— Это…правда? — еле шепчу я. Лина кивает головой. У…меня. дыхание перехватило. Я не могу…ничего сказать…такое…потрясение…
— Ну. В принципе Лина сказала почти всё, что я хотел тебе поведать. Просто было жалко видеть, как такой великий воин, как ты жестоко заблуждается, — Феликс приглаживает свои чёрные волосы, — на самом деле, я о другом хотел поговорить.
— Т-такого…быть не м-может! — еле ворочу язык.
— Почему не может? Можешь воочию понаблюдать. Даэгоры в последнее время совсем взорвались, ничего не боятся…. где-то сейчас должны и показаться. Они любят утречком напасть на беззащитных людей. Хорошо что мы спрятали их.
И…Феликс оказался прав. Теперь я понимаю, почему тут много домов разрушено.
Появляется толпа даэгоров. Огромная толпа, разъярённая толпа. Которая начинает всё крушить… Дома, какие-то лавочки, даже деревья. Как варвары…А руководит всем этим Мельш… И среди всей этой толпы мои знакомые. Те, кого я считал друзьями… И даже Жанна… Её ядовитого цвета волосы и астральные джинсы узнаю где угодно.
А криккенёры побежали отбиваться от даэгоров. Даже Лина.
А я….просто опускаюсь на колени и не хочу верить. Как? Почему? Ведь это…скорей всего сон! Всего лишь наваждение! Нет…нет! Такого быть не может!
Это правда. Суровая и жестокая. Правда такая. На то она и правда…Какой же я глупец! Ведь многое было очевидно! Многое!!! Но я не замечал! Или не хотел замечать… Не хотел! А ведь было всё так очевидно! Лина права, почему лишь мы в нужный момент переместились?! И таких много случаев. Много неувязок! Почему Грегор едва меня не убил за то, что я спас царицу? Да потому что он надеялся, что в моих руках та погибнет! И ведь их было так много…так много!
Суровое разочарование. Оно всё-таки настигло…а я этого и боялся…
— Зачем тебе эти все людишки, Феликс? Зачем их защищать? — слышу раздражённый голос Мельша.
— Да, потому что, такова воля Создателя, Мельш, чтобы люди жили и радовались. А не погибали от рук взорвавшихся и обнаглевших расистов, — с гордостью произносит Феликс. С очень искренней. — Потому что мы, криккенёры, гордимся людьми.
Они схватились в смертельной схватке. Мельш владеет мечом куда хуже, чем Феликс, точнее по сравнению с ним, как мальчик с деревянной палкой. Он отступает и рычит:
— Люди-самая низшая раса! Она не достойна существования!
— Это даэгоры не достойны существования, потому что вы только и делаете, что рушите, а люди создают. Люди делают невозможные и великолепные вещи. В каждом из них живёт Создатель, а в вас, увы, его нет. Да примет тебя разрушитель, — и с этими словами Феликс вонзает клинок в Мельша.
— Ты же знаешь, криккенёр, что я могу и выжить, — тот лишь злобно усмехается.
— Мне нет дела до тебя, — равнодушно отвечает Феликс и переключается на толпу даэгоров… с которой он просто за секунду расправляется. Другие даэгоры с опаской подходят к предводителю криккенёров. Поправка, к бывшему.
Я перевожу взгляд на другую часть площади. И сердце не выдерживает…Я быстро встаю, выхватываю меч и бегу на помощь.
Жанна повалила Лину на землю и со словами:
— Умри, криккенёр, — замахнулась для удара.
Но я успеваю его отвести. И бешеные глаза Жанны смотрят на меня:
— Аллариан?!
— Отошла. Быстро, а то тебя ждёт долгая и мучительная смерть. Как и полагается даэгору.
— Так ты…ты… — она испуганно пятится назад.
— Что не ожидала? Как и вы все? Точнее правильнее сказать ваш сброд?
Похоже на наши слова оборачиваются и другие даэгоры, потому что висит тишина….Очень долгая.
— Так значит Аллариан жив? — раздаётся у меня за спиной. Чей-то незнакомый голос.
— Джон… — быстро вскакивает на ноги Лина.
— Я так и знал, что надо было раньше убить тебя, криккенёрка. А ты, Аллариан…Нет никого хуже тебя, из-за тебя только одни беды и катаклизмы, ты одержим, и тебя необходимо остановить! Зря ты воскрес…
Я чувствую вместо разочарования такую злобу…Такую рвущуюся наружу, она уже не может внутри меня кипеть…Надо кровь. И она будет.
— Тебе не следовало винить Лину в предательстве… — я резко оборачиваюсь и вся злоба вырывается наружу.
Джоном оказывается темненький мужчина, который побелел, когда я оборачиваюсь к нему.
— Ты не…Аллариан.
Но было уже поздно, ибо я уже опустил меч, разрубивший Джона пополам.
Глава. Привет из далёкого прошлого.
Минуту стою и выдыхаю пар. Злость…Она улетучивается и я прихожу в себя. Было бы почему! Даэгоры так же, как и криккенёры имеют кровь. Разбавленную так сказать, но имеют.
А на мне не было ни капли крови…Как и вокруг и на самом трупе. И труп на трупа оказался не был похож. Через минуту иллюзия стала рассеиваться, человеческий облик таял, как. песчинка. Нет. Даэгоры так не погибают. Они умирают в то облике, в котором нанесли смертельную рану…А этот рассыпался. На маленькие шестерёнки, пружины, отдельные металлические куски…Робот что ли?! Как в астральных фильмах? Так…может хватит на сегодня потрясений? Я оглядываюсь.
Нет не хватит. Все застыли! Словно… остановили время. Неужели Лина? Нет…она тоже недвижима. Но кто тогда?
Точно сплю…Ужасный денёк выдаётся. Такого у меня явно не было.
А сборный механизм, именуемый Джоном, это наверное аэйровийский…
Я ногой ворошу детали. И попадается одна большая с таким символом.
Нет…Не аэйровийский механизм. А тогда какой?
И что имел в виду Джон, говоря, что я не Аллариан? Если меня так зовут…
— Браво. Мне вот было интересно, кто же может победить мой изумительный искусственный интеллект.
Я вздрагиваю. Значит вот кто остановил время. Передо мной возникла фигура мужчины, облачённой в чёрный плащ, на котором сверкают белые символы…аэйровийского алфавита. Лицо прикрыто капюшоном.
— Кто ты? И верни время обратно.
— Не могу, — отвечает фигура, — мне было интересно полюбоваться на того, кто сможем победить сию машину, поэтому и сделал так, чтобы время автоматически остановилось и была возможно пообщаться с победителем наедине. Не бойся. Через некоторое время всё придёт в норму.
— Но…как такое вообще можно сделать? И возможно ли? Или ты просто маг времени?
— Я не маг времени, уверяю тебя. А всего лишь изобретатель.
— Значит…эта штукенция-твоих рук дело? — указываю на развалившийся механизм.
— Ага. Это так…ерунда. Но с победителем было бы интересно пообщаться. На самом деле я много сделал.
— Да? А что конкретно?
— Много. Очень много. Даже сказать не могу.
— И этот символ тоже твой?
