– В таком случае маска Безумного Рыбника точно так же с тебя слетит. Не думаешь же ты, будто являешься им на самом деле? Но поскольку считать возможным следует абсолютно все, что приходит в голову… Ладно, смотри. Я вполне в состоянии окончательно уничтожить Кибу Аццаха и Йука Йуггари. И мог сделать это с самого начала. Кроме всего, это был бы очень милосердный поступок по отношению к ним. Оставаться тем, во что они превратились, несладко. Но я пальцем о палец не ударил, потому что это твое дело – ты его начал, ты и должен когда-нибудь завершить. Это не моя придурь, а очередное правило, из тех, что без нужды лучше не нарушать. Но если ты погибнешь, заканчивать твои дела будет некому – кроме меня. И я, будь спокоен, все улажу. Это я тебе твердо обещаю.
– Ладно, – сказал я. – Принято. Теперь второй вопрос. Если я убью Лойсо, вы позволите мне его съесть?
Чиффа поглядел на меня с неподдельным изумлением.
– Сожрать Лойсо Пондохву? Целиком? Ты что, действительно этого хочешь? Ну у тебя и фантазия!
– Это не фантазия. Общеизвестно, что, съедая могущественного врага, можно получить его силу. Если, конечно, соблюдать определенные ритуалы, а не просто котлеты из него жарить.
– Общеизвестно, видите ли… Как по мне, это просто ваше угуландское суеверие и ничего больше. Я однажды сдуру решил проверить, сожрал одного колдуна, вполне себе могущественного, и ничего, кроме изжоги, не заработал.
– Потому что вы были сильнее, – объяснил я. – Есть менее могущественного человека, чем ты сам, совершенно бессмысленно. А может быть, даже вредно.
– В любом случае я не очень понимаю, что именно ты собираешься жрать. Твой единственный шанс убить Лойсо – Перчатки Смерти. Если все получится, от него останется только пепел.
– Ничего, – я был тверд. – Съем пепел.
– Делай что хочешь, – отмахнулся Чиффа. – Крутиться у тебя под ногами и клянчить: “Оставь кусочек!” – я точно не стану.
– Хорошо, – решил я. – На таких условиях я согласен попробовать.
– Все-таки, сэр Шурф, ты чудовище, – вздохнул Чиффа. – Или самое прекрасное существо в этом Мире, это как посмотреть. Впрочем, я уже не раз говорил тебе что-то в этом роде.
– И я по-прежнему не понимаю, что именно вас так восхищает, – заметил я. – Мне кажется, моя личность не представляет собой ничего выдающегося. Впрочем, это совершенно неважно.
– Вот именно. Теперь слушай внимательно, – сказал он. – За сердце хватать тебя на сей раз не буду, и так все запомнишь, если захочешь. Имей в виду, я, конечно, могу повторить инструкции и дважды, и трижды, но лучше без этого обойтись. В идеале, мы с тобой должны расстаться после завтрака и встретиться на похоронах Лойсо. Если я буду хотя бы изредка появляться рядом с тобой, он учует мое присутствие. И станет относиться к тебе гораздо серьезнее. А это – провал.
– Он и так учует ваше присутствие, разве нет? – спросил я. – Мы же довольно долго были рядом. И вы имеете на меня огромное влияние.
– Это как раз дело поправимое. Дам тебе одну уандукскую пилюлю, называется “Услада покинутого”. Вот ты глядишь на меня с недоумением, а любой нормальный человек под столом от хохота валялся бы, услышав это название. Я сам валялся, когда знакомый купец привез мне в подарок коробку этого добра.
– А что смешного в этом названии? Обычно я теоретически понимаю, почему людей веселят те или иные вещи, хоть и не смеюсь сам. Но сейчас мне действительно непонятно.
– Ну как же! Название отсылает нас к знаменитой уандукской любовной магии, ради практического изучения которой в прежние времена, я имею в виду до войны, все столичные студенты проводили каникулы в Кумоне или Капутте. Соль в том, что пилюли действительно из арсенала уандукских любовников. Их принимают, когда хотят не просто смягчить горечь разлуки, но и освободиться от влияния неверного возлюбленного. Я хочу сказать, когда люди долгое время проводят вместе, они перенимают вкусы и привычки друг друга, а расставшись, бывают рады избавиться от этих приобретений, да не выходит, слишком уж все перепутано и переплетено. А курс пилюль позволяет мгновенно развязать этот узел. Хлоп – и как не было ничего! Память, конечно, хранит лица, имена и события, но не более того.
– Очень интересно, – сказал я. – И, не сомневаюсь, чрезвычайно полезно в некоторых житейских ситуациях. Но мне-то зачем? Я дорожу нашей дружбой, но вряд ли стану страдать, если нам придется расстаться на год или даже больше, а я по-прежнему буду курить ваш любимый сорт табака, к которому успел пристраститься.
– Да погоди ты, – отмахнулся Чиффа. – Твое согласие поохотиться на Лойсо совершенно не отменяет необходимости слушать не перебивая, когда я рассказываю важные вещи.
– Да, действительно, – согласился я. – Прошу прощения. И все же…
– И все же, дай мне закончить. Я как раз собирался сказать, что многие, если не все заморские зелья изменяют свойства, попав к нам, в Сердце Мира. И “Услада покинутого” становится у нас превосходным способом не только избавиться от влияния неверного возлюбленного, но и скрыть свою связь от тех, кого это не касается. Одна пилюля – и, с точки зрения самого проницательного колдуна, ты будешь выглядеть, пахнуть и вести себя как человек, последние несколько лет просидевший взаперти, в полном одиночестве. Очень удобно. И что прекрасно – кажется, никто, кроме меня, об этих свойствах зелья пока не прознал. Потому что только мои приятели делают мне столь нелепые подарки. А так-то “Усладу покинутого” даже на Сумеречном рынке не отыщешь, спроса на нее нет, чем-чем, а переизбытком чувствительности угуландцы никогда не страдали. Так что сожрешь пилюлю, и, думаю, даже Лойсо ничего не учует. Ему в голову не придет, что мы с тобой знакомы. В любом случае других идей у меня нет. Твоя способность к концентрации поразительна, но, боюсь, даже ты не сумеешь одним волевым усилием вычеркнуть меня из собственного опыта.
Он замолчал, я кивнул, давая понять, что готов слушать дальше.
– После того как мы расстанемся, ты вернешься в Ехо и продолжишь разыгрывать партию Безумного Рыбника, как делал все эти годы. С одной поправкой: ты начнешь вполне настоящую, серьезную охоту на адептов ордена Водяной Вороны. Убей, кого сможешь, да хоть парочку послушников, все равно, лишь бы твой повышенный интерес к людям Лойсо стал очевиден. Делай что хочешь, только Перчатки Смерти не надевай. Но ты, хвала магистрам, и без них кое-что можешь.
Я снова кивнул. Кое-что, несомненно, могу. Никаких возражений.
– Одновременно постарайся как-то достать Лойсо. Я почти уверен, ты сможешь вступить с ним в безмолвный диалог. У меня, скажу сразу, не получается. Но ты в этом деле давно меня превзошел. По крайней мере, ты способен пробиться ко мне через любую защиту, а я к тебе – лишь в те моменты, когда ты не слишком увлечен чтением.
