– Прости, друг Федул, – грустно сказал Модест, – но сейчас я буду тебя убивать.
Даже на бегу гном не бросил тяжёлую флягу с пивом: прижимая к боку стратегический запас выпивки и оттого заметно кренясь набок, Федул умчался к тёмным домам посёлка – спасаться от разъярённого бабая. Модест, с бодрящим жертву криком: «Стой, гад! Всё равно поймаю, башку оторву!» последовал за Федулом. Однако беглец оказался резвым и бабай уже на первых секундах погони явно проиграл Федулу в стихийно возникшем догонятельном соревнование.
Гном с бабаем исчезли, затерялись где-то среди домов; Глеб ждал, с тревогой слушая далёкие крики и от всей души надеясь, что Модест, достаточно набегавшись, вскоре остынет и образумится. Но когда вопли вдруг стихли, парень торопливо направился в сторону посёлка, на ходу представляя себе всяческие ужасы – начиная от поломанных в беготне рук и ног, до обещанно оторванной головы Федула.
– Ладно тебе, не переживай, – успокоил парня Хитник, – ха, чтобы бабай догнал нашего гнома, удирающего на форсированной пивной тяге? Да никогда, если только Федулу самому бегать не надоест, уж поверь моему опыту. Я как-то часа полтора за ним с отрезком водопроводной трубы гонялся… ну, давно это было, в начале нашего знакомства, когда Федул у меня кой-какую важную информашку хакнул, а я его вычислил. Ох и долго бегали, но, к счастью, гнома я так и не догнал. А то с кем бы теперь дружил-выпивал?
Глеб прошёл мимо охваченной неподвижным пламенем корчмы, остановился, прикидывая, куда могли подеваться гном и бабай: посёлок казался вымершим. Ни охотников, ни беглецов… Рогаточники, скорей всего, прятались где-нибудь в полях, за бетонной дорогой, обсуждая случившееся и с нетерпением ожидая рассвета – когда Призрачный Замок наверняка исчезнет. И всё само собой образуется.
Искать Федула и Модеста, блуждая по неосвещённым улочкам-закоулочкам, без фонаря, аукая как потерявшийся в лесу диверсант Глебу ничуть не хотелось, но деваться было некуда.
– Погоди-ка, – остановил парня Хитник, – слышишь? – Глеб прислушался: действительно, где-то неподалёку, словно из-за стены, доносились еле различимые, но вполне узнаваемые голоса – то ли боевые выкрики, то ли предсмертные хрипы, сразу не поймёшь.
– В корчме они, – уверенно сказал мастер-хак, – в горящей. А почему бы и нет? Она, корчма, лишь снаружи пылает, а внутри, небось, цела-целёхонька, пожар-то вовремя застопорили. – Глеб поднялся на крыльцо, толкнул полуоткрытую дверь.
В корчме было жарко как в хорошо прогретой сауне: воздух пах горячим деревом и летней сосновой смолкой. Посреди зала, за длинным столом, скинув всю одежду и оставшись в одних трусах, сидели рядышком гном и бабай. На столе перед ними высились три забытых бутыли вермута и пара дежурных стаканов: две бутылки оказались уже пустыми, а в третьей оставалось на донышке. Как можно ухитриться выпить столько вина за каких-то четверть часа, Глеб не знал, но подозревал, что – можно. Особенно в компании со здоровяком бабаем.
Приобняв друг дружку, гном и бабай дружно выводили на два голоса: «Ой, да не вечер, да не вечер, мне малым-мало спалось…»; судя по громкости и прочувственности пения, Федулу с Модестом вполне хватило выпитого, после такого-то стресса и по такой жаре.
– Ба, и когда они успели? – изумился Хитник. – Ох же чумовой народ… Глеб, гони их отсюда к чёртовой матери! Когда стопболлы перестанут действовать, вся эта пивная богадельня обрушится на раз. Вернее, на головы этим пьяным дуракам, – Глеб подошёл к столу, встал по другую его сторону и, уперев руки в бока, спросил строго:
– И чего нынче празднуем, а?
– Нерушимость дружбы, – заплетающимся языком поведал гном, – всепрощение и взаимо… ик… понимание. Слаженность душ, типа, и гармонию высоких чувств. Потому что всё тлен и прах – всякие деньги, золото, брилли… ик… анты, но святое остаётся святым.
– Пиво, что ли? – осведомился Глеб.
– И пиво тоже, – глубокомысленно изрёк гном. – Дружба и пиво. Или наоборот.
– Угу. Суду всё ясно, – Глеб посмотрел на бабая. – Модест, ты здесь самый трезвый, поэтому собирайся, бери Федула и дуй на улицу. Стопболлы вот-вот перестанут действовать, вы ж тут оба заживо сгорите или взорвётесь!
– А ночевать тогда где? – резонно заметил бабай, принимаясь одевать гнома словно маленького ребёнка; Федул одеваться не хотел – упирался, дрыгал ногами и орал капризно: «Отстань! Не хочу, не буду! Брось меня, тут ещё полным-полно невыпитого пива!» Однако упорство и сила победили – через несколько минут гном был готов к насильственной эвакуации.
– Что-нибудь придумаем, – рассеянно пообещал Глеб, с тревогой поглядывая на стены и потолок, не тянет ли оттуда дымом. – Уж как-нибудь да перекантуемся.
…Ночное небо постепенно светлело. Яркие звёзды поблекли, стало холоднее – предутренний морозец пощипывал Глебу нос и уши. Бабай стоял возле парня, баюкая на руках уснувшего Федула, и огорчённо смотрел на корчму: застывшее пламя начинало еле заметно шевелиться, грозя скорым продолжением пожара с гарантированной потерей ночлега, еды и пива.
– Ты, друже, обещал нам ночёвку, – деликатно напомнил Модест, – давай, действуй. А то я себе уже все руки нашим эльфом оттянул. Да и спать, в самом деле, оченно хочется.
– Попробовать, что ли, на постой к кому попроситься? – задумчиво предложил Глеб и сам же отверг эту мысль, – э, хрена нас кто пустит, пока охотники не вернутся и не разрешат жёнам-детям из домов выходить. Возле пожара ночевать тоже не резон, или обгорим, или обморозимся. Или покалечимся от сработавших боллов. Надо придумать что-то другое, но что? Блин, как назло ни одной толковой идеи.
– Элементарно, Ватсон, – снисходительно молвил Хитник, – знаешь, есть у меня одна совершенно безумная идейка, которая, возможно, и сработает. Не обещаю стопроцентно, но…
– Да? Ну-ка, – Глеб растёр замёрзшие уши. – Валяй, я на любое безумство готов, лишь бы нормально выспаться. Лучше всего, конечно, в мягкой кровати; ванна с горячей водой и нормально показывающий телевизор приветствуются изо всех сил!
– Помнишь, как ты пивной ларёк в монументальное произведение искусства превратил? – посмеиваясь, сказал мастер-хак. – С чугунными сатирами и пеннорожденной ведьмой. Той, что с хмельным Рогом Изобилия в руках.
– Помню, конечно, – пожал плечами Глеб, – и чего?
– А вот чего, – посерьезнел Хитник. – Вырежи-ка ты эту горелую корчму из реальности и верни её в каком ином виде, авось что-нибудь толковое получится. Ну, хотя бы пожар сам собой уберётся, и то дело, можно на столах прикорнуть… опять же, еда в наличии. А она поутру ой как потребуется – особенно когда Федул проснётся, он же сразу заладит: «Жрать давай-давай! С голоду подыхаю!» Натуральный желудок с бородой. Особенно с похмелья.
