Массивные сваи портового города вытянулись у них за спиной рядами, как колонны в храме. Дул холодный южный ветер, принесший с собой дождь со снегом. Он завывал между сваями, покрывая землю и пристани коркой льда. Он уже несколько дней дул по всему побережью Туркадского Моря, и неистовые волны вздымались высоко — выше мачты маленького судна. Еще одна волна разбилась о мол, обдав отряд Мендарка с головы до ног.
Появилась вторая галера, затем исчезла в тумане.
— Нас бросили! — сказал Беренет, вытирая мокрое лицо. Его усики обвисли, с них текла вода.
Меньше всех беспокоилась Лилиса. У нее были новые сапоги, теплая одежда, набитый живот — о таком она и мечтать не могла последние несколько лет. А завтрашний день был слишком далек, чтобы о нем тревожиться.
Из дождя и тумана вынырнул смешной потрепанный бот.
— Это он? — не веря своим глазам, спросил Мендарк. Бот был не больше ялика, с крошечной мачтой. Пендер находился у румпеля. Он что-то кричал в сторону причала, но ветер уносил его слова в море.
— Мы плывем в Зиль на этом? — в ужасе пробормотал Мендарк. Взглянув вверх, он увидел копья, нацеленные остриями вниз. Он сделал знак своим спутникам, и все подошли к краю мола.
Лилиса, у которой был здоровый страх перед ботами, очень испугалась. Бот подошел к самому молу. При свете фонаря Лилиса прочитала: «Танцующий гусь». На носу бота красовалась фигура, изображавшая эту птицу, — с оранжевым клювом и дикими глазами.
С носа бросили канат, и Оссейон, поймав его, один раз обернул вокруг сваи. Другой канат бросили с кормы, и Беренет дважды обмотал его вокруг столба и неумело завязал узлом. Между тем Мендарк, Таллия и Лилиса забрались в бот. Беренет прыгнул туда, приземлившись на сложенные сумки. Внутри что-то разбилось. Последним на борту очутился Оссейон, гребцы взялись за весла, и бот отчалил от берега.
Матрос дернул за веревку Беренета, полагая, что она лишь обмотана вокруг сваи, но она была крепко привязана. Внезапно они оказались в смертельной опасности. Вода отхлынула, как бы готовясь к приближению новой огромной волны, и канат начал приподнимать корму из воды. Нос при этом почти целиком погрузился в воду. Даже Лилиса поняла, что следующая волна либо утопит их, либо разобьет их суденышко вдребезги о мол.
Пендер с ножом в руке рванулся, чтобы перерезать канат. Волна швырнула их о мол. Кто-то закричал. Послышался треск дерева. Бот вот-вот должен был опрокинуться. Вода хлынула через борт, потом волны завертели их и, пронеся мимо мола, затащили под портовый город в тихие воды. Затрещала мачта, соприкоснувшись с высокой платформой, нависшей над ними.
Ряды огромных свай, силуэты которых смутно виднелись в полумраке, подсвеченные фосфоресцирующими водорослями, тянулись, исчезая из поля зрения. Маслянистая вода вздымалась и опускалась. Команда вставила весла в уключины и стала грести, загоняя бот поглубже под причал. Там, где сваи были расположены совсем близко друг от друга — они поддерживали огромное сооружение, — часть гребцов начала вычерпывать воду. Пендер спокойно зажег фонарь и, перейдя в середину бота, схватил Беренета за ворот.
— Ну ты, дурак, неумеха! — заорал он, тряся Беренета. — Ты чуть не угробил нас всех.
Беренет пытался оттолкнуть Пендера. Отшатнувшись, Пендер разорвал красивую куртку Беренета спереди.
— Черт тебя побери! — пронзительно закричал тот. — Ты мне за это заплатишь!
— Это ты заплатишь! Посмотри, что ты сделал с моим ботом!
— Ты называешь это ботом?! — с издевкой произнес Беренет. — Да на этом корыте вообще нельзя плавать!
Пендер был привычен к оскорблениям, но он ужасно гордился своим судном.
— Слишком много балласта! — взревел он и скинул Беренета за борт.
— Какого черта ты делаешь? — воскликнул Мендарк. Беренет исчез под маслянистой водой, потом выплыл на поверхность, отплевываясь и отчаянно ругаясь.
— Проклятый дурак! — сказал Пендер. — Я не повезу его. Плыви к лестнице! — заорал он, указывая в ее сторону. Беренет доплыл до ближайшей сваи.
Мендарк нетвердой походкой приблизился к Пендеру. На лбу у него был длинный порез.
— Ты хочешь плыть в Зиль или идти пешком? — ледяным тоном спросил у Мендарка Пендер.
— Ты об этом пожалеешь! — закричал Беренет, поднимаясь по сгнившей лестнице.
— Подбери его! — яростно произнес Мендарк.
— Черта с два! — ответил Пендер.
— Мы поедем все — или никто, — отрезал Мендарк, но голос его дрогнул.
— Как угодно, — сказал Пендер. — Разумеется, я отдам то, что осталось от аванса. Керт, принеси мой сейф.
— Может быть, мы сумеем договориться? — тихо спросил Мендарк.
— Я решаю, кому плыть на моем боте, — заявил Пендер. — Он не поплывет!
Мендарк стер кровь с лица. Его блеф не удался. Он не был готов к такой жертве, особенно ради того, кого подозревали в предательстве.
— Подвези меня туда, — попросил Мендарк.
Он ухватился за поручень лестницы и о чем-то тихо переговорил с Беренетом. Тот оттолкнул Мендарка с криком:
— Хенния была предательницей, ты, дурак! Я тебе никогда этого не прощу.
Мендарк остолбенел:
— Хенния? Почему же ты мне не сказал?
— Я не был уверен, пока она нас не покинула, а потом было уже ни к чему. Я не обвиняю без доказательств, как некоторые!
Мендарк бросил сердитый взгляд на Таллию — та лежала на спине, и из носа у нее шла кровь. Он попытался взобраться по лестнице, что-то настойчиво твердя. Беренет оттолкнул его ногой:
— Слишком поздно, Мендарк! Я преданно тебе служил, а ты судил обо мне по слухам, исходящим от нее! — Он плюнул в сторону Таллии. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе навредить. — И он с лицом темнее тучи, еле переставляя ноги, стал карабкаться вверх по лестнице.
Мендарк опустился в бот. Кровь на щеках напоминала боевую раскраску дикаря.
— Тебе бы лучше оправдать свою стоимость, — холодно сказал он Пендеру.
— А я именно столько стою, — таким же тоном ответил Пендер. — Садись! Эй, Керт, разгреби-ка там барахло!
Тот из двух гребцов, который был пониже — коротконогий крепыш с могучими мускулами, обрисовывавшимися под короткой курткой, — аккуратно сложил тюки и сундуки. Пассажиры сгрудились на носу под брезентом и осмотрели свои раны. У Оссейона были сильно покалечены три пальца, попавшие между причалом и ботом. У Таллии было залито кровью все лицо, взгляд бессмысленный. У Лилисы — только синяк на подбородке.
Когда с лица Таллии смыли кровь, выяснилось, что она не так уж сильно пострадала. Нос распух, — возможно, был сломан. На голове были две небольшие кровоточившие ранки. Когда она открыла глаза, Лилиса вскрикнула от облегчения.
