Хардслоу кивнул и без лишних предисловий начал:
— Я был младшим сыном в семье, всё немалое состояние отца должно было отойти моему старшему брату. Признаться, меня это особенно не смущало, ведь все учителя в один голос говорили, что у меня хорошая деловая хватка, а значит, я сумею разбогатеть и прославить свою семью и без отцовского наследства. Собственно, к этому всё и шло: меня обучали премудростям обращения с деньгами, отец высватал для меня единственную наследницу весьма небедной семьи, убедив её отца — моего теперешнего тестя, — что мои таланты его не разочаруют. Я был вполне удовлетворён своей судьбой, к тому же с невестой меня связывала весьма нежная дружба, обещавшая вскорости перерасти в любовь.
При этих словах миссис Лайонс тепло взглянула на мужа и сжала его руку в своей. Тот ответил скупым, чуть смущённым кивком. Хардслоу продолжал:
— Однако же в один прекрасный день мирное течение моей жизни было нарушено самым ужасным образом: моих отца и брата обнаружили убитыми в саду нашего дома. Прежде всего, по понятным причинам, именно на меня пало подозрение. Ведь после их смерти я стал единственным наследником огромного состояния, из которого иначе мне не досталось бы ни пенни. Я твердил, что невиновен, однако ничем не мог это доказать, ведь в ту злополучную ночь, когда было совершено двойное убийство, я просто спал у себя, и, понятно, никто не мог это подтвердить. Конечно, слуги видели, как я захожу в спальню, но кто бы мог помешать мне в собственном доме выйти, или вылезти в окно, и совершить гнусное преступление? Участь моя была почти предрешена, но тут появился отец Браун. Наверное, мне его Господь послал. Он нашёл истинного убийцу, доказал его вину — и вот я перед вами, свободный и с незапятнанным именем.
— Да к тому же с наследством, что немаловажно, — добавил Сэкерби.
— Да, и с наследством, — согласился Хардслоу. — Хотя я бы, признаться, предпочёл, чтобы отец и брат остались в живых и распоряжались этими деньгами.
— А кто же всё-таки их убил? — поинтересовался лорд Трондхилл. — Что именно доказал отец Браун?
Хардслоу поморщился.
— О, — неохотно сказал он, — это было связано с моим несчастным братом. Дела любовные, у девушки, за которой он ухаживал, имелся… не жених, но человек, мнивший себя её женихом. Когда отец девушки сказал, что предпочитает ему моего брата, он решил убить соперника. Отец стал лишь случайным свидетелем, и это стоило ему жизни. В общем, к наследству произошедшее вовсе не имело отношения.
— О, да, — вмешался наконец отец Браун, — когда речь идёт о людях богатых, первое, что приходит к голову обычному человеку, — это что посягают на их деньги. Разве что-то ещё может интересовать убийцу? Сыскари твердят: «Ищи того, кому выгодно», но порою забывают, что выгода — это не всегда о деньгах. Впрочем, милостию Господней я смог убедить полицию, а затем и суд, что мистер Хардслоу не убивал своих отца и брата. Ничего особенного я не совершил, всего лишь повнимательней присмотрелся к тому, что произошло. Право же, Роджер слишком преувеличивает мои мнимые таланты.
— Может быть, я и преувеличиваю ваши таланты, святой отец, — горячо возразил Хардслоу, — однако мою жизнь вы спасли, и я всегда буду помнить об этом. Именно вы, отец Браун!
— Довольно, юноша, — укоризненно сказал мистер Лайонс, — вы смущаете духовное лицо. Можно понять ваши чувства, однако не забывайте, что для священника гордыня — грех.
— А для мирянина — нет? — спросил Сэкерби. — Мне кажется, в последнее время люди слишком часто стали называть человеческим достоинством обычное высокомерие и гордыню, которых бы стыдиться, а не чваниться ими.
— Возможно, — пожал плечами Лайонс, — я, в отличие от отца Брауна, не обладаю умением отличать одного от другого и предпочитаю не браться за это неблагодарное занятие.
— По-моему, очень легко отличить, — возразил Сэкерби, — если, конечно, задаться такой целью. Но современное общество предпочитает развлекаться, не думая о спасении души.
— Да полно вам, — вмешалась леди Трондхилл, — не всякое развлечение дурно само по себе. Есть совершенно безобидные — вроде этого обеда, или, например, прогулки по верхней палубе. Вы ведь, кажется, даже не выходили посмотреть на море? В этом тоже, по-вашему, есть грех?
— Море, — назидательно сообщил Сэкерби, — в Библии является символом бездны греховной. Именно из моря выходит Зверь в Откровении Иоанна, именно море расступается, чтобы евреи могли спастись, потому что пока оно преграждает им путь, счастливый исход невозможен; море упоминается как символ человеческой гневливости и неугомонности, непостоянства, как аллегория жизни грешников. А ещё, согласно Писанию, на небесах нет морей — этот стих толкуется как пояснение, что на небесах нет греха. Что же может рассматривать в море праведный человек — «свирепые морские волны, пенящиеся срамотами своими», как написано в Послании от Иуды?
— О, да вы, я смотрю, знаток Библии, — подал голос младший из братьев Голсуорси. — Святой отец, вы как, подтверждаете правоту мистера Сэкерби? Господь и правда считает море средоточием греха?
— Ну, вообще говоря, Господь море создал, — мягко сказал отец Браун, — и мнится мне, вряд ли бы Он нарочно создавал, кхм, греховную бездну. Мистер Сэкерби прав, в Библии действительно есть цитаты, сравнивающие с морем непостоянную, греховную человеческую натуру, однако, на мой взгляд, всё это не более чем аллегория. Тем более что встречаются и другие трактовки, например, в Книге Иова море выступает как символ глубочайших тайн Божиих, а Исаийя использует этот образ для пояснения обетования Божия праведникам. Не хотелось бы утомлять вас цитатами, но у пророка Исайи есть интересное место, помните, о том, как ягнёнок возляжет рядом со львом: «И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как вода наполняет море».
— Что вы хотите этим сказать, святой отец? — сердито спросил Сэкерби.
— Я хочу сказать, что Господь сотворил море, а человек, пытаясь осмыслить это творение, наполняет его теми или иными смыслами. Точно так же человек вкладывает разные смыслы и в собственные поступки. Одно и то же один может совершить из гордыни, второй — из сострадания, третий — из любви, а четвёртый — просто не подумав. Я знавал одного человека, который из гордыни служил Богу, представляете, даже так бывает.
— Это как? — озадаченно спросила миссис Лайонс.
— Он считал все остальные занятия недостойными себя, — пояснил отец Браун.
— Послушайте, леди и джентльмены, — взмолился до тех пор молчавший Клируотер, — может, поговорим о чём-нибудь менее скучном? Разумеется, понятие греха и его пределы — очень важный предмет, однако мы, если помните, пришли сюда развлекаться!
— Действительно, — поспешно сказал капитан, — я думаю, нам стоит заняться чем-то более весёлым. Может, партию в бридж?
— А святому отцу можно играть в карты? — насмешливо уточнил старший Голсуорси, однако капитан, не желавший продолжения богословского диспута, не дал священнику открыть рта.
— А мы со святым отцом, — сказал он, — могли бы сыграть в шахматы, что скажете, святой отец?
— О, ваши знаменитые шахматы, привезённые из Индии? Говорят, они — истинное произведение искусства, — отозвался отец Браун.
Капитан просиял.
— Вы уже слышали о них?
— Ну что вы, невозможно провести на «Каронии» более часа и не услыхать о вашем сокровище, капитан. Я, конечно, с удовольствием взглянул бы на них, а вот играть… Простите, я, боюсь, не слишком силён в шахматах…
Капитан натужно улыбнулся.
— Да ладно вам, святой отец, у меня и в мыслях не было сажать вас за доску насильно. Не хотите — как хотите.
— А между тем, — вмешалась леди Трондхилл, — я поддерживаю отца Брауна и тоже прошу вас показать нам эти дивные шахматы. У них есть какая-то своя история?
— О, право, ничего особенного. Это просто подарок одного человека, он занимает высокий пост в Индии, не хочу без особой надобности упоминать его имя. Однажды я оказал ему любезность — по крайней мере, он так считает, я же думаю, что просто исполнял свой долг. Его сын заигрался на верхней палубе и упал в воду, а я его вытащил, только и всего, но сей джентльмен заявил, что должен выразить мне свою признательность каким-нибудь запоминающимся способом. Так у меня оказались эти шахматы, они единственные в своём роде и были изготовлены лично для него. Кажется, подарок от местного раджи, или как там эти князьки правильно называются. Это действительно произведение искусства; я сейчас покажу вам. Бриггс! Принесите шахматы, пусть леди и джентльмены взглянут на них.
