Поул тоже кивнул, повторяя движение примаса и словно говоря: «Понимаю. Конечно». Но взгляд его сделался горящим и жестким.
– Это неправильно, – напряженно произнес он.
– НАПРОТИВ, правильно, – подчеркнул Нортем. – Но не легко. Для вас. И для меня.
Теперь Поул уже не кивал, а качал головой.
– Нет, ваша милость. Это неправильно. Как такое может быть правильным? Вы десятки лет готовили меня к этому посту.
– Я никогда этого не говорил, – стал оправдываться Нортем.
– Ваши намерения не вызывали сомнений, – сказал Поул. – Вы натаскивали меня не просто для того, чтобы я был вашим секретарем.
– Вы были хорошим послушником, отец. И привлекли внимание всех своих начальников. Но вышли за рамки усвоенного вами, сочтя, будто знаете, о чем я думаю.
Поул уперся взглядом в глаза Нортема.
– Взгляните на меня, ваша милость, и скажите, что не намеревались подготовить меня быть примасом вместо вас, когда вы отойдете в царство господне.
И конечно, Нортем не мог посмотреть ему в глаза. Он отвел взгляд, но в какой-то мере спас свою гордость, не пытаясь больше лгать на сей счет.
– Это была королева, – торопливо сказал он, а затем со стыдом закрыл глаза. Поула нисколько не касалось, с чего было принято такое решение, а ему не следовало упоминать о ее роли в этом деле.
– Арива? – недоверчиво переспросил Поул. Нет, не его Арива, несомненно…
– Ашарна, – сказал Нортем. – Она заявила мне, что вы не можете быть примасом. Она этого не потерпит.
– Ашарна? – Поул с недоумением посмотрел на примаса. – Почему? И почему вы подчиняетесь ей теперь, когда она умерла? Что говорит об этом ее дочь?
– Ее дочь об этом не узнает. Я пообещал Ашарне выдвинуть своим преемником кого-нибудь другого вместо вас. Она умерла прежде, чем я успел это сделать.
– Кого… Кого вы избрали преемником?
– Я еще не решил. Не принял окончательного решения.
– Приняли, ваша милость, иначе не рассказали бы мне об этом. – И внезапно, словно кто-то зажег свет в темной комнате, Поул понял. – Это ведь Роун, не так ли? Именно поэтому вы и позволили ему заменить меня в качестве исповедника королевы?
Нортем ничего не сказал.
– Но почему? – настаивал Поул. – Почему Ашарна воспрепятствовала вам выдвинуть в преемники меня?
– Она так толком и не объяснила, – ответил Нортем, и Поул увидел, что примас говорит правду. – Вы ей чем-то не нравились. Она не доверяла вам. И так и не сказала, почему.
Поул обмяк в кресле, и Нортему было крайне неприятно это видеть.
– Вас весьма почитают в Церкви, – утешил он священника. – И вы являетесь членом Королевского Совета. Я позабочусь о том, чтобы вы не утратили этого места. Церкви нужны такие усердные, преданные своему делу и умные люди, как вы, дабы помогать направлять ее путь в мире сем. Надеюсь, вы мне поверите, когда я скажу, что желал бы видеть своим преемником именно вас. Я горячо желал этого. Мне хочется, чтобы вы продолжали служить моим секретарем, и… и я хотел бы возобновить нашу дружбу.
Поул ничего не ответил; он даже не взглянул на примаса.
– Если, конечно, вы думаете, что это возможно, – печально добавил Нортем.
Арива выкроила время для Олио после своей ежедневной встречи с Харнаном Бересардом. Олио особо попросил о разговоре с ней наедине – единственный в королевстве, кроме ее мужа, кто имел право просить об этом, – и она согласилась. Он нервно расхаживал взад-вперед по ее покоям, ломая руки.
– Что-то случилось, – догадалась Арива.
– Да? – Олио посмотрел на нее.
Она пожала плечами.
– А почему еще ты расхаживаешь, словно медведь с колючкой в заднице?
– Нет, – он покачал головой. – Ничего не случилось. – Он остановился. – На самом деле это неправда. Кое-что случилось. Я должен быть генералом армии, которую по весне ты отправляешь на север.
– И что в этом такого? – недоуменно моргнула Арива. – Ты же Розетем. Я в поход идти не могу. Кто-то же должен возглавить эту армию.
– Я не с-самый лучший выбор.
– Ты боишься?
– Конечно, боюсь, – сказал он, даже не обидевшись на подобный вопрос. – Но быть твоим генералом я не хочу не поэтому.
– Не понимаю.
– Я не с-самый подходящий для этого, Арива. Я не солдат. В лу-учшем случае умею владеть ме-мечом. Во мне нет ни капельки гнева. Тебе не нужно, чтобы атаку на Салокана возглавлял кто-то вроде меня.
– Тогда кто же мне нужен?
Олио посмотрел прямо на нее.
– Тебе нужен кто-то вроде Сендаруса.
– Нет, – коротко отрубила она.
– Н-но, Арива, взгляни на разницу между нами…
– Нет.
Олио вздохнул и снова принялся расхаживать.
– Именно поэтому ты и просил меня о встрече? – спросила она.
– Да. Не думаю, что по-поручить мне вести армию было удачной мыслью. По моему, это принесет де-делу больше вреда, чем пользы.
– Совет думает иначе.
– Совет не понимает, – возразил Олио. – М-многие ли из нынешних членов Совета входили в Совет нашей матери во время Невольничьей войны?
– Хм-м! Никто.
– Именно. Бо-большинство из них понимает в войне и стратегии меньше моего портного. Кто, собственно, предложил назначить меня генералом?
Ариве пришлось подумать над этим, прежде чем она вспомнила.
– Отец Поул, – сказала она наконец.
– Твой исповедник? – Арива кивнула. – Ты приняла решение, основываясь на совете своего исповедника?
– Совет его показался здравым всем, кто там был.
– Советники не хотели подвергать тебя опасности.
– И, значит, оставался только ты, – подытожила она.
– Уже не то-только я. Теперь есть еще и Сендарус.
Арива открыла было рот, собираясь снова сказать «нет», но закрыла его прежде, чем успела произнести это. Она вдруг поняла, что Олио прав. Для того, чтобы возглавить армию, больше всего подходил Сендарус, а не ее брат.
– Сендарус не поймет… – начала было она.
– Да конечно, поймет, – перебил ее Олио. – Он ухватится за возможность показать всем свою преданность королевству. И, что еще ва-важнее, ухватится за возможность п-проявить до-доблесть у тебя на службе.
– А ты нет?
– Я готов погибнуть ради тебя, если понадобится, – фыркнул Олио. – Согласен, не столь охотно, как твой возлюбленный, н-но скорей погиб бы, чем допустил, чтобы тебе причинили вред.
Арива улыбнулась словам брата; она знала, что они искренни. Если она снимет с его плеч бремя генеральского звания и передаст его Сендарусу, некоторые решат, будто это сделано из-за того, что Олио трус, но они-то оба знают, как все на самом деле.
– У твоего предложения есть свои достоинства, – признала она.
Олио перестал расхаживать и остановился перед ней.
