— Лжец! — Соламнийка нанесла режущий удар на уровне пояса, распоров одежду бывшего рыцаря, которая тут же окрасилась кровью. — Монстр! — взвыла она, заметив чешую на его животе. — Потомок! Ты убил Рига точно так же, как если бы вонзил клинок ему в сердце. Ты выпустил нас из темницы, но ничего не сделал, чтобы спасти его.
— Фиона, послушай…
— Ты бросил нас в Шрентаке — Рига и меня. Тебя не волновало, что может случиться с нами. Ни тебя, ни твоего лживого друга-людоеда. Ты убил Рига, Дамон Грозный Волк, так же как ты убивал всех, кто был к тебе слишком близок.
Соламнийка нанесла еще один режущий удар, попрежнему играя. Дамон знал это, но сил бороться у него больше не было.
Он упал на колени.
— Ты молишь о пощаде, Дамон? — насмехалась Фиона. — Или молишь Богов, чтобы спасли тебя? — Она запрокинула голову и захохотала. — Нет Богов в этом проклятом болоте, Дамон. Здесь только ты и я, и я не собираюсь тебя спасать. Я намерена тебя убить.
Дамон не боялся смерти. Временами он желал ее, но знал, что если умрет сейчас, то никогда не увидит своего ребенка. Никогда не сможет помочь Рикали.
«Рагх!» Грозный Волк открыл рот, но не смог произнести ни слова. «Помоги!» Он чувствовал кислый вкус, видимо, яда, смешанного с кровью.
— Сначала была Шаон, — сплюнула девушка, прохаживаясь кругами. — Первая любовь Рига — ты знаешь. Он мне все о ней рассказал — думаю, такую можно было полюбить. О да, ты скажешь, что и ее не убивал и вообще не несешь за это ответственности, но ведь она погибла из-за синего дракона, на котором ты летал, когда был Рыцарем Такхизис. Не так ли? Шаон не умерла бы, если бы ты не позволил своему дракону напасть на нее.
Дамон слышал ее все хуже — голос Фионы заглушал мерный рокот, словно рядом океанские волны набегали на каменистый берег. «Это кровь движется по венам? Или сердце пытается застучать вновь?» Нет, Грозный Волк чувствовал, что оно трепещет из последних сил, и лишь надеялся, что его дитя когда-нибудь простит своего отца.
— Следующей стала Золотая Луна. Подожди. Ты ведь не убивал ее, правда? Ты только попытался — вот этим оружием, что лежит на земле. Ты дал его Ригу, обагренное кровью Золотой Луны. Не захотел больше владеть алебардой, потому что она недостаточно хороша? Недостаточно хороша для убийства? Не захотел больше владеть, потому что не смог ею убить Золотую Луну? — Соламнийка ногой оттолкнула древко алебарды подальше от Дамона. — Хочешь посмотреть, достаточно ли хороша она теперь? Хочешь попробовать убить меня этим? Хорошо, подбери ее.
Дамон покачал головой, но его пальцы сами тянулись к оружию.
— Затем был Джаспер. Ох, прости, это же не ты направил лезвие ему в сердце, правда? Но ты мог бы это сделать. Он был с тобой — мы все были с тобой — у Окна к Звездам. Мы объединились против повелителей, пытаясь предотвратить рождение новой Такхизис. О! Мы так жаждали справедливости! Джаспер погиб там, в когтях драконицы, погиб, потому что ты привел нас в это роковое место. — Теперь соламнийка подтолкнула древко алебарды к ногам Грозного Волка. — Подними это. — Она повысила голос, словно выплевывая каждое слово. — И Несун. Риг сказал мне, что ты убил и бедного кобольда тоже. Ты вынудил его использовать магию Черных Мантий, пока это не лишило его жизни. Точно так же ты выпил жизнь и из моего возлюбленного!
Внезапно перед глазами бывшего рыцаря поплыло, Фиона показалась ему туманной, как размытый дождем рисунок мелом. Расплывались контуры ее тела, расплывался и голос. Дамон перестал слышать стук собственного сердца, смолкли крики птип и рев животных, пропал шум в ушах. Он видел по лицу соламнийки, что она кричит, но слышал только слабый шепот — ее и… Рагха?
— Убийца. Ты убил Рига! Ты убил их всех! Грозный Волк заметил что-то сияюще-красное, движущееся на фоне оранжевого неба. Это была его кровь на острие меча Фионы, который вновь опускался. Дамон ждал забвения.
— Я пытался остановить Мэлдреда! — это был хриплый крик Рагха. — Я старался… Дамон!
Меч соламнийки рухнул. Меч растворился в дожде. Бывший рыцарь лежал на спине и наблюдал, как ярко-синяя полоса смывает его остатки.
Полосой оказался Мэлдред — просто Грозный Волк уже все воспринимал не так, как было в действительности. Людоед бросился к Дамону, налетев на Фиону и сбив ее с ног ударом локтя в челюсть. Его пальцы цепко ухватились за гарду меча — Мэлдред вырвал клинок из руки девушки и отбросил подальше, затем вопросительно взглянул на Рагха.
— Она довольно сильно поранила его, — ответил драконид. Он склонился над Дамоном и зажал ладонью рану у него в боку, пытаясь остановить кровь. — Я думал, людоед, ты пытался одурачить меня, когда сказал, что слышишь, как Дамон зовет меня. Считал, ты просто хочешь сбежать.
Мэлдред не ответил, но взглянул на Фиону, чтобы убедиться, что она неподвижна — он довольно сильно ударил ее.
— Клянусь Отцом, она почти убила его!
— Почти? — Рагх покачал головой. — Посмотри, сколько крови. Я бы сказал, что она добилась своего. Он мертв, людоед, только его тело пока об этом не знает. Взгляни на эту кровь.
Красным были измазаны лапы сивака, красной влагой пропиталась земля, а одежда Дамона потемнела от нее. Мэлдред аккуратно перевернул Дамона и увидел рану у него на спине.
— Да на земле больше крови, чем в нем, — сказал драконид, все еще пытаясь остановить кровотечение.
— То, что ты делаешь, не поможет, — сказал Мэлдред дракониду. — Дамон сам неплохой целитель. Он рассказывал мне, как однажды был полевым лекарем у Рыцарей Тьмы. Я кое-чему научился у него и еще у нашего целителя, Угрюмого Кедара. Принеси мне мха, да поскорей, — продолжал людоед. — Все, что найдешь. И корни трилистника, пурпурного и белого, — это цветы такие, невысокие. Постарайся не ломать — мне нужен их сок.
Мэлдред оторвал несколько полос от одежды Дамона, чтобы использовать их вместо бинтов. Он не сводил глаз с драконида, который подобрал двуручный меч и алебарду и теперь неловко таскал их за собой, ползая в поисках трав вокруг деревьев.
— Ты все сделаешь быстрее без них! — крикнул Мэлдред. — Обещаю, что даже не прикоснусь к этим железкам. Если бы я хотел убить вас, то мог бы превосходно обойтись и без оружия. — Затем он повернулся к Дамону и сказал, точно зная, что тот не слышит его: — Я не целитель, дорогой друг, но достаточно наблюдал за Угрюмым, и он кое-чему меня научил. Я постараюсь спасти тебя…
Людоед завел свою загадочную горловую песню. Сколько-нибудь различимая мелодия в ней отсутствовала, звук был не только немузыкальным, но даже неприятным, однако Мэлдред не останавливался, концентрируясь на напеве и не переставая зажимать раны Грозного Волка.
