Девочка повернулась и исчезла…
— Часовой! — зашипел на Митю Громыко. — Ты куда смотрел, трах-тарарах! Она же все слышала небось!
— Да я не отвлекался, — начал оправдываться тот, — вот честное слово! Не было никого в коридоре. Правда!
— Оставьте мальчика, Николай Кузьмич. Я уже говорил вам, что из всех наших гостей она — самая способная по части владения энергетическими потоками.
— Ага, заколдовала, стало быть, Митьку эта ведьма, — остывая, пробурчал Громыко.
— Они-все-р-вно не-с-пят! — Яна встала, подошла к двери и выглянула в коридор, — м-жет, п-проб-ем-еще-р-аз-п-грить с-ними? Ну, в-просов-то к-уча!
— Я — за! — поддержал подругу Илья. — Она про Троянду этого сказала… так, может, еще чего скажет, а?
— Боюсь, господа, это уже невозможно, — прислушиваясь к чему-то внутри себя, покачал головой граф.
— Свалили? — жестко усмехнулся догадливый Громыко.
— Ушли, — подтвердил Торлецкий. — Девочка прикрыла отход своих товарищей и покинула мое жилище последней.
— И куда они? — Илья подошел к Яне и тоже высунулся в коридор.
— Не знаю… — не сразу ответил граф. — Но уверен — они вернутся. Держу пари, что наши гости оставили часть снаряжения здесь, взяв лишь холодное оружие. После того, как наложенные на них Трояндой чары спали, перед этими несчастными детьми встало так много вопросов, что они просто не в силах оставить их без ответов.
Торлецкий оказался прав. Пятерка трояндичей действительно оставила в оружейной и тяжелую меховую одежду, и походные кожаные мешки с провизией, и даже свои длинноствольные ракетометы.
Они ушли в катакомбы и лишь нарочно оставленный открытым люк, через который во времена охоты на Удбурда впервые попали в бункер графа Громыко и Яна, сиротливо смотрел на людей черным квадратным глазом.
Илья ногой захлопнул тяжелую крышку и задвинул щеколду:
— Ну и?…
— Что «Ну и?…»? Ждать будем. — Громыко взял прислоненный к стене ракетомет, повертел в руках. — Ждать и думать. При любом раскладе либо Троянда себя проявит, либо эти архаровцы чего-нибудь натворят…
* * *
Понедельник у Антошки Петрова, носившего незамысловатую кличку «Петрович», не заладился с самого утра. Едва только Антон, бодро перепрыгивая по три ступеньки кряду, вывалился из подъезда и вдохнул студеный октябрьский воздух, как на него, прямо на плечо новой куртки, нагадила ворона.
Антошка слышал от бабушки, что вообще-то неприятность, случившаяся с ним, в народе почитается за большую удачу. «Если птичка божья человека пометит — к деньгам это!» — говаривала старушка.
Но одно дело: действительно божья птичка, синичка там, трясогузка, ну, воробушек, на худой конец. А ворона — это же летающая крыса! Причем с хорошую бройлерную курицу величиной. И объемы ее, так сказать, продуктов жизнедеятельности, как назвала бы живописную белую кляксу на Антоновом плече интеллигентная биологичка Ольга Сергеевна, такие, что хочется схватить двустволку и ка-а-ак дать с обоих (или обеих? В этом он всегда путался) стволов в поганую птицу.
И ведь что особенно обидно — мерзкая калометательница как сидела себе преспокойненько на кленовой ветке, так и продолжала сидеть, да еще и каркнула пару раз, словно хохотнула над своей растерявшейся жертвой.
— А ворона-то приметная — в хвосте посредине перьев нет, — зловеще пробормотал себе под нос Антошка, оглянулся по сторонам — не стал ли кто случайным свидетелем его позора? — и нырнул обратно в подъезд, переодеваться.
Конечно, на первый урок, всеми обожаемую (разумеется, во-о-от в такенных кавычках!) химию, он опоздал. За что и понес незаслуженную кару — грозную запись в дневнике: «Тов. родители! Обратите внимание на режим дня Антона! Регулярно опаздывает на первые уроки!»
Сказать по правде, замещавшая классную руководительницу химичка Нинелла Васильевна все же преувеличила — он никогда не опаздывал, если первым уроком стояла география или история. Впрочем, вот как раз сегодня Антон собирался прийти вовремя и пришел бы, если бы не дурацкая ворона!
— Месть! Стр-р-рашная месть! — сжимая кулаки, шептал весь русский язык Антошка, за что и был обласкан замечанием от русички:
— Петров! Ты что там бормочешь? Рэп, небось, наговариваешь в диктофон?
Антон, в отличие от большинства своих одноклассников, рэп терпеть не мог, и ему стало еще обиднее…
…Еще прошедшим летом он увлекся глумом. Гантели, книги и футбольный мяч тут же были отправлены в отставку. Мрачный и стильный глумский дух завоевал Антошкино сердце сразу и, как думал сам мальчик, навсегда.
Тусовка глумов собиралась теплыми летними вечерами возле кинотеатра «Саяны». Сюда приходили как знакомые пацаны и девчонки из Антошкиной школы, так и совершенно неизвестные личности разнообразного возраста и непонятной половой принадлежности.
От прикидов некоторых глумов у Антона натурально «срывало крышу». Черные плащи, черные куртки, черные жилетки и черные топики хорошо подчеркивали белизну лиц и рук. Многочисленный пирсинг во всех мыслимых и немыслимых местах заставлял вспомнить классику фильмов ужасов — «Восставших из ада», например. У одного парня Антон видел серебряные шипы, вкрученные прямо в голову! «Это Блэк Абадонн, он себе эти торнсы в Ингланде вкрутил», — объяснили обалдевшему Антошке знакомые глумы.
Ботинки на толстой подошве, перевернутые кресты, жирно подведенные черной тушью глаза, крашенные черной помадой губы, черный лак на ногтях — глумы не ждали от жизни ничего светлого.
Они знали — черный цвет честнее всех. Черный цвет не предаст. Тьма всегда с тобой. Тьма всегда за тебя. А если что, если станет невмоготу щуриться на этот аляповатый пестрый мир — ты можешь уйти во Тьму. Она примет тебя любым.
И она всегда ждет…
На сборище у «Саян» можно было не брать плейер — тут и так отовсюду доносилась глум-мьюзик, от «HIM» и «Doppelganger» до «Lacrimos», «Joy Division» и «Within Temptation». Именно музыка, музыка, а вовсе не внешний антураж, который, впрочем, тоже Антону весьма нравился, и приковала его к глуму.
С первых же дней, проведенных среди глумов, Антошка сразу выделил из толпы высокую девчонку с проколотой бровью, шестью черными косами и пронзительно голубыми глазами, которые она прятала за стеклами черных квадратных очечков.
Ее звали Дарк Принцесс, и среди глумов про нее ходили легенды одна другой страшнее. Будто бы Темная Принцесса несколько раз резала себе вены, топилась и вешалась, но Смерть не брала ее к себе — рано.
Антон в глубине души очень жалел эту странную даже среди глумов девчонку и поклялся себе, что постарается сделать для нее что-нибудь хорошее…
