У нас все получилось очень современно: по-быстрому, без комплиментов, да и вообще без слов.
Моя новая поклонница не была невинной девочкой, запутавшейся в чувствах. Профессиональную куртизанку необязательно жалеть. Совесть не кусала меня за то, что я использовал Кристину как громоотвод.
Я сознательно игнорировал ее чувства, отчетливо проступавшие под маской безразличия. Кристина радовалась молодому любовнику, как всякая женщина в годах с потрепанной судьбой. Думала ли она сама, что неожиданно влюбилась? Пусть так, мне было наплевать.
Где-то в темной глубине моей души всколыхнулась гордость самца, отымевшего самку соперника. Видел бы нас Джаник Саркисов! Из его дырявой памяти еще не вылетело, кто я. Одним единственным поступком в жизни он заслужил мою признательность на полминуты. Тем, что выполнил просьбу Сатибо и не рассказал никому, даже своей «гражданской жене», о вампире, которого взяла на поруки хозяйка мясокомбината.
В коридоре салона красоты мне навстречу попалась утеплившаяся по-осеннему Альбина. На ее плечах висело распахнутое серое пальто, на шее мотком веревки болтался мятый шарфик, на ногах поскрипывали еще не разношенные сапожки из искусственного войлока.
— Тихон! Что ты тут делаешь? — заметив меня краем глаза, девушка прервала набор СМС-сообщения.
— У меня был сеанс интимного массажа, — я преподнес правду как шутку.
— А я записалась на стрижку. Надо волосы подровнять, — голос Альбины дважды подпрыгнул, как будто она ехала на велосипеде и преодолела пару ухабов. — Следи за глазами, — заботливо напомнила она.
— Я пребываю в величайшем беспокойстве, — надвинув на светящиеся глаза черные очки, я попытался увлечь свою агентессу разговором. Я неистово жаждал свежей информации, — по случаю…
— Все из-за той девушки, которую ты съел? — Альбина не побоялась, что ее слова услышат посетительницы салона. — Идем, — она повела меня к служебному ходу. — Кое-что тебе скажу.
Мы вышли на внутренний дворик, окруженный колючей живой изгородью.
— У-у-у! — девушка-оборотень подвыла по-волчьи, читая присланное сообщение, — Опять Артур.
— Что он пишет? — мне все надо знать.
— Заступаем в патруль с половины четвертого. Рано темнеет.
— По мне так с утра не светлело. На улице мрак, — я поднял очки на макушку и не щурясь посмотрел на темно-серые низкие тучи.
— Артур! — девушка опустила телефон в карман, беспокойно сведя брови. — Когда ты уберешься в свою Москву?!!
— Теперь ты влюбилась в охотничка, мохнушка? — подколол я.
«Ох уж эти женщины! То и дело в кого-то влюбляются до беспамятства. Не проще ли жить без любви?»
— Совсем я что ли того, Тихон? Нет, я совсем не того! — чем сильнее нервничают ваши современники, тем труднее мне их понять. После десятка междометий, разделенных продолжительными паузами, Альбина сумела четко выразить свою главную мысль, — Артур привез нам кучу проблем. Лучше бы его не присылали. Не надо нам чокнутого подкрепления.
— В чем, по-твоему, выражается его ненормальность?
— Артур без конца твердит об охотнице, которую ты съел в позапрошлом веке. Требует восстановить справедливость… Жаждет твоей смерти. Разве это нормально? Столько лет прошло! Все сроки давности истекли.
— У вампирских преступлений нет сроков давности, — напомнил я.
— Но ты остепенился. Тебя можно понять и простить.
— Да… Не хочется умирать из-за ошибки юности… Обидно! Только у меня жизнь наладилась… как принесла нелегкая в наш милый городок мстительного правнука Полины.
— Я смотрю, у тебя нехило так наладилась жизнь. Бедное животное! — Альбина пощупала мою бежевую куртку из уютной тончайшей замши.
— Шкурка ягненка, — пояснил я.
— Твоя любимая добыча, — Альбина кисловато улыбнулась. — Я бы хотела помочь тебе, Тихон, но как это сделать, не представляю.
— Все проще простого. Подмени образцы ДНК для экспертизы.
— У меня нет права доступа в лабораторию, пока я считаюсь стажером.
— И когда ты станешь полноправным сотрудником Седьмого Отдела?
— В следующем году. Весной. Тебя к тому времени уже убьют.
— О, Боже, всемилостивый! — я воздел открытые ладони к небу. — Почему ты так несправедлив к господину Подкорытину-Тарановскому?.. Мои дикие собратья щелкают людей, как орешки. Я же всю свою вампирскую жизнь специализировался на овцах, а не на охотницах, в результате меня казнят, как прожженного разбойника! Полина сама напросилась! Я не хочу из-за нее умирать!
— Тихон, не нервничай, — суетливо прошептала Альбина, быстрыми движениями поглаживая мою руку от плеча до локтя. — Я что-нибудь придумаю.
— Думай поскорей, мохнушечка. Спаси меня. Мы с тобой все-таки не посторонние… люди… Не вешай тяжкое ярмо на лохматую холку своей совести. Не дай мне умереть!
— Стопудово не обещаю, что все пройдет тип-топ, но я постараюсь пробраться в лабораторию и подменить образец твоей слюны до его отправки в Москву. Ночью мне надо поймать достаточно старого вампира и окунуть в его слюну ватную палочку. Выбор большой. Слышал, как эльфийский король пожаловался мэру, что вампирья в лесу навалом. У меня есть шанс тебя спасти.
— От всей души благодарю тебя, мохнушечка!
Я хотел обнять Альбину, но девушка отскочила.
— Не трогай меня, Тихон, — предупредила она, удерживая меня на расстоянии недоверчивым взглядом. — Чью бы шкуру ты на себя ни напялил, ты все равно пахнешь вампиром.
Мельком сверившись с часами на экране телефона, Альбина встрепенулась:
— Полпервого. Меня ждет мастер, — она вспомнила, что надо спешить в кабинет парикмахера и убежала от меня без «До свидания» или хотя бы «Пока».
Я задержался на крыльце служебного хода. Глядя на тучи сквозь темные стекла очков, плотно прилегавших к щекам и надежно защищавших чувствительные вампирские глаза от дневного света, я поймал себя на мысли, что неплохо было бы покурить. Странно…
Я не курил никогда, с самого момента появления на свет, и Лизу быстро отучил от дурной привычки. Всего-то достаточно было показать ей надпись на упаковке сигарет «1 мкг смолы» и сказать жалостным голосом: «Ты хочешь меня убить? Видишь, тут написано: «Смола». Знаешь, чем заправлены пули в охотничьих пистолетах? Вот-вот! Пощади меня, голубушка. Не губи меня, пожалуйста, своим отравленным дыханием. Возьми пример с городничего и начни здоровый образ жизни».
На хозяйку мясокомбината мгновенно подействовало мое вразумление. Лиза перешла на электронные сигареты, а потом на ментоловые жвачки. Поначалу ей приходилось тяжело. Она боролась, страдала, жаловалась мне и самураям на свою тяжкую участь, и однажды вечером села напротив меня в венецианской гостиной и выдала:
