В середине зала, на массивном серо-голубом камне, сидела древняя обитательница Топей. Рядом с нею стояла дикарка.
Я подошла к ней и указала на старую туземку:
— Она говорит на твоем языке?
— Да. Немного.
— Тогда скажи ей… скажи ей, что произошло убийство.
Тишина была нарушена, дикарка и все стоявшие рядом с нами обитатели Топей одновременно завизжали, закричали что-то старухе. Все собрание превратилось в ожесточенные споры. Звонкий плач ребенка прорвался сквозь весь этот шум. Старая женщина подняла руки. Шум стих.
— Она есть Говорящая за Всех, — объяснила дикарка. — Твоя подруга мертва?
— Они убили ее! — пронзительно крикнул Марик.
Обитательница Топей хрюкнула. Я выступила вперед. Она смотрела на меня сверху вниз. Она была грязна и имела вялый вид, глаза прикрыты беловатой мембраной, весь лоб в морщинах. Она сделала требовательный жест.
— Покажи свои руки, — перевела дикарка.
Я положила руки на камень на высоте плеч. Туземка положила свои руки рядом, затем прошлась своими пальцами по моим и пересчитала их. Рука ее была холодной, словно лед. Она протянула руки ниже, коснулась моих щек и посмотрела мне в глаза.
Я не двигалась. Не существовало ничего, что я могла бы сделать. Если бы они меня убили, то это не вернуло бы Телук к жизни.
При прикосновении ко мне старой женщины меня охватила волна понимания. У меня возникла уверенность в том, что она не прикажет меня убить. Знание этого было столь абсолютно, что меня не удивило, когда дикарка сказала:
— Ты и твое имущество, вы свободны; она говорит: «Иди».
— Что она предпримет насчет Телук?
Они посовещались, что произошло слишком быстро, чтобы я могла за этим проследить, потому что разговор велся частью на хрюкающих и пищащих звуках, частью на архаическом языке дикарки, в котором были смешаны различные идиомы Южной земли.
Я слышала, как у меня за спиной чертыхался Блейз н'ри н'сут Медуэнин.
— Не беспокойтесь о мертвых, — сказал он, — держитесь лучше за живых.
Дикарка излагала свои доводы в полумраке, разреженном проникавшим еще внутрь солнцем. Тут из толпы раздались крики. На обращенной ко мне стороне серо-голубого камня, освещенной белым солнцем, я увидела сложный узор, состоявший из высеченных символов. Он был слишком сложен для обитателей Топей. От голода у меня кружилась голова, я ощущала его как комок боли в груди.
— Она говорит: «Иди», — повторила дикарка.
Несколько из находившихся здесь туземцев принесли наши вещи и положили на пол. Мешки были открыты, все в них переворошено, кое-что, казалось, разорвано, как, например, некоторые предметы одежды. Исчезла и большая часть наших запасов провианта. Коробка от аптечки находилась еще тут, но была пуста.
С удивлением я обнаружила, что харуры лежали тут же, что туземцы их не растащили.
Я медлила. Если бы я не настаивала на наказании за убийство Телук, то это означало бы предательство по отношению к ней. Но какая была от этого польза?
Я собрала половину вещей, а Марик взял остальное. Повернувшись, мы увидели наставленные на нас копья.
— Они сказали, что мы можем идти! — крикнула я.
— Ты и я, — сказала дикарка, — но не другие.
Марик испуганно раскрыл рот.
Тут заговорил Блейз:
— Он — тоже имущество, а ке — ее л ри-ан. Я — ее телохранитель. Вы должны позволить нам уйти вмести с нею.
Дикарка перевела сказанное им. Блейз имел уверенный и напряженный вид, его внимание было приковано к обоим партнерам по переговорам и к лежавшим без ножен мечам. «Он будет драться, — подумала я, — если с этим ничего не выйдет».
Наконец руки дикарки и старой обитательницы Топей коснулись друг друга, и дикарка грациозно подошла к нам. Она позвала нас жестами следовать за ней, и на этот раз нас всех пропустили.
— Следите за тем, что происходит у нас сзади; — пробормотал Блейз, — они уже убили один раз.
— Не надо мне об этом напоминать!
— Жаль, что вы не напомнили им об этом.
Я чуть не остановилась, чтобы на месте поквитаться с ним за это, но нам нельзя было задерживаться. Обитатели Топей образовали вокруг нас плотное кольцо. Они были и над нами, в ветвях, тянувшихся всюду, очень близко, почти касались нас.
— Мне надо было бы поговорить с ней, — сказал Марик. — Она меня слушала. Если бы мне заметить, как она была испугана, если бы мне ее выслушать, тогда она, может быть, не бросилась бы бежать. Вы думаете, она бы и тогда бы побежала?
— Она наверняка оценила положение. — Блейз говорил менее резко, чем обычно. — Другого шанса никогда не бывает.
Мы вышли из — под деревьев и пошли к пологому илистому берегу. Все небо на западе серебрилось, оно имело также цвет индиго и отражалось в протоках, илистых озерках. Шелестел тростник. Дикарка взялась за нос одного из плоскодонных челнов. Я опустила свою ношу на дно лодки, то же самое сделал и Марик.
Почему они захватили нас, почему не убили и почему опять всех отпустили — я могу только размышлять над этим, но точно этого не знаю. Нам с дикаркой все еще стоило огромных усилий, чтобы понимать друг друга.
Возможно, обитатели Топей подумали, что болото погубит нас. Или другие племена болотных жителей. Или сама дикарка. Или это было своего рода искупление вины за убийство Телук?
— Тронулись, — сказала я и постаралась соблюдать равновесие. Мы с дикаркой неловко вытолкали лодку на середину протоки. Обитатели топей молча наблюдали за нами. Блейз уселся и стал искать свои вещи. Марик стоял у борта и смотрел за корму.
— Может быть, для говорящих с землей это и не так, — сказал он, — но все другие должны быть возвращены в свои телестре, когда умирают. Чтобы их там сожгли. Богиня, конечно присутствует всюду, но… я бы не хотел гнить в болотах.
— Я тоже. — Это было непростое дело — не посадить лодку на что-нибудь. — Мы остановимся только тогда, когда не будем видны. Посмотри, сможешь ли ты своей пращой подбить рашаку-наи. Нам нечего есть.
Мальчик был мастером в пользовании пращой, а дикарка проявляла поразительную ловкость при ловле болотных рачков. Блейз взялся на время толкать лодку. А я высматривала обитателей Топей. Мне все еще не верилось, что они позволили нам уйти невредимыми.
Во время вторых сумерек у далекого северного горизонта показались слабые очертания гор.
— Ты умеешь с этим обращаться? — Я протянула Марику харур-нацари и харур-нилгри, принадлежавшие Телук.
Он, помедлив, ответил:
— Я еще аширен.
— Я не могу отличить одного конца от другого. Ты можешь.
Он застегнул на поясе ремень, обнажил мечи, одновременно подняв их кверху, и вложил обратно в ножны, чтобы привыкнуть к постоянному ношению.
