– Зачем вы оглянулись? – накинулся спелеолог на участкового. – Монах предупреждал!
– Хорош истерики устраивать, – разозлился участковый. – Ты видел, он ее за локоть хватал?
– Отставить! – приказал майор.
Все замолчали. Майор долго смотрел на берег, на воду, потом сказал:
– Так, все это вообще ерунда. Я вам говорю. Ничего не случилось. Просто выбросьте это из головы.
– Но как же… – начал спелеолог.
– Отставить, – перебил его майор, – приказываю все это забыть немедленно.
И, обернувшись к Иевлевой, спросил:
– С вами все в порядке?
– В полном порядке, – ответила она, – нам туда.
Иевлева легко нашла вход в коридор, который должен был их вывести коротким путем. Они сделали привал. Как ни странно, у спелеолога остался еще шоколад. Он опять заварил травяной чай.
Майор от шоколада отказался, но травяной чай пил, держа кружку левой рукой. Участковому не понравилась мысль возвращаться через Кобяково городище. Он слышал много плохого об этом месте, что там, например, пропадали люди и потом их находили искалеченными, разорванными на части, как будто какое-то чудовище растерзало их. Он сказал, что еще его бабушка рассказывала, что это гиблое место и нельзя туда ходить. Майор сказал:
– Вот и восстановим социалистическую законность.
Он старался держаться, но видно было, что рана его болит и от травяного чая лучше ему не стало. Спелеолог дал ему таблетку, он выпил. Иевлева с беспокойством смотрела, как лицо его время от времени застывает, делается каменным, и понимала, что это попытка не показать, что с ним происходит, не пустить на лицо гримасу боли.
– Вы можете идти? – спросила она.
– А что, плохо выгляжу? – ответил майор вопросом на вопрос.
– Выглядите неважно, – призналась Иевлева.
– И чувствую себя неважно, – признался в ответ майор, – но дойду, конечно.
Коридор, по которому они шли, постепенно поднимался вверх. Идти в гору было тяжело. Было сыро и холодно. Впереди шел спелеолог, освещая путь фонарем, за ним майор и Иевлева, шествие замыкал участковый. Они шли так довольно долго, пока Иевлева не сказала, что надо остановиться и дать майору отдохнуть. Майор возражать не стал. Он сел, опершись спиной на стенку коридора. Он тяжело дышал, видно было, что ему хуже.
– Как вы думаете, далеко еще? – спросил участковый у Иевлевой.
– Я думаю, не больше часа, мы все-таки прошли уже довольно много, – ответила Иевлева.
– Значит, мы в самом что ни на есть Кобяковом городище, – сказал участковый, – в самом центре. Чего я только о нем не слышал!
– Бабушкины сказки, – отрезал майор.
Повернувшись к Иевлевой, он спросил:
– Скажите, когда вы шли под землю с… ну вы понимаете с кем, вы знали, зачем вы идете?
– Ничего конкретного, – ответила Иевлева. – Я слышала от местных о бреши, через которую мертвые проходят в мир живых, но никогда не воспринимала это серьезно.
– И правильно делали, – сказал майор, – нет никакой бреши.
– А потом он мне сказал, зачем мы идем, – продолжала Иевлева. – Ему нужно было уйти совсем.
– Вы потом все подробно расскажете, – сказал майор.
– А вы, – спросила Иевлева, обращаясь к майору, – когда-нибудь встречались с чем-то подобным?
– Я видел разные вещи, – отозвался майор. – Подробно рассказать не могу, давал подписку о неразглашении… Да, кстати, – он достал бумагу из планшета и протянул Иевлевой, – распишитесь вы тоже. Напишите, «с содержанием документа ознакомилась и обязуюсь сохранять секретность».
Иевлева подписалась.
– А инопланетян не встречали? – спросила она.
– Не попадались, – хмуро ответил майор.
– Какие инопланетяне, – почти закричал спелеолог, – после того, что мы сегодня видели!
– А что мы такого видели? – спросил майор.
– Как? – не понял спелеолог. – Ну все это – тот берег, и всадников, и танки… и все это под землей!
– А вы уверены, что вам все это не показалось? – спросил майор. – Какие танки? – Повернувшись к участковому, он спросил: – Товарищ участковый, вы видели танки?
– Да как бы вроде и… не видел, – ответил участковый, – была какая-то паника, а из-за чего, как-то и не припоминаю.
Участковый улыбнулся майору из-за спины спелеолога.
– Ну, конечно, – сказал майор, – не было никаких танков. Мало ли что привидится в темноте. Ни танков не было, ни Бабы-яги на ступе не было. Просто у нас под влиянием низкой температуры, высокой влажности и усталости развились галлюцинации. И тогда наше сознание начало генерировать видения.
– А рука, кто вас ранил в руку?! – не мог успокоиться Борис.
– Обычный несчастный случай. Разрубил о камни при падении. Ничего сверхъестественного. Скоро мы выйдем на поверхность и обо всем забудем, правда? – спросил Ершов.
Спелеолог хотел верить в то, что говорил майор. Теперь, когда все вокруг было понятно и привычно, то, что происходило внизу, представлялось ему чем-то вправду нереальным, это успокаивало его. Может, ему показалось? Какое было бы счастье, если бы оказалось, что это были галлюцинации, сны, что в действительности ничего такого не было.
Они пошли дальше, но майор слабел. Наконец они были вынуждены остановиться. Майор опять сидел, опершись о стену, тяжело дыша. Повязка его намокла. Кровотечение периодически возобновлялось. А тоннель все не кончался и не кончался.
Вдруг они услышали какой-то странный звук. Звук был низкий, скрежещущий, такой, что от него шел мороз по коже.
– Что это? – вскрикнул спелеолог.
– Где-то осыпаются камни, – отозвался майор. – В конце концов, кто тут спелеолог, вы или я?
– Это не звук осыпающихся камней, – возразил спелеолог. – Такое впечатление, что что-то эти камни грызет.
Участковый сказал:
– Товарищ майор, давайте, я вас на спину взвалю. Тут немного осталось, мы дойдем.
– Давайте вы правда мне поможете, – сказал майор.
Он встал, участковый взвалил его себе на спину, и они пошли. Но звук усиливался. Пол под ними стал слегка дрожать. Майор держался, сколько мог, но в конце концов голова его свесилась, было похоже, что он потерял сознание.
Коридор уходил вверх все круче. Участковый, обессилев, остановился. Спелеолог с Иевлевой поддержали бессильно повисшее тело майора и осторожно опустили его на пол.
В это время скрежет уже перешел в непрерывный рев и раздавался все ближе и ближе, спелеолога трясло. Майор пришел в себя.
– Это ничего, – пробовал он говорить, – сейчас пойдем…
Но его голос был почти не слышен в этом грохоте. К тому же было уже ясно, что источник этого рева и жуткого скрежета находится впереди, там, куда они идут. И что вперед идти нельзя, а назад – некуда. И что сказки про Кобяково городище – это не сказки. И то, что было внизу, никакие, конечно, не галлюцинации. И что люди, видевшие это, не могут вернуться. И прав был монах, когда говорил, что нельзя оглядываться. А не прав был майор, назвавший это ерундой. То, что там так страшно воет, должно быть огромным. И в его реве и крике слышится столько боли, столько оскаленной звериной злобы, такая жажда крови… теперь понятно, почему так растерзаны были те, кого находили в этих коридорах. Это воющее чудовище и их тоже разорвет, растерзает, раздавит, расплющит, как и тех других, о которых рассказывали местные…
