проплешиной на макушке, безобразный шрам над левой бровью, и все время сосредоточенный, пробирающий до самых костей взгляд, от которого действительно становится не по себе. Но, несмотря на отталкивающую наружность Огенфира, Мэллион прекрасно знал, каков начальник стражи Катерсиса изнутри.
Любитель перекинуться в партию-другую сэркесы, невероятный выпивоха в праздничные дни, но не позволяющий себе ни капли при исполнении долга.
А больше всего Мэллион обожал слушать истории Огенфира о его боевых подвигах прошлого. Рассказы о том, как они вместе с лордом Мэйно Вэрсионом сражались бок о бок во время «Сагшенских войн», осада Вакшера, а один раз, когда Теркс изрядно перебрал с брагготом, он рассказал, как, сидя в засаде перед битвой за Мачерскую твердыню, увидел пролетающего в облаках дракона.
«Все тучи разом потемнели, будто бы по щелчку пальца какого волшебника день перешёл в ночь, но только потом я понял, что это была не туча. Громадная, длинною в несколько сотен метров, туша твари, вырвавшейся из адской пучины Игдарсиса, заслонила собой само Солнце.»
Правда, на этом повествование Теркса и обрывалось. Как сказал сам Огенфир: его внимание отвлекла внезапная атака неприятеля.
Хотя, в эту самую байку Мэллион и не верил, ведь живого дракона никто не видел уже больше сотни лет назад, мальчику все равно безумно нравились истории Огенфира. А, впрочем, на собственном опыте Мэллион и сам убедился, что не стоит всегда доверять тому, что пишут в книгах. Быть может, где-нибудь далеко за пределами Кораллового моря, драконы – совершенно обыденные создания для тамошних мест. Как козы и коровы для любого пастуха деревушек близ Катерсиса.
И кто его знает, возможно, через пару лет, когда войны в Антрексии наконец-то затихнут, и вся семья Вэрсионов снова будет в сборе, Мэллион отправится странствовать за пределы Кораллового моря.
– Никогда не переставай мечтать, у тебя превосходно выходит, – повторял отец каждый раз, восхищаясь очередной деревянной статуэткой Мэллиона».
И он никогда не перестанет.
Поверх серой шерстяной рубахи на Мэллионе был темно-зелёный парчовый дублет. Под левым плечом вышит алый феникс. Во время вчерашнего Совета Огенфир доложил, что к концу осени большинство земельных угодий, чьи фермеры присягнули на верность дому Вэрсионов, терпят катастрофические убытки. По предварительным расчетам, грядущую зиму не переживет и половина крестьян. И, хотя, запасов продовольствия в Катерсисе хватит на несколько лет вперёд, в случае начала войны с Олуиками, большая часть еды пойдёт солдатам.
Откашлявшись, Мэллион прищурил глаза. Мальчик сделал первый порыв ответить, но тут же смолк. Губы Мэллиона предательски задрожали. Каждый раз, когда заикание возвращалось, Мэллион закрывал глаза и погружался мыслями в свою мастерскую. Представлял, как работает над очередной фигурой.
Но сейчас приступ был сильнее прежнего. Мэллион никак не мог сосредоточиться. Его сердце забилось сильнее, все нутро пробил холодный озноб. Открыв глаза, Мэллион увидел перед собой растерянное лицо лорда Верескового Чертога. Юноша, немногим старше самого Мэллиона, боялся напуган не меньше, а, быть может, даже больше его самого.
Оглянувшись на своего стюарда, лорд Якелл Цериш что-то прошептал.
– Успокойся, – прошептала Ламия, накрыв дрожащую руку Мэллиона своей ладонью, – ты молодец.
Мэллион Вэрсион повернулся к своей сестре и облегченно улыбнулся. Темно-русые волосы, увитые разноцветными бархатными ленточками, ниспадали чуть ниже плеч. На ушах – серебряные серьги в форме феникса. Светлое суконное платье идеально прилегало к телу.
Прикосновение теплой ладони Ламии вернуло Мэлионна к реальности. Дрожь потихоньку отступила. По глазам сестры он видел, что она перепугана не меньше его, но изо всех сил старалась не подавать виду. Они оба знали, что от их поступков зависит судьба их дома. Они должны быть сильными.
Мэллион нуждается в Ламии также сильно, как и он в ней. Они должны держаться вместе. Пожалуй, это единственная возможность, попытаться сохранить Катерсис в целости и невредимости до возвращения родителей.
– Спасибо, – расплываясь в счастливой улыбке, кивнул Мэллион.
– Мэллион, что ты…
Схватив сестру за руку, он поднялся на ноги, и обратился к Якеллу Церишу. Юный лорд не отрывал восхищенного взгляда от покрасневшей Ламии Вэрсион.
– Я понимаю, через что вам пришлось пройти, лорд Цериш, – уверенным голосом проговорил Мэллион. От заикания не осталось и следа, – в столь непростое время, когда вся Антрексия находится на грани войны, мы должны держаться вместе.
Мэллион сошел на несколько ступенек вниз, утягивая сестру за собой.
– Сожалею, что нам не довелось познакомиться при куда более благоприятных обстоятельствах, – прижав правую руку к груди, выдохнул Мэллион, – я знаю, что ваш дом всегда был предан (devoted) моему отцу, но из-за постоянных войн большее, на что я мог рассчитывать – это охота в местном лесу.
– Или стрельба из лука по мишеням во дворе, – улыбнулся Цериш. Черты лица юного лорда заметно расслабились.
– Верно, – прыснул от смеха Мэллион, почесав лоб.
Оглянувшись на Ламию, Мэллион увидел надежду в ее глазах. После отъезда Марианны девушка днями не выходила из своих покоев, а когда Мэллион вместе с Огенфиром и двумя стражниками наконец-то ворвались внутрь, то увидели побледневшую от недосыпа и голода Ламию, лежащую в постели. Девушка корила себя, что была слишком груба с сестрой. Она винила себя в побеге Марианны. Но Мэллион знал, что дело здесь совсем в другом. Таков был характер Марианны, и, если она что-то вдолбила себе в голову, поставила какую-то цель, то уже никто ее не остановит.
В этом и была вся Марианна.
Мэллиону стоило немалых трудов вернуть Ламию к жизни. И прямо сейчас, сжимая теплую руку своей сестры, он снова видел огонь надежды в ее покрасневших от слез и недосыпа глазах.
Ответив на кивок Ламии едва заметной улыбкой, Мэллион шагнул к лорду Верескового Чертога, и протянул руку.
– Пришла пора наверстать упущенное, – на простодушном лице Якелла Цериша выступила облегченная улыбка. Шагнув вперед, он пожал протянутую руку, – на рассвете выступим в Вересковый Чертог.
Когда Гирланд вошел в таверну «Яд скорпиона», Пэнтио Шэвис и Шекрон
