– Они там, я чую,– хмуря лоб, бормотала Аспла.– Ох, как их много! Противные «горцы»!
– Что ты хочешь с ними сделать?– озабоченно спросил Вигмар. Ему вдруг стало страшно за фьяллей и раудов, страшно за живых теплых людей, на которых он сам же поднял нечеловеческие силы Медного Леса.
– Они ищут золото – они его найдут,– просто пообещала Аспла.
Она встала на самый край обрыва, на широкий камень, мимо которого с радостным и отважным журчанием срывался вниз с обрыва Золотой ручей, и снова подняла перед собой заячью лапку. Медленно сматывая невидимую пряжу, Аспла запела. В этой песне не имелось ни одного человеческого слова, зато звучало журчание ручья, шорох сосновых игл, посвистывание ветра, грохот катящихся вдали валунов, шелест сухой листвы, гулкое позвякивание дождевых капель. Аспла все пела и пела, и холодный воздух волнами колебался вокруг ее фигуры; смотреть на троллиху было трудно, она расплывалась, казалась то тонким деревцем, то просто клочком тумана. Твердь едва ощутимо подрагивала под ногами, где-то в глубине чудилось движение подземных рек, стук катящихся камней. Сама земля вдруг стала прозрачной; глаза не видели, но ноги, как корни, ощущали все под собой на неизмеримую глубину, знали все о тех неисчислимых, скрытых в толще мирах, из которых Мир Темных Альвов и Мир Хель – самые близкие, понятные и знакомые.
А озеро внизу начало светиться. Сначала полосы тумана подкрасились легким желтоватым отблеском; потом туман стал быстро рассеиваться, а свет – накаляться, как будто со дна озера вставало какое-то новое, особенное солнце. Из воды вырастали лучи мощного золотого сияния, окрашивая ближние склоны гор, потом вода исчезла. Между тремя горами ослепительно сияло озеро расплавленного золота, и утренний ветер гнал по нему легкую рябь. Поверхность волн отсвечивала багряным, и каждый всплеск выбрасывал вверх сноп багрово-золотых искр. А девушка-тролль вытянулась на своем камне, простерла тонкие руки с длинными растопыренными пальцами, похожими на тонкие узловатые веточки осины, и вся ее фигура, подсвеченная снизу золотым сиянием, казалась величественной и прекрасной. Но смотреть на нее было так жутко, что Рагна-Гейда снова спрятала лицо на плече Вигмара.
А Вигмар крепко сжимал древко Поющего Жала, стараясь усилием воли побороть растерянность, граничащую со страхом. Он все лучше понимал, какие огромные и дикие силы вызвал к борьбе, а от этого сознания дрогнуло бы и самое отважное сердце.
– Золото! Золото!
– Полное озеро!
– Смотрите, смотрите!
– Сигурд, да проснись, дубовая голова!
– Оддгард! Глядите все!
Крики дозорных, сидевших возле костров на последней предутренней страже, разбудили Ингирид, но показались продолжением сна. Всю ночь ей снилось золото, и о нем же она услышала, проснувшись.
За стенами шалаша быстро разгорался шум: раздавались крики, безумный смех, топот ног по промерзшей за ночь земле. Торопливо оправляя сбившееся головное покрывало, Ингирид на четвереньках поползла к выходу, наткнулась на Книва, по-лошадиному мотающего головой в попытках поскорее проснуться.
Выбравшись наконец из шалаша, Ингирид сразу увидела золото. Озеро, вчера темное и туманное, сейчас было полно им до краев; над водой поднималось сияние, а под мелкими волнами возле самого берега виднелись груды колец, обручий, блюд и чаш, еще каких-то узорчатых изделий. Самородки лежали россыпями, будто простые камни, и даже песок на дне озера оказался золотым.
– Золото! Золото!– беспорядочно неслись над берегом сотни безумных голосов. Каждый из хирдманов кричал свое, но это одно, главное слово сплеталось и висело в воздухе, словно это кричало само озеро.
Не помня себя от изумления и восторга, подхваченные какой-то мощной волной, люди бежали к воде, толпились, давя и толкая друг друга, забегали в озеро по колено и глубже, горстями хватали со дна песок и камни. Но, вынутые из воды, они становились самыми обыкновенными – кремень, песчаник, гранит. Думая, что в горячке схватили не то, люди в досаде отбрасывали и черпали горстями снова, пытаясь поймать ускользающее богатство. Не замечая холода, хирдманы забредали все глубже и глубже, ныряли, уже ощущая в руках тяжелые кольца и обручья, но сокровища опять просачивались сквозь пальцы.
– Стойте! Стойте! Не бегите туда! Это наваждение! Морок! Вы утонете!– в отчаянии кричал Эрнольв, хватая и стараясь удержать то одного, то другого, но его отпихивали.
Всеми овладело безумие: Эрнольв видел его в горящих глазах, в искаженных лицах. Людей будто околдовали, лишили разума; жадная сила золота, сожравшего столько человеческих жизней, погубившего столько героев, тянула их к себе.
– Золото! Золото!– визжала где-то возле самой воды Ингирид, но ее голос можно было узнать с трудом. Эрнольв догадался, что кричала жена, лишь потому что в дружине находилось всего две женщины: Ингирид и ее служанка Катла. Но Катла пряталась за елью, с ужасом глядя на толпу обезумевших мужчин.
А Ингирид кинулась к воде быстрее всех и теперь оказалась в первых рядах. За спинами мечущихся хирдманов Эрнольв не мог разглядеть супругу, а дикий визг быстро отдалялся: поток мужчин толкал ее все дальше от берега. Она утонет! Ее затопчет и загонит в воду безумное стадо!
Сорвав с плеч и бросив плащ, Эрнольв кинулся к воде, с нечеловеческой силой расшвыривая попадавшихся на пути. И в ответ получал такие же толчки и удары: ослепленным хирдманам казалось, что кто-то пытается отнять золото. Эрнольв упал на колени, холодная вода плеснулась возле самых его глаз, и он отчетливо различил на дне простой серый песок и темные камни. Никакого золота!
Его снова толкнули, а пронзительный холод воды уже сковал мышцы; ощущая, что и сам может погибнуть, Эрнольв собрался с силами и встал. Чье-то длинное тело с размаху пролетело мимо и скрылось в воде; Эрнольв хотел крикнуть, но из горла вырвался только хрип. От берега напирали, толкали, в лицо летели брызги, горсти мокрого песка, мелкие и не очень мелкие камни. Мокрая одежда отяжелела, словно доспехи ледяных великанов. От холода перехватывало дыхание, душой овладевал неудержимый, животный ужас. Широко расставив ноги и стараясь не шататься, Эрнольв огляделся, пытаясь найти Ингирид в этом холодном царстве обманного золота.
– Пусти! Пусти, чтоб тебя тролли взяли! Пусти, чтобы тебе… – долетал откуда-то из мелькания тел голос Ингирид.
Мимоходом Эрнольв удивился, откуда могла жена набраться слов, каких сам он при ней никогда не употреблял. Однако эти крики означали, что кто-то еще пытается ее спасти. Или это все же драка за призрачное сокровище?
