В зимнюю пору дом викингов походил на длинный сугроб, над которым вился дымок, а летом – на огромный, вросший в землю обомшелый валун.
Земляная крыша, однако, получалась тяжёлой. Чтобы она не провалилась вовнутрь, а стены под её тяжестью не разъехались в стороны, крышу подпирали изнутри брёвнами. Для этого брали крепкие стволы с развилинами наверху и уже в эти развилины укладывали стропила. Раскапывая сегодня остатки древнескандинавских домов, археологи находят в полу углубления, расположенные в два параллельных ряда, а в углублениях – остатки сгнившего дерева. Тысячу лет назад в них стояли столбы с развилинами, поддерживавшие тёплую крышу. Этим предназначение столбов, конечно, не ограничивалось: на них вешали одежду, оружие, предметы хозяйственного обихода. К столбам крепились и лавки, тянувшиеся вдоль стен. Днём на этих лавках сидели, ночью – спали. В боковых сторонах столбов делались пазы, и на ночь в эти пазы вставляли особые доски, превращавшие лавку в уютное спальное место. Хозяева украшали эти доски резьбой, передавали их из поколения в поколение и очень ими гордились. Если кто-то осмеливался украсть или испортить такую доску, это расценивалось как серьёзное оскорбление и могло привести к ссоре, судебному разбирательству и даже кровавой вражде.
В литературе за этими досками закрепилось название «скамьевых», но, думается, это не совсем верно. Доски укрепляли не на скамьях , бывших, как известно, переносной мебелью, а на лавках , намертво приделанных к стенам.
В доме обычно бывал всего один вход. Располагали его всегда с южной, солнечной стороны. Как уже говорилось, окна в домах отсутствовали, поэтому солнечный свет и тепло могли проникнуть в дом только через дверь, и древние строители ни в коем случае этим не пренебрегали. Была и ещё одна причина ориентировать дом дверью на юг, пожалуй, даже более веская.
Дело в том, что юг с древнейших времён считался у североевропейских народов, в том числе у скандинавов и славян, «благой» стороной света. В самом деле: в нашем полушарии солнце днём проходит южной частью неба и поднимается всего выше, когда находится точно на юге. На западе оно «умирает», на севере же появляется разве только в заполярных районах в белую ночь. Вывод: юг связан с добром, со светлыми Богами, с жизнью и радостью. Север – со смертью, холодом и темнотой.
Через единственную дверь древние люди старались впустить в дом не только солнечный свет и тепло, но и божественную благодать. Археологи, изучившие остатки древних домов, пишут: в те времена подобного обычая придерживались не только скандинавы, но и другие народы, в частности, и наши предки славяне.
Рассуждая об удалённых от нас временах, вообще всегда надо учитывать, что воззрения и поступки древних людей очень часто объяснялись не только удобством и практической необходимостью, но и – зачастую даже в первую очередь – религиозно-магическими соображениями.
Так, например, упомянутое нами оружие развешивали по стенам и столбам не только и даже не столько затем, чтобы в случае чего его можно было сразу схватить, – оружию приписывалась волшебная сила, оно должно было не допустить в дом нечисть и зло, отогнать от спящих дурные сны…
Рассказывая о викингах и об их времени, мы ещё не раз и не два столкнёмся с подобным переплетением реального и волшебного миров. И почти в каждом случае выяснится, что похожие мифологические соображения бытовали, оказывается, не только у викингов, но и у славян и у других народов, причём иногда живших весьма далеко, так далеко, что ни о каком знакомстве со скандинавской мифологией не могло быть и речи. В чём же тут дело? В том, пишут учёные, что, на каком бы материке ни жил человек, он – человек . Со всеми присущими ему биологическими свойствами. Если взять китайца и шведа и обоим показать красный цвет, пульс участится у обоих. Показать им зелёное – оба успокоятся. Учёные пишут, что основные мифологические представления любого народа коренятся на самом глубоком уровне психики, буквально на стыке одушевлённого и неодушевлённого. Именно поэтому в обычаях и легендах очень удалённых друг от друга народов удаётся обнаружить множество общих черт, – что порой проливает неожиданный свет на самые на первый взгляд неразрешимые загадки.
Вот, например, очаг и его значение в жилом доме.
Древнескандинавский дом отапливался по-чёрному. Это значит, что дым не уходил наружу через дымоход, а поступал непосредственно в жилое помещение, чтобы выйти наружу через естественные щели, дверь и специальное отверстие в крыше – дымогон. Чтобы не выстудить дом, дымогон открывали и закрывали с помощью специального шеста. Древнерусские избы тоже топились по-чёрному, но у нас строили глиняные и каменные печи, пусть не имевшие дымохода, а в Скандинавии пользовались открытым очагом – обложенным камнями местом для постоянного костра на полу. Заметим, что в древнейшие времена то же самое имело место и у нас, не даром мы до сих пор говорим – «родной очаг», хотя никаких очагов давным-давно нет и в помине.
Каждый из нас хотя бы краем уха слышал о том значении, которое древние люди придавали огню. В глубочайшей древности, когда первобытный род обитал в пещере или в лесу, огонь согревал, отгонял прочь ночных хищников и, вообще говоря, объединял людей, помогая им почувствовать себя родственниками . Надо ли удивляться, что с течением времени огонь костра, а потом и очаг превратились в настоящий символ дома и семьи, в нём обитающей?
Чужой человек, вошедший в дом и обогревшийся у очага, становился своим . Родственником. Его уже нельзя было не то что обидеть – его защищали, как своего. У очага считалось невозможным произнести бранное слово: это могло оскорбить священный огонь.
На Руси, например, в старину существовало даже выражение: «Сказал бы я тебе… да не могу, печь в избе!» Сваха, приходя сватать девушку, первым долгом грела руки у печи (даже летом, когда печь не топили): считалось, что таким образом она привлекает на свою сторону дух домашнего очага, становясь под его покровительство. Когда жених шёл к дому невесты, ему метали под ноги горячие угли: если огонь почему-то невзлюбил парня, считает его недостойным, он не пустит его на порог. А когда молодая жена входила в дом мужа, она обходила очаг и сжигала в нём три своих волоска…
Садясь за стол, и славяне, и скандинавы «угощали» огонь первым кусочком еды, выливали в него немного напитка. Когда викинги собирались на праздничный пир, за выпивкой было принято произносить обеты: совершить воинский подвиг, добыть некоторый предмет, выполнить трудное дело. Пиво или напиток «скир» из кислого молока наливали в кубки или рога и, прежде чем выпить, проносили их над огнём: огонь должен был очистить сосуд и напиток в нём, а значит, донести произносимый обет до слуха Богов и придать ему священную силу.
Святость семейного очага, естественно, распространялась и на пищу, которую на нём готовили.
Вкусившие пищу, приготовленную на одном очаге, опять-таки считались роднёй. Того, с кем делился едой, уже невозможно было убить: такое убийство уподобили бы убийству родственника – самому, по мнению древнего человека, страшному преступлению. (Вспомним: как ни страшна любая война, «братоубийственная война» звучит особенно страшно.) Теперь ясно, что встреча гостей «хлебом-солью» – не просто «прекрасный русский обычай», как мы привыкли считать. По своей сути это настоящий мирный договор между хозяевами и гостями. Мы вкусили от одного хлеба, теперь мы – родня, между нами уже не может быть вражды!
Говоря о еде, следует сразу упомянуть о священных жертвенных пирах. Жертвование у древних народов чаще всего представляют себе как торжественное сжигание приношений, в том числе и пищевых продуктов. Так поступали, например, древние греки, полагавшие, что дым от сожжения возносится на небо к Богам и там вновь обретает черты пиршественного угощения. Однако при этом забывают, что в жертву чаще всего приносилась не вся, скажем, туша животного, а только её часть: остальное с песнопениями и обрядами съедали сами люди. Если немного подумать, то смысл такого деяния становится очевиден. Люди приглашали Богов разделить с ними трапезу, а значит, породниться и в дальнейшем вести себя друг по отношению к другу, как положено доброй родне.
У славян и у скандинавов жертвоприношения чаще всего имели характер священных пиров, на которых рядом с людьми незримо (а если верить легендам, то порою и во плоти) присутствовали Боги. С другой стороны, любое вкушение пищи имело, хотя бы отчасти, характер жертвоприношения. И соответственно обставлялось. Сохранились ли отголоски такого обычая до наших времён? Достаточно вспомнить, как мы готовимся к приходу в дом долгожданного друга, готовим далеко не будничные блюда, выставляем на стол хмельные напитки. Эти последние, кстати, имеют особенное значение: когда-то давно они употреблялись с целью на какое-то время «освободить» человека от его телесной оболочки, вызвать транс и видения, свидетельствовавшие, по мнению древних, об общении с высшими, потусторонними силами. Вот и наш с вами праздничный обед – отголосок древней жертвенной трапезы, которой благодарили Богов, приведших в наш дом доброго гостя…
