Больше она ничего не собиралась рассказывать Майклу, полагая, что остальное он узнает сам, однако молодой лорд вместо ликования скорее чувствовал волнение и некоторый испуг.
Герцогиня протянула руку и погладила его по шершавой щеке.
— До свидания, Майкл, — произнесла она. — Если все пройдет гладко, ты вскоре вернешься.
На этот раз молодой лорд покинул обитель Тремонтенов через потайную дверь. Особняк остался позади, Майкла ждала прогулка по весенней прохладе до дома, где ему предстояло отдать необходимые распоряжения, а потом — дальняя дорога. На поясе вновь висел меч: ноша тяжелая, но в темное время суток очень полезная.
Когда дверь открылась, Ричард, сидевший в кресле напротив, не сдвинулся с места. Кошка, которая устроилась у него на руках и вот уже час безропотно терпела его ласки, почувствовала, как рука мечника напряглась, и, спрыгнув на пол, бросилась навстречу вошедшему.
— Привет, Ричард, — произнес Алек. — Ну и дела, на дворе еще утро, а ты уже встал.
Студент выглядел ужасно: одежда измята, лицо не брито, вокруг глаз темные круги, зловеще отливавшие зеленоватым оттенком. Алек замер посреди комнаты, не желая садиться. Он прикладывал видимые усилия к тому, чтобы стоять прямо и не шататься. Дверь за ним захлопнулась.
— Я рано лег спать, — ответил Ричард.
Если Алек не хочет, чтоб его трогали, что ж, придется подождать.
Сент-Виру было довольно и того, что он видел: друг цел и невредим и может держаться на ногах. На лице Алека следов побоев не было, а тон друга казался таким же беспечным, как и прежде, если не считать сонных ноток, добавившихся к его голосу.
— Я слышал, что ты запорол задание Горна, — промолвил Алек.
Откуда?
— Прямо из уст… заказчика. Годвин жив.
— Я мечник, а не убийца. Горн приказал мне вызвать Годвина на смертный бой, а не убивать его. Я сделал, как он хотел. Вызов взял на себя другой. Этот человек и принял смерть.
— Ну естественно.
— Не понимаю, что тебя так волнует. Горн должен быть доволен, в противном случае он бы не… Алек! — Ричард пристально посмотрел на друга, словно пытаясь заглянуть ему прямо в душу. — Ты что, сбежал?
— Сбежал? — Алек презрительно улыбнулся. — Я? Да у меня не получилось бы сбежать, даже если бы все двери были нараспашку. Это ты у нас умелец в таких делах. Нет, он отпустил меня, сразу же, как только узнал о состоявшейся дуэли. Во имя чести. Кажется, он сказал именно так. Ты разбираешься в этих нобилях лучше, чем я. Думаю, — Алек зевнул, — я ему не понравился. — Он потянулся, подняв руки высоко над головой, и на пальцах всеми цветами радуги вспыхнули драгоценные кольца. Ричард вздохнул и поперхнулся. — Ой! — Алек одернул манжеты. — Боюсь, я потерял один из твоих перстней. Тот, что с розой. Его у меня забрал один из, с позволения сказать, мечников, что на меня напали. Можно попробовать выставить Горну счет за это колечко… Господи, как же у меня от одежды воняет! Я уже три дня хожу в одном и том же. Завяжу ее в узел и выкину в окно, пусть Мария подберет. Потом лягу спать. Я все пытался уснуть в экипаже, но у него не было рессор, а всякий раз, когда я погружался в дремоту, мне вдруг начинало казаться, что пахнет цибетином.[4] Большую часть дороги я проехал высунув голову в окно. А потом они высадили меня у Моста, и оттуда мне пришлось идти пешком! К счастью, это оказался ближний мост, а не дальний, но все-таки…
Каждый обитатель Приречья знал, как выглядят отметины от кандалов. Ричард отвел друга в постель и попытался поцеловать его в израненные запястья, но Алек отдернул руки.
— Что он еще с тобой делал? — резко спросил Сент-Вир.
— Ничего. Что тебе еще нужно?
— Он…
— Ричард, он ничего со мной не делал, а сейчас просто оставь меня в покое.
Чуть позже, с наступлением темноты, когда Алек уже был пьян, возбужден и мало на что обращал внимание, Ричард все-таки осыпал поцелуями следы от оков. Он касался их губами и думал о лорде Горне.
* * *
На следующий день Ричард ушел по делам и вернулся только поздно вечером. Поднимаясь вверх по лестнице, он думал, что Алек уже спит, потому что друг, решив изменить обычной привычке, сегодня встал на рассвете. Однако, к удивлению Сент-Вира, раскрыв дверь, он обнаружил Алека, стоявшего на коленях перед горящим камином. Студент распустил длинные волосы, и теперь они обрамляли его лицо, создавая ореол загадочности. Длинноногий и длиннорукий, в черных одеждах, сейчас Алек напоминал волшебника из детской книжки, силящегося разгадать тайны огня. Впрочем, на самом деле он был занят кое-чем другим. Вдруг Ричард с ужасом понял, что Алек методично, аккуратно вырывает из книги страницу за страницей и бросает их в пламя. Когда Сент-Вир закрыл за собой дверь и вошел в комнату, Алек даже не посмотрел на него.
— Алек, я вернулся, — тихо произнес он, не желая пугать друга.
— Правда? — мечтательно произнес студент. Он шевельнул рукой, и страницу, которую он только что сжимал, поглотило пламя. Алек не отводил от огня взгляда. Его лицо, озаренное пламенем, сделалось похожим на маску идола, а глаза напоминали черные прорези в ней. — Хорошо провел время?
— Неплохо. А что ты жжешь?
Алек повернул книгу и кинул взгляд на обложку, будто бы забыл ее название:
— «О законах природы», — ответил он. — Мне она больше не нужна.
Книга была подарком Ричарда, однако теперь она принадлежала Алеку, и он мог поступать с ней так, как считал нужным. Сент-Вир встал у огня и потянулся. Как же хорошо, что он наконец дома!
— Я думал, ты будешь зубрить этот трактат гораздо дольше. Даже буквы на обложке толком не истерлись.
Алек выдирал каждую страницу неспешно, аккуратно, плавно — одно это уже должно было насторожить мечника. Сент-Вир встал с кресла и, взяв Алека за плечо, попытался повернуть к себе друга.
— Перестань, — с легким раздражением произнес тот, — мне больно. — Однако он не стал сопротивляться пальцам, оттянувшим в стороны его веки. Алек спокойно смотрел на Ричарда огромными, зелеными, словно пара изумрудов, глазами с черными точечками зрачков.
— Господи, — выдохнул Ричард, сжав пальцы сильнее, — ты пил «Радость дураков»!
— Конечно, — точеные губы расплылись в улыбке, — а чему тут удивляться? Отличная штука, Ричард. Тебе как-нибудь надо обязательно попробовать.
— Вот уж нет. — Сент-Вир невольно отпрянул, но руки не отпустил. — Ненавижу эту дрянь. Становишься глупым и неуклюжим.
— Какой ты скучный! У меня тут кое-что еще осталось…
— Алек, я сказал — нет. Как… Ты давно ее пьешь?
