Лейка одернула руку и неестественно широко улыбнулась.
— Голоден? — Она указала на большое блюдо с пирогом. — Ни крошки проглотить не могу. Так что он весь твой.
Я охотно схватил предложенное угощение. То ли увлекся расследованием, то ли обществом Киры, но о еде ни разу не вспомнил. Лейка стояла рядом, не отходя ни на шаг, и косилась в сторону коридора. Я уговорил ее съесть кусок вкуснейшего пирога и даже завел беседу о погоде. За окном пошел дождь. Было приятно увидеть, как сплетницы сорвались с лавки и мокрыми курицами помчались в соседний подъезд. Так им и надо! Нечего говорить о людях гадости.
Разделавшись с едой, мы прошли в комнату и сели на диван. Лейка трижды чихнула и негодующе спросила:
— Где ты пропадал?
Я обрадовался ее требовательному тону. Слава Богу, она пришла в себя.
— Мы с Кирой устроили мини-расследование.
— С Кирой? — прищурилась Лейка. — Ты пошел к Кире?
— А куда мне было идти? Кстати, она не знала, что я прятался у тебя.
— Нужно было объявление повесить и стрелочки на асфальте нарисовать? «Ищите единственного свидетеля здесь»!
Ого, что ее разозлило?
— Нет, просто… — попытался я оправдаться. — Вы же подруги.
— Точно, подруги… — пробурчала Лейка, очень недобро. — И что вы выяснили?
Я поведал обо всем, что нам с Кирой удалось разузнать, закончив подробным пересказом постыдной поездки к Славику. Лейка внимательно слушала, недовольно морщилась, а в конце задумчиво изрекла:
— Значит, с дядей она до сих пор не помирилась.
— Славик ее дядя?! — обалдел я. — Родной?
— Роднее не бывает.
Ничего себе! Кира позволяет собственному дяде жить в жутком бомжатнике?!
— Не ожидал от нее…
— Влад, — загадочно улыбнулась Лейка. — Я от Киры тоже многого не ожидала. Она умеет удивлять, и еще как. Но лучше не будем об этом. Так ты считаешь, за убийствами стоят конкретные люди?
— Ну да. Жертвы родом из России, сердечный приступ караулит их строго по одному, плюс эта разборчивость в возрасте.
— Какая?
— Не затронуло младшеньких и тех, кто старше сорока.
— Сильные долго не живут, тут все ясно — попросту некого убивать. Чем слабее дар, тем спокойнее доживаешь до старости.
— Кира так же сказала. Выходит, у тебя шансы самые низкие?
— Влад, я вообще в шансы не верю. Ни во вторые, ни в принципе. Их придумали, чтобы дразнить людей. От силы больше бед: в верхнем Потоке нет ограничений, забраться можно далеко, в ловушку кидает чаще. Даже со средними способностями трудно счастливо состариться. Я знаю только Вениамина, но он исключение. Слабый дар позволяет избежать печальной участи. Примеров масса! Старушка, торгующая на фермерском рынке, или учитель физики в школе через дорогу — очень бойкий дедуля.
— Что насчет юных вемов? С чего им такие скидки?
— Понятия не имею… — прошептала она и грациозно откинулась на спинку дивана.
— Как ты это делаешь? — потерял я терпение.
Лейка вжалась в диван, будто мой вопрос ее напугал, и настороженно переспросила:
— Делаю что?
— Ну, движения эти плавные, походка, пластичность в каждом жесте. Это ведь не случайно, да?
— А… — протянула она с облегчением. — Осталось, наверное. Я танцами занималась… много.
Мне следовало догадаться — одними природными данными такого эффекта не добиться.
— Какими танцами?
— Балетом…
— Ух ты, — восхитился я, но ничуть не удивился. Чем еще могла увлекаться Лейка? Явно не стриптизом. — И давно?
— С детства. Мечтала о Большом театре, сутками репетировала. Потом бросила.
— Зачем?
У нее же талант! Бросать любимое дело — самое настоящее преступление.
— Не сложилось, — грустно ответила Лейка. — Когда вокруг люди, я скверно себя чувствую. Обморок обеспечен. Какое танцевать? И преподаватели напирали, давай, иди дальше, готовься поступать в академию. Никакого «дальше» у меня быть не могло, я это понимала. Не хотела их разочаровывать и ушла. В общем, скучная история.
— Жаль… — еле выдавил я. Кошмар, сколько от дара проблем. Мало того, что крышу срывает, так еще и приходится отказываться от своей мечты.
— Почему ты вернулся ко мне?
Я приготовился выдать пламенную благодарственную речь и снова извиниться, но ляпнул совершенную ерунду:
— Кира отправила. Заявила, что ей не помешало бы отоспаться.
— И тебе не помешает.
— Сначала — мои воспоминания.
— До утра я в этом не помощник, — сказала Лейка обессилено. — Ложись спать, завтра попробуем, ладно?
— А у меня есть выбор? — проворчал я.
Что за бред? Всю неделю ей только и нужно было в моих мозгах покопаться! Теперь, видишь ли, до завтра жди. Как можно откладывать, если сегодняшней ночью опять кто-то умрет? Утешает, что Кира в конце списка, значит, время в запасе есть.
Лейка исчезла в ванной, а я растянулся на диване, отгоняя дурные предчувствия. Стоило неосторожно моргнуть и выморгнуть уже не получилось. Веки стали тяжелыми, сознание окутала темнота, и я провалился в сон.
Лейка
Утро выдалось куда приятнее вечера — дар вернулся. Впрочем, радоваться было рано: горло ныло, в висках пульсировала боль, энергия подчинялась вяло, мир казался серым и зыбким. Будто крылья снова отросли, но взлетать еще рано.
Присутствие духа постепенно возвращалось. Надо признать, мне повезло, и очень. Утро вполне могло не наступить. А если бы и наступило, вряд ли бы я ему обрадовалась. Думать о везении не хотелось. В прошлом я достаточно про него выслушала. Например, в больнице тринадцать лет назад. Врачи твердили, что это редкая удача — выжить после такой потери крови. Только я не чувствовала себя счастливицей, как ни пыталась.
Я рухнула на подушку в надежде уснуть, но воспоминания не пожелали меня отпустить.
…мир вращается вместе с подвешенным к потолку вентилятором, хлопает и рычит. Потолок захлебывается в волнах моего головокружения. В палате тихо, светло — я одна, соседку увезли на перевязку, а мне запрещено вставать.
— Лера! — душный воздух содрогается от голоса медсестры. — К тебе посетитель.
Я отрываюсь от созерцания потолка и по обыкновению ловлю ее взгляд.
— Дедушка пришел, — заканчивает она, пошатнувшись.
Я не успеваю возразить, что мой дедушка давно умер. Меня окатывает слабым, но восхитительным сиянием. Медсестра исчезает за дверью, а я завороженно смотрю на этого улыбчивого старика.
— Кто вы? — спрашиваю я, не в силах оторваться от дивного видения.
— Дорогая, — шепчет он. — Все наладится. Теперь ты не одна…
