Все обещания были выполнены Одином. Я, потомок вашей предводительницы, разбудила вас, а теперь зрите, что значит второе обещание Одина. Зрите, на что способен Оборотень!» — мысленно крикнула Песнь Крови и стала возвращать себе человеческий облик.
Звери отступили назад, следя, как она постепенно теряет сходство с ними. А когда она предстала перед ними человеком, они зарычали недоверчиво и неуверенно.
«Она разбудила нас! — вдруг напомнила остальным Режущая Вены, — Мы должны ей верить! Один сдержал обещание! Она говорит правду!»
«Она — человек, старающийся нас провести! — крикнул Грызущий Раны. — А может быть, она и вовсе колдунья, посланная Хель!»
«Моя кровь смешалась с твоей, Грызущий Раны, когда я будила тебя, — Песнь Крови смотрела прямо в глаза зверю. Даже в облике человека она продолжала говорить с ними мысленно. — Спроси свою кровь, Грызущий Раны, правда в моих словах или ложь».
Грызущий Раны выдержал ее взгляд только несколько мгновений и отвел глаза.
«За Песнь Крови и свободу! — крикнула Режущая Вены. — За Одина и Асгард!»
Один за другим звери подхватили двойной боевой клич и в конце к ним присоединился и Грызущий Раны.
Воительница подняла руки, требуя внимания.
«Вы видели, что обещание Одина было исполнено. Но я сейчас расскажу вам о настоящем чуде. Один обещал, что со временем ваши потомки так привыкнут к человеческому облику, что забудут о том, что когда-то были зверями. Так и случилось, потому что я знаю это по себе. Но Отец Богов не сказал нам, что придет время, когда наша звериная сущность полностью растворится в человеческой природе, и у наших детей в крови не останется ничего от звериной природы. Да, это тоже верно!
Вот моя дочь, Гутрун, — она коснулась ее плеча. — Сегодня утром она пыталась войти в озеро крови у Скалы Фригг, но не смогла этого сделать. Озеро обожгло ее огнем. То же произошло бы с каждым, в чьей душе никогда не жил зверь.
Моя дочь — полностью человек!»
В голове Песни Крови закружил водоворот мыслей; в них отражались смятение, радость, сомнение, надежды. Те, кто стоял в первых рядах, придвинулись ближе, чтобы лучше рассмотреть Гутрун. Воительница снова подняла руки, прося внимания. Когда общее волнение немного улеглось, она продолжала:
«Возможно, Гутрун первая, с кем произошло такое чудо, а может быть, и нет. За века очень многие, сами того не зная, тоже стали полностью людьми. Но она перед вами, как доказательство того, что это может произойти, уже происходило и будет происходить в дальнейшем снова и снова до тех пор, пока все наши дети не станут такими, как она.
Но чтобы это случилось, мы должны снова сразиться с Хель. Она теперь только богиня Смерти и стремится распространить свое Царство Мрака и Тлена на всю землю. Хотя Один во времена первой битвы похитил у нее Череп Войны, я из любви к своей дочери помогла ей его вернуть».
Теперь уже мысли зверей завертелись в бешеном водовороте.
«Да, — крикнула мысленно Песнь Крови, — из-за моей любви к Гутрун земля и все живое на ней оказалось в смертельной опасности. Но я не жалею о том, что сделала! Ради Гутрун я снова поступила бы точно так же! А среди вас найдется много таких, кто готов был на меньшее ради собственного ребенка?»
Звери снова притихли.
«Согласны ли вы идти за мной в бой против Хель, как вы шли за первой Песнью Крови много-много лет назад?»
Звери долго молча смотрели на нее, а затем Режущая Вены крикнула: «За Песнь Крови и свободу!»
«За Одина и Асгард!» — выкрикнула Острый Коготь.
«За жизнь для наших детей!» — сказал Грызущий Раны, и другие присоединили к общим свои собственные клятвы.
— Мне кажется, они тебя поддержали, — тихо сказала Гутрун и взяла мать за руку, — Я тоже могу читать мысли. Так когда мне можно будет убить Локита?
Песнь Крови взглянула на низко висевшее над горизонтом солнце. Гутрун не нужно было создавать тучу для защиты коней-призраков, волшебства ослабевшего Локита не хватило бы, чтобы поддерживать черную тучу, даже если бы это понадобилось, поэтому небеса сияли чистотой, и только на севере кипели черные тучи, отмечая продвижение войск Хель.
— Гутрун, возможно, Локиту известны секреты, которые помогли бы нам в предстоящей битве. Ты можешь также, как я понимаю, читать и его мысли?
— Могу, но удовольствия, я убеждена, мне это не доставит.
— А можешь ты объяснить, почему больше не борешься за свою жизнь и душу? Я беспокоилась, что ты умрешь, а теперь вижу, что ты бодра и полна сил, как в крепости еще до того, как все это началось.
Гутрун задумчиво сдвинула брови.
— Я не знаю почему, — призналась она, — но не могу сказать, что меня это очень огорчает.
— И меня также, могу тебя уверить, — улыбнулась воительница, но потом вспомнила о жрице Фрейи, и улыбка сползла с ее лица.
Ульфхильда приняла человеческий облик, чем привела в замешательство стоявших рядом зверей.
— Если ты восстановила силы, — обратилась она к Гутрун, — не могла бы ты потратить немного своих чар на исцеляющее заклинание для ульфбьерна? Я бы не стала об этом просить, потому что рана за ночь затянется сама собой, но боюсь, что еще до ночи мне придется сражаться и…
— Ну конечно, Ульфхильда, — не дала ей договорить Гутрун, — Ты правильно сделала, что попросила, и оправдываться не нужно, — Она внимательно осмотрела открытую рану в боку Ульфхильды. — Но я не знаю, как посмотрят на меня звери, когда я использую магию Хель.
— Если потребуется, я все объясню, — уверила ее мать.
— А как же Локит? — спросила Ульфхильда.
— Позвольте мне кое-что сделать, — предложила Гутрун. — Я не убью его, мама, — торопливо прибавила она, — только позабочусь, чтобы он нам не мешал.
Песнь Крови кивнула.
Локит смотрел на Гутрун ненавидящими глазами, но молчал. Слабость настолько овладела им, что ему приходилось опираться на меч, чтобы устоять на ногах.
Гутрун сосредоточилась и произнесла заклятие: Локит без сознания повалился на снег.
— Какое это было удовольствие, — призналась она и тут же заметила, что некоторые звери подозрительно на нее поглядывают.
— Ты сказала им, что я полностью человек, но не объяснила, что я — колдунья.
— Не волнуйся, Гутрун, — постаралась успокоить ее Ульфхильда, — я научилась мириться и с тем и с другим, думаю, привыкнут и они.
Песнь Крови вернулась к бездыханному телу Хальд.
— Если бы она была только ранена, — Гутрун опустилась на колени рядом с погибшей подругой. — Моя сила вернулась ко мне, и я могла бы исцелить ее… — Голос ее прервался.
Внезапно она наклонилась к жрице Фрейи и всмотрелась в ее лицо. Затем она схватила полу накидки и накрыла свою голову вместе с головой Хальд. Радостный крик глухо зазвучал из-под густого меха. Гутрун отбросила накидку.
