Где-то внизу, рядом с Альтмарктом, заходился тревожный набат и поднималось оранжевое зарево. Очередной пожар на высушенных улицах. Только на этой неделе было более десятка пожаров. А за городом сполохи летних молний то и дело расцвечивали мрачный Драквальд оранжевыми цветами огня. Колодцы пересохли, отхожие места извергали невыносимый смрад, драки участились, заразные болезни косили людей, а продавцы гвоздичного масла обогатились из-за этой жары. Настоящее пекло. По любым стандартам это лето было жарким, а для Мидденхейма оно было исключительным.
— Самое жаркое лето за восемьдесят лет, — поделился знаниями Левенхерц.
— Самое жаркое на моей памяти, — ответил ему Арик и как-то значительно замолчал.
— Что? — Левенхерц огляделся вокруг. Арик пожал плечами.
— Я… Ничего.
— В чем дело?
— Вообще-то я ожидал, что ты мне скажешь, в чем дело. При твоей учености и всем прочем… Я думал, ты скажешь мне, что нынешнее лето такое засушливое, потому что это верный знак какой-то беды.
Лицо Левенхерца немного дернулось, словно он услышал насмешку.
— Извини, — сказал Арик, — мне надо продолжать обход.
Он сделал несколько шагов, когда услышал голос Левенхерца.
— Брат Арик?
— Левенхерц?
— Знаешь, ты прав. Лето, подобное такому… это не знак, не знамение, я ни о чем таком не знаю. Но такая жара затмевает разум человеческий. Знаешь, мозги спекаются, разум искажается в этом пекле. До осени мы еще хлебнем неприятностей.
Арик серьезно кивнул и пошел дальше. Левенхерц нравился ему, но, казалось, в мире нет вещи, у которой этот Волк не смог бы найти плохую сторону.
— Тогда сними эту сбрую! — отрезал Моргенштерн Знойная ночь никоим образом не улучшила его манеры, к тому же он обильно потел. Он уже сбросил с себя и шкуру и доспехи и теперь сидел у фонтана в главной капелле, одетый только в посконную рубаху. Моргенштерн прижимался лицом к холодному камню большой чаши с водой. Над ним поднималась ввысь, в темноту огромная статуя Ульрика. Ульрик был величественным и безмолвным.
«И он, бедолага, наверное, потеет», — решил для себя Моргенштерн.
— Но это же против правил! — возмутился Драккен. Он был самым молодым Волком, совсем недавно вступил в ряды Воинства Храма. И так распорядилась судьба, что в караул сегодня он заступил на пару с этим чудовищным — и по размерам и по характеру — ветераном.
— К Ульрику такие правила! — ругнулся Моргенштерн и тут же церемонно кивнул в сторону огромной статуи, выражая неистребимое и глубокое уважение. — Неужели тебе не жарко? Ты что, чудище холоднокровное? Вроде нет, обхаживаешь же ты эту строптивую девчонку из маркграфской свиты! А вдруг она сюда зайдет, а ты еще не раздет как следует? Да ты же сваришься живьем в этой скорлупе!
Драккен решительно тряхнул головой и поправил шкуру на широких плечах, словно бросая вызов жаре.
«Коротышка, крепыш, упрямец, — думал Моргенштерн. — Да, без гномьего наследия тут не обошлось. Парочка прадедов нашего Драккена, небось, и вытесала этот клятый городишко из скалы, не иначе».
Моргенштерн поднялся на ноги, обратив внимание, что Драккен старается не смотреть на старого напарника, и полез рукой в чашу фонтана.
— Ты что делаешь? — зашипел Драккен. Моргенштерн вытащил из святой воды запечатанную бутыль эля.
— Надо охладиться, — сказал запасливый старый вояка, опрокидывая студеное содержимое бутыли себе в глотку. Он живо представил себе, как сейчас давится Драккен от зависти и слюны. И молодой Волк не выдержал, развернулся и чуть не подбежал к Моргенштерну.
— Ульриком заклинаю, дай и мне!
— Что там раздают?
Арик шел по центральному проходу главного зала, и пламя тысяч свечей колыхалось во внезапном движении воздуха от развевавшейся на плечах знаменосца шкуры.
Драккен замер. Раздался всплеск — Моргенштерн разжал толстые пальцы и выпустил бутыль обратно в фонтан.
— Моргенштерн?
Огромный Волк спокойно обернулся, посмотрел на Арика, снова склонился к фонтану, набрал воды в ладони и с шумом и брызгами окропил свое потное лицо.
— Святая вода, Брат Арик, — сказал Моргенштерн, по-собачьи мотая головой, чтобы стряхнуть воду с волос, — это великое дело. В поздний час у стоп Ульрика мне всегда хочется очистить свою душу водой, благословленной Им, и это помогает мне достойно нести службу.
— Неужто?
— О, да! — Моргенштерн еще раз расплескал воду по своей туше. — Я даже удивлен, почему достойнейший из молодых Волков — я имею в виду тебя, Брат Арик, — не знает о таком священном ритуале. А из-за чего еще я бы стал снимать доспехи, находясь на страже? Я смываю с себя грехи! Перед Ульриком. Да, омовение вселяет в тебя новые силы. Ты очищаешься. Полностью.
— Точно, полностью, — поддакнул Драккен Моргенштерн знал, что Криг всего в полувздохе от того, чтобы рассмеяться во всю глотку, поэтому схватил его за шею и сунул лицом в фонтан.
— Вот видишь, Арик, молодой Волчонок тоже натворил дел и теперь смывает с себя свои прегрешения. Он не может спокойно стоять рядом с самим Ульриком, когда его сердце изнывает под грузом греха! Может, и тебе надо пройти ночное омовение?
Арик покачал головой.
— Прости меня, Брат Моргенштерн, что я прервал твой обряд. Я и понятия не имел, что ты столь… благочестив.
— Я Брат из Волков, Арик. Мне больно слышать, что ты думал обо мне как о маловере. Это тебе урок Вы нас, ветеранов, представляете бандой разгильдяев, которые только и думают, что о вине, ба… женщинах и песнях. Так это не верно. — Моргенштерн надежно удерживал под водой голову Драккена, как тот ни бился. — Сколько раз после боя или вахты я выходил на конюшню и хлестал себя солеными розгами, чтобы очистить свою душу страданием во славу Ульрика? Вот и сейчас… А теперь, Арик, скажи мне, когда ты так делал в последний раз?
— Не помню. Прости меня еще раз, — сдался Арик. Он развернулся, намереваясь продолжить обход. — Я смиряюсь перед твоим непреклонным благочестием.
— Не стоит.
— Может, стоит посмотреть, не захлебнулся ли Драккен, очищаясь от грехов, — добавил ухмыляющийся Арик.
— Что? А, точно…
— Ублюдок! Я чуть не потонул! — сказал отпущенный на волю Драккен. По крайней мере, именно это он пытался произнести, одновременно жадно глотая воздух Он лежал на плитах пола рядом с фонтаном, кашлял и задыхался еще минуты две после ухода Арика.
Моргенштерн легонько пнул его сапогом в ребра.
— Видишь, парень, в какие неприятности ты меня чуть не втянул? — Он сунул руку в фонтан и вытащил вторую бутыль.
Мотылек настойчиво бился в светильник. Аншпах подумывал было прихлопнуть его, но рукой он до него не дотягивался, а боевой молот как средство для истребления мотыльков не очень годился. Хотя поставить на такой способ избавления от назойливого насекомого можно. Аншпах только принялся рассчитывать, какие шансы у него и какие — у мотылька, когда появился Арик.
