а так не хочется…
Стоп! А гребешок? Три зубчика еще остались. Вот вам первый, подавитесь!
Нежить сносит с лестницы, но и только. Ель улетает к самым воротам, а я так надеялся, что она придавит обоих неживчиков. Ладно, вторая попытка…
Не требуется. Потому что в дверном проеме возникает Хреногор, пинком отбрасывает с пути дерево, сбивая, как городки, обоих урехтов. Все, мы победили. Сейчас добьем нежить, сожжем некроманта, пообедаем и двинемся дальше. Пойду погляжу, что с моей ступой. Вдруг склеить еще можно?
В Топорянском княжестве любят играть в лапту. Так порой разойдутся, что зубы вместо «чижей» летают. Знатная игра — лапта и народом шибко любима. Еще в Топорянске городки уважают, но в них играют с чувством и с расстановкой, смакуя потом подробности игры.
В Заморске тоже любят лапту, только называют ее по-своему — бицбол. И зубы вместо мячей («чижей» заморцы не признают) там не летают, нет у них здешнего куражу.
В Пряжском королевстве лапту не любят. Или не знают, никто не уточнял. Играют там в перекати-поле, собачку и в мяч (называя его болом), но как-то вяло, без огонька.
В Лорийском королевстве от пряжичей не отстают, играют в то же самое, но куда азартней. Говорят, подлые пряжичи все игры у лорийцев и срисовали. Кто говорит? Да сами лорийцы. Пряжичи имеют другое мнение, но высказать его никак не могут, потому как голосовые связки у лорийцев крепче.
В Земле Горнецкой, что на дальнем севере, уважают скачки на оленях. Играть во что-либо тяжело, любой предмет мгновенно теряется в снегу до конца зимы. Весна же в тех местах так ни разу еще и не наступала.
В Медведовском княжестве любят лапту, городки и мяч. В Путинце — все то же самое плюс еще водный мяч (водный бол, как говорят лорийцы).
В Егорьевске умеют играть в шахматы. Не любят — просто умеют.
В Мажорском княжестве играют во все. Но исключительно на деньги.
Торресы дразнят быков красным плащом, а потом убивают.
Энейцы выпускают боевых рабов драться между собой. Это у них Спартакиадой называется.
И лишь у краснореченцев есть игра, традиции которой (по слухам) восходят аж к перволюдям. Игра, затмевающая все прочие своей красотой и элегантностью. Игра, для которой специально был не построен даже — воздвигнут — великолепный стадион, детище несравненного зодчего Радонеро, по праву считающийся одним из семи чудес света. Наряду с путинецким чудо-маяком, пряжским чудо-колодцем и недостроенной мажорской чудо-башней, которую уже третий век возводят. Остальные места в списке пока вакантны, но неплохие шансы имеет башня дядьки Унораса, построенная все тем же Радонеро, и дворец Леди Иллиары, созданный самой Леди Иллиарой.
Когда играет одна из четырех великих команд, жизнь в городе замирает. Казалось бы, самое время для воров — ан нет, «ночные крысы», в числе прочих, спешат на стадион. Рассказывают, когда-то давно некий совсем уж беспринципный вор все же отважился на гнусность, но судьба его наказала быстро и жестоко. Скупщик краденого отказался с ним работать, глава Шараги вышвырнул на улицу, а уж когда он попался стражникам… Никто с тех пор повторять подвиг неудачника не спешит — себе дороже.
В общем, великая игра, не чета всяким там лаптам и перекати-полям. И называют ее просто — котобол. Это потому что роль мяча там кот выполняет. Которого непременно надо загнать в каменную трубу, что до половины вкопана в землю. Диаметр трубы равен примерно двенадцати кошачьим ростам — от кончика хвоста до кончика носа.
