— И в чем же? — спросил уроборос.
— Они потеряли ментальную защиту, — уверенно ответил брат Лэльдо. — Я вообще-то почувствовал это сразу, как только пал первый ящер. Просто не до анализа было. А теперь разобрался.
Иир'ова без труда сообразила, что включилась еще одна из особых способностей брата Лэльдо — человека, рожденного звездами…
— Но почему они ее потеряли? — уроборос, как все дети, хотел знать как можно больше.
— Не знаю, — пожал плечами брат Лэльдо. — Я с таким никогда не встречался. Но между этими тремя видами каким-то образом возник ментальный симбиоз. Стоит убить одного ящера — и ментального щита лишаются одна птица и несколько курдалагов. И не спрашивай, почему! — поспешно воскликнул он, видя, как в ярко-синих глазах малыша уробороса загорелось что-то подозрительное. — Не знаю!
Уроборос обиженно фыркнул, но промолчал.
Дождь наконец стих, друзья выбрались из-под защиты.
И тут…
Из ближайшего оврага вдруг хлынула густая черная жижа и потекла прямиком к полю битвы.
Не зная, куда направляется бесформенная масса, друзья из осторожности отошли за валуны и там остановились, наблюдая.
Но слизь начала распадаться на комки, комки выпустили ложноножки — и вновь родившиеся «медузы» деловито направились к трупам птервусов. Примерно через полчаса на равнине осталось лишь с полдюжины покалеченных ящеров, которые торопливо ковыляли на юг. А «медузы», раздувшиеся до неприличия, вернулись в овраг.
— Они кормятся подземными токами, — уверенно заявил уроборос, когда последний комок слизи исчез из вида. — А на поверхность выбираются только тогда, когда нуждаются в каких-то дополнительных элементах питания. Но они ничего не усваивают напрямую. Все трансформируется там, внизу, в основной массе слизи… они изменяют структуру распадающегося белка!
— Но зачем они сожрали наших преследователей? — удивленно спросил брат Лэльдо.
— А почему бы и нет? — спокойно ответил Дзз. — Они ведь живых не трогали, они подбирали только падаль. Значит, нашли там что-то полезное для себя.
А ведь и в самом деле, сообразил уже поостывший после битвы эливенер, живых эти странные существа не трогали… даже валявшихся без памяти, но еще не подохших вонючих ящеров… вон они, эти птервусы, очнулись и удирают… ну и ну! Каких только форм жизни не существует в этом удивительном мире! Они, получается, мусорщики, вроде наших муравьев!
Ну что ж, друзьям оставалось порадоваться, что они не оставят за собой кучу воняющей падали.
Отряд снова зашагал на север. Тучи уже унесло ветром, и в спину путникам били горячие лучи солнца. Равнина, посвежевшая после дождя, испускала пьянящие ароматы, воздух, нагреваясь, слегка дрожал, и наконец путники услышали неподалеку пение какой-то маленькой полевой птички. Как давно не доносились до их слуха подобные невинные звуки!..
Во второй половине дня устроили небольшой привал — чтобы отдохнуть, подкрепиться, а заодно исследовать близлежащее ментальное пространство. Холмы исчезли окончательно и, похоже, бесповоротно. Расстилавшаяся впереди равнина выглядела на удивление плоской, будто ее основательно прогладили утюгом. Такое полное отсутствие неровностей на местности показалось брату Лэльдо неестественным. Во всяком случае, здесь, выше пятидесятого градуса северной широты. На юге — другое дело, там встречаются и не такой величины степи… ну, во всяком случае, на их континенте, в Америке. Может быть, здесь совсем другая география?
Не успели путешественники проглотить и по куску, как юный уроборос забил тревогу:
— Опять летят! Птицы, не ящеры, — сообщил он. — И… вроде бы… — Он поднялся на задние лапки, сосредоточенно внюхиваясь в воздух. — Ага, с курдалагами.
— Много их? — спросила иир'ова.
— Да прилично, — уныло ответил Дзз и покосился на Лэсу. — А ты говорила — больше не нападут! Ох, как мне надоели эти драки!
— Я говорила о ящерах, — возразила иир'ова.
— Не горюй, на этот раз драться не придется, — постарался утешить синеглазого брат Лэльдо. — У них нет ментальной защиты. Я их собью.
— В одиночку? — ужаснулся уроборос.
— Они совершенно беззащитны, — пояснил брат Лэльдо. — С ними теперь и младенец справится. Ну, то есть, такой младенец, который владеет техникой ментальной атаки.
Уробороса продолжали терзать сомнения.
— А тогда зачем они за нами гонятся? — спросил он. — Они что, сумасшедшие?
— Они не знают, на что нарываются, — рассмеялась иир'ова. — Даже и вообразить не могут. Думают, птицы снова нас поймают, и все. Но птицы тоже лишились щита!
— Ну, не все, — возразил брат Лэльдо. — Мы же не всех ящеров перебили. Сколько-то улетело. Но с каждым ящером — через птицу — связаны несколько курдалагов. И если среди преследователей хотя бы половина не защищена — остальные просто испугаются и сбегут. Они на самом-то деле совершенно не умеют воевать, это же сразу видно. Привыкли нападать исподтишка.
— Ну-ну, — скептически откликнулся уроборос. — Посмотрим…
Посмотреть ему пришлось уже через несколько минут, и, кстати, посмотреть действительно было на что. Вдали, у самого горизонта, небо прорезала темная линия. Это летели гигантские птицы ракши. Птицы стремительно приближались, и через несколько минут закрыли уже половину неба. Все трое путников обладали отличным зрением, и потому видели: на спинах птиц сидели затянутые в черную кожу тщедушные курдалаги.
Брат Лэльдо уже издали определил, что ментальную защиту утратили больше половины нападающих — и птиц, и зеленокожих. Иир'ова, тоже владевшая техникой ментального удара, хотя и не в такой степени, как молодой эливенер, уже подготовилась к атаке, сконцентрировав энергию в сердечном центре и сжав в правой руке круглый камень с дыркой посередине — птичьего бога, найденного в скалах. Ракши боялись этого камня, да к тому же он многократно усиливал ментальный посыл. Впрочем, то же самое делал и булатный посох с самоцветами, который Лэса держала в левой руке. А в итоге ее удар должен был стать почти таким же сильным, как удар молодого эливенера.
Лэльдо оглянулся на боевую подругу.
— Ну, начали?
Лэса улыбнулась и кивнула.
— И р-раз! — выдохнул эливенер, одновременно бросая в небо волну, вызывающую у любого живого существа отчаянную головную боль.
