— Я могла улизнуть просто так, и полагаю, что Морена не стала бы меня денно и нощно разыскивать, она просто нашла бы себе другую дуреху, так же, как и я, согласную на всё ради власти над ведьмами и людьми, но я не удержалась… — она помолчала, точно не могла подобрать слова, чтобы описать свое тогдашнее состояние. — Не удержалась, мне захотелось сделать ей так же больно, как она мне…
— Морене? — без особого интереса спросил ведьмаг. — Ты всерьез думаешь, будто что-то может причинить боль Властительнице смерти? Наивная…
— Я выпустила Хранительницу из той западни, в которую сама же и заманила, — всхлипнув, пояснила девушка.
Парень в какой-то момент совсем перестал слушать ведьму, сосредоточившись на своих личных переживаниях, и потому не сразу понял, о чем идет речь, но зато, когда понял…
— Ты? — Антон кинулся к ведьме, выдернул её из того угла, куда она забилась. — Так это твоя работа?
Сейчас он готов был растерзать ту, которую несколько минут назад жалел от всего сердца. Нет, ну какая гнида, так ловко втерлась в доверие…
У Чернавы перехватило дыхание. Чувствуя, что жить ей осталось от силы несколько мгновений, она вонзила ногти в руки, удушающим захватом сжимающие её горло, но куда там…
— Хватит!
Противники оказались разведены в разные стороны, крепко удерживаемые Отлюдком.
— Тихо, я сказал! — Прикрикнул он на Антона, рвущегося к ведьме. — Выпустила, слышал, выпустила! Ничего с твоей сестрой не случилось…
— Сестрой… — пискнула Чернава, старясь укрыться за ведьмагом. О, это, пожалуй, похуже Морены будет, та далеко, а этот… — Я ж не знала… — И она спряталась за спиной колдуна, как за щитом.
— Все… все… — Отлюдок усадил парня на лавку, по-отечески похлопал его по плечу, затем поднял стол и поставил перед Антоном, перегородив тому проход. — Ты тут не дергайся, дай поговорить.
— Ага, — тяжело дыша, произнес Антон, — мало тут сказано было. Мне хватило…
— Экий ты горячий, оказывается, а я и не подозревал. Тебе эта красавица, между прочим, жизнь спасла.
— Мне-то спасла, а Людмиле…
— Да ничего с ней не сделалось, небось, вернулась к себе домой здоровехонька и сидит в ус не дует, — запальчиво выкрикнула вполне уже отошедшая от испуга Чернава. За широкой спиной ведьмага почему бы и нет? — Хотя Морена от своего редко когда отступается, и что наметила, все равно исполнит.
— Точно, — Отлюдок отстранив её, направился к двери, — пригрелся я тут, пойду сторожкИ понадежней поставлю… — И, словно припомнив, возвратился, направил открытые ладони к парню и ведьме. — Это чтобы вы друг друга не поубивали без меня. А общаться не запрещаю, может, договоритесь полюбовно…
Ничего не понявшего Антона слегка качнуло воздушной волной, и тут же он понял, что не может шевельнуться, невидимым прессом плотно прижатый к бревенчатой стене. Судя по протестующему возгласу ведьмы, отлетевшей на лавку напротив парня, с ней было то же самое.
— Что ты с нами, как с маленькими… В угол поставил, да? Отпусти! — задергался Антон, пытаясь освободиться, и охнул, потому что мучительно заныли отшибленные ребра.
— Нет, нет, и не проси, — Отлюдок отмел все возражения парня, громким хлопком двери поставив точку в пикировке.
"Нет, эти двое действительно забавны… — Родослав удивился самому себе. — За столько лет одиночества, оказалось, что я ещё не потерял способность поражаться человеческому безрассудству… Бросать все очертя голову…".
— А ты уверена, что Людмила вернулась домой? — стараясь не сосредотачиваться на колике, отдающей в бок, гораздо более миролюбиво спросил Чернаву парень, освоившийся со своей неподвижностью.
— А что с ней станется, — прислушиваясь к усиливающемуся шуму ветра на улице, отстраненно ответила девушка, — я её недолго в силках продержала.
Внезапно в спину Антона вонзись острые иголки. От внезапности слезы выступили на глазах. Рядом истошно закричала ведьма. Лицо её исказилось от боли, а глаза закатились вверх, словно она теряла сознание, однако заклинание ведьмага удержало её тело в прежнем положении.
— Черт! — парень рванулся к ней. Напрасно… — Отлюдок, — заорал он изо всех сил, срывая голос. — Помоги…
На его отчаянный вопль ведьмаг ворвался в избушку, ожидая чего угодно, но облегченно выдохнул, увидев их.
— Зацепило все-таки вас… — Он небрежно бросил на стол сморщенный бесформенный комок, похожий на громадный переспелый финик. — Погоди чуток…
На его груди быстро-быстро пульсировал желто-зеленый кулон, в свое время очень заинтересовавший Антона. Отлюдок сжал его в кулаке, прикрыл глаза, глубоко дыша. Когда он разжал руку, камень уже не светился.
— Лярвы… — пояснил он парню, одновременно с этим извлекая из кармана своего рокерского жилета плоскую серебристую фляжку. — Ну и нюх, не успеет что-то в лесу случиться, тут же в поисках поживы появляются.
Он открутил крышку с широкого горлышка фляги, с натугой отжал над ним "финиковый" плод. Сначала выдавилось несколько жалких капель, а потом потекло тоненькой струйкой, пока небольшая емкость не оказалась наполненной доверху. Остаток "финика" ведьмаг поднес к пламени свечи. Слабый огонек вспыхнул, словно на него плеснули бензином. Колдун быстро отдернул руку. Сероватый пепел от сгоревшей мякоти плода рассыпался по столу.
Отлюдок влил немного жидкости в приоткрытый рот девушки, так и не пришедшей в сознание:
— У тебя какая-никакая защита, но есть, а ей больше досталось, — он обернулся к Антону, — тут главное, не увлечься, мне совсем не надо, чтобы она опять в ведьмачью силу вошла. Начнет тут фордыбачить, а нам с ней до утра ночь коротать. Пей…
Парень одним глазом заглянул внутрь фляги — жидкость внутри слабо мерцала. Непонятно почему… То ли отсвечивали серебром стенки, то ли отблеск догорающей свечи мелькал на темной поверхности, но пахло приятно — летней грозой и ещё чуть-чуть терпкой зеленью, как свежеразрезанный огурец.
Набрав немного, он, точно дегустировал выдержанный коллекционный коньяк, покатал жидкость во рту — а ничего, привкус, как у мятной жвачки — затем глотнул. Маслянистая жидкость легко скользнула по пищеводу, заодно охладив пересохшее горло. Сделав глоток, Антон только сейчас понял, как он, оказывается, голоден.
— Ещё? — он вопросительно глянул на Отлюдка. Тот кивнул, мол, давай, не повредит. Отпив немного, парень почувствовал, что и есть уже больше не хочется, а тело наливается поразительной легкостью и отступает боль, с которой он уже свыкся. Он прикоснулся к шишке над глазом. Ха, не болит почти, и вроде поменьше стала… Удивленно спросил ведьмага: — А что это такое?
