– Да мне и не требуется… Мне бы лучше про находку…
Семёныч молча смаковал сигару. В такие минуты его не следует ничем озадачивать. Нужно ждать…
– Макс, – полчаса спустя убил тишину полковник, – можешь не распинаться… Когда такое было, чтобы тебе что-то не рассказывал?
– Один раз было. Про шабаш ведьм 76-го года в Мостовом…
– Так я и не знал ничего об этом! – поднял брови старик. – Да и не было вообще…
– Как же, как же… Откуда вы знаете, что не было? Значит, знаете всё-таки!
– Так! Ты мне про ведьм допросы вести надумал? Если ещё одно слово про них – ты знаешь где выход!
– Всё, молчу! Ни слога больше.
– Так бы сразу! – Семёныч сбил пепел в засохшую чернильницу. – Если так уж тебе интересно, расскажу, но вначале пообещай, что ответишь на мой вопрос…
– Обещаю!
– Честно ответишь, без фантазии, как ты умеешь…
Немного поколебавшись, Максим одобрительно кивнул головой. Семёныч продолжил:
– Максимка, знал я тебя ещё сопливым школьником… Шли годы. Ты рос физически, рос интеллектуально. Из худощавого заморыша вырос в широкоплечего, крепкого мужчину. Из хронического хулигана трансформировался в старшего преподавателя кафедры Экологии НУКа. На носу – защита кандидатской диссертации, а ты? Остался всё тем же сопливым школьником… Всё тем же "дайте раскрыть какую-нибудь тайну"! Разве ты не устал совать свой нос в ненужные никому, давно забытые дела, ворошить прошлое? Не пора ли подумать о более важных вещах?
– Устал, Семёныч, ох как устал… – Максим тяжело вздохнул. – Вы думаете, это так просто: захотел и перестал быть мистером "дайте раскрыть тайну"? Фигушки! Только я прекращаю искать ответы на ненужные никому вопросы – что-то внутри меня гаснет, исчезает. Становится так одиноко, так не по себе, что хоть волком вой! Словно ты – не ты, а пустая оболочка тебя, тень человека, не больше… Только тяга к неизведанному помогает наполнить её хоть каким-то смыслом… – на глаза Максима накатили слёзы. – Ладно, давайте, Семёныч… давайте выпьем…
Оба молча выпили не чокнувшись. Владимир Семёнович протянул Максиму сигару. Тот не стал отказываться. Тишина продлилась до последней капли второй бутылки коньяка…
– Макс, что ты слыхал про "Филадельфийский эксперимент"? – якобы невзначай поинтересовался Семёныч.
– Много чего слыхал… – от употреблённого спиртного язык так и чесался что-то рассказать.
– Например?
– Например? Ну, что в 43-м году американцы проводили эксперименты по "дегауссизации" эсминца "Элдридж", с целью сделать его менее заметным для радаров противника и "невидимым" для магнитных мин. Проект назывался "Радуга", если не ошибаюсь.
– И что?
– Что? Кто же не знает: эсминец дважды исчезал. Второй раз – так вообще побывал в районе Норфолка, в нескольких сотнях километров от Филадельфийской верфи, близ которой и проводился эксперимент…
– И ты действительно веришь в эту ахинею дикого бобра в брачный период?
– А почему бы не поверить? Управление научных исследований ВМС США до сих пор замалчивает правду, хотя больше шестидесяти лет прошло. А весь состав двух экипажей – прямые свидетели, способные развеять лишние догадки, или с ума посходили или во время второго эксперимента погибли. Кто врос в металл корабля, кто обуглился, а кого вообще – как жидким азотом заморозило. Страх…
– Может, этому ещё и научное объяснение существует?
– Как же без этого? Хотя только гипотеза… Вообще говорят, что в этом всём Альберт Эйнштейн замешан…
– Как? Сам Эйнштейн?! – наигранно удивился Семёныч.
– Да, есть предположение, что он свою "Единую теорию поля" проверял…
– Интересно, интересно-то как! И что тебе известно об этой теории?
– К сожалению, ничего…
– Почему это?
– Эйнштейн уничтожил все свои записи и разработки.
– Неужели?
– Ну да, насколько мне известно…
– Тебе известно неправильно… Не надо недооценивать возможностей Советской Разведки…
– Как?! – лицо Максима застыло в напряжении. Он был похож на губку, готовую с бесконечной жадностью впитывать в себя всю возможную информацию.
– А вот так! Несколько миллионов дряблых капиталистических бумажек и дело в шляпе, хе-хе. Наши вербовать ох как умели… А считался одним из лучших друзей Эйнштейна…
– Но вы то откуда знаете?
– Витёк, ты забываешь, кем я проработал тридцать семь лет…
– А разве ваше ведомство пересекалось с разведкой?
– Не только пересекалось, но и корректировалось!
Глаза Максима сверкнули словно алмазы на солнце:
– Значит, вы каким-то образом причастны?
– Нет, я только знаю о попытке повторить нашими учёными "Филадельфийский эксперимент"…
– И он удался! – закричал Максим. – Нос корабля, несколько дней назад откопанный возле Центрального рынка!
– Не кричи ты так! – осадил его полковник.
– Но где тогда остальная часть судна? – полушёпотом спросил Максим.
– Затонула где-то в Южном Буге. Эсминцем "Дружба" называлась, если не ошибаюсь. В середине семидесятых это было. Столько времени прошло…
– Но как такое можно было скрыть от общественности? Почему я об этом ничего не знаю?!
– Ты Чернобыль вспомни. Если не жалобы соседних стран – никто б и малейшего представления не имел о случившейся катастрофе! А ты про эсминец там какой-то…
– Конспираторы, блин…
– Да уж… Когда что-то серьёзное – так всегда упрячут, а только что-то незначительное – все знают! Один шабаш ведьм чего только стоит…
Гранит науки
– Между океанической и континентальной областями выделяется переходная или шельфовая область биосферы, а в ней следующие отделы: земноводный – литеральная зона у берега; мелководье – акватория океана с глубиной до 200 метров; ледовая зона – многолетний прирост льда в Арктике и Антарктике; переменного режима – акватории морей, систематически покрывающихся льдом.
Исходя из рассмотренных отделов природных комплексов, мы выделяем ещё одно свойство биосферы – её неоднородность или мозаичность.
– Максим Васильевич, какое свойство биосферы, повторите, пожалуйста, – Света всегда пыталась законспектировать лекцию целиком. Учитывая быструю, рубленую манеру изложения информации Максима, это было не всегда просто.
– Неоднородность или мозаичность, что по сути – слова синонимы…
– Что по сути – сло… – ой, это не надо было писать?
Стёкла аудитории сотряслись громким хохотом. Из всех студентов не смеялись только пристыженная Света и Ксан Жон, в непонимании вертевший головой, конфузясь в мелкозубой улыбке.
– Эх, Светка, – вдоволь насмеявшись, обратился Максим, – всё тебе надо до последней буковки записать. Главное ведь суть уловить!
