Malice Crash - Мэлис Крэш и философствующие камни

— Ну и где наша цель? — громко спросила я. Нейрия ответила не сразу, она что-то поднимала с пола. Это оказалась штуковинка вроде булавки.

— Вот, — телепатически ругаясь в адрес Контера, вроде бы ничем не связанного с ситуацией, ответила она. — Эти уроды моральные не такие уж и идиоты, какими кажутся. Сейчас нам точно ничего не поможет.

Личности, явно собиравшиеся до нашего появления что-то делать в занятом нами пространстве, не воспользовались правом на это, а на доступной им скорости покинули зону. Мы не обратили на них никакого внимания, равно как и на того, кто пострадал от моих ног. Было навалом других проблем.

— Так что, получается, все накрылось? — озвучила страшную мысль Сулмор. Я начала медленно додумываться до спасительной идеи. Незаметно для себя.

— Получается, так, — скрипнула зубами Нейрия. — всему конец. По-другому я Алекса не найду, так что сейчас все отправимся по домам и забудем об этом. И мне до конца жизни ничего не светит…

— Светит, — возразила я. Идея уже оформилась, приблизившись к постижимому виду. — Есть способ его найти. Вот этот, — я показала Нейрии камни Аккарти. Потом снова прицепила их на уши, задавая параллельно с этим простой вопрос о местонахождении Алекса. В книге Финве я успела заметить короткий абзац о предполагаемых свойствах доставшегося мне артефакта. А именно — если ответ на интересующий владельца вопрос существует в принципе, камни его дадут. Через секунду я выхватила из карманного измерения ручку и блокнот, чтобы записать точные координаты.

— Это неадаптированная реальность, — взглянув на записи, сказала Нейрия. — Хотя нет, больше похоже на закрытый отщеп, чей-то личный закрытый отщеп, если точнее. Ты уверена?

— Слушай, — я решила воспользоваться наконец правдой. — Ты должна знать, что такие вещи не ошибаются, — я показала на камушки. — Эта пара в свое время принадлежала Аккарти, и это точно.

— Ничего себе, — снова помянула про себя Контера Нейрия. Странно, но я четко расслышала оскорбление в адрес гипотетического предка. — Так когда ты была у нас, мы имели реальный шанс заполучить вещь, равной которой по силе с точки зрения коэффициента достоверности нет вообще? Вот Контеровщина!

— Не ругайся, — пожала плечами я. — Что ко мне попало, то для всех пропало, как выразился один мой однокурсник.

Несмотря на то, что взрослый вид был всего лишь иллюзией, с точки зрения психологии он оказывал на меня приличное воздействие.

— Так мы будем твоего, — я подчеркнула голосом это слово, — друга вытаскивать или ты этим сама займешься без всяких гарантий?

— Будем, — без интонации бросила Нейрия. Похоже, временно ей все было побоку. Я пожалела ее — в свое время ей не удалось получить пару камней, принадлежавших ее отцу… Контер побери, откуда я это взяла? Неужели кратковременное изменение своих внешних параметров может вызвать соответствующее изменение сознания? Интересная идея, надо будет проработать. А пока я оставила мысли, последствия изумления собственными способностями и возникшим из небытия условным рефлексом на прочтение чужих мыслей, так как пришло время перемещаться по выясненному мной адресу. Нейрия учла мои рекомендации, поэтому мы переместились не точно по определенным камушками координатам, а чуть дальше.

Мы сидели за естественной преградой на местности — какими-то низкорослыми кустами, настолько густыми, что сквозь них ничего не было видно. Нейрия закрыла нас троих поляризованным куполом, только после этого мы с ней активировали рентгеновское зрение. Позиция была выбрана верно. За кустами догорал чисто символически разложенный костер. Рядом с ним сидел парень с гитарой и — тут у меня отвисла челюсть — Мелинда, похищенная из нашего суперохраняемого заведения. Я повысила чувствительность ушей, одновременно включив отсортировку внешних шумов. Даже не знаю, когда я успела этому научиться.

— Слушай, спой еще, — упрашивала гитариста Мелинда. — Мне очень понравилось.

— Ладно, — кивнул парень.

Мне несколько поплохело. Если я себя считаю в некотором роде графоманкой, то как можно назвать автора этого, с позволения сказать, произведения искусства?

Парень наконец перестал терзать наши уши своей какофонией и отложил несчастный инструмент, ставший оружием массового раздражения. Как ни странно, Мелинде, похоже, понравилось. Я снова напрягла слух:

— А ты красиво поешь. И сочиняешь тоже. Это ведь ты написал?

— Я, — признался парень. Я бы на его месте сожгла эти стихи до того, как кто-нибудь смог бы их прочесть. — Для одной девушки, красивой, как ты. Вернее, ты станешь такой же красивой, когда вырастешь.

— И что? — продолжала донимать его вопросами Мелинда.

— Ей не понравилось, — грустно признался парень. «Еще бы», — подумала я. Его неведомая обожаемая сходилась со мной с точки зрения вкуса. В этот момент я поняла, что мы сюда, в общем, не за Мелиндой приперлись, тем более, что ей, как видно, ничто не угрожает. Я присоединилась к Нейрии, которая осматривала все вокруг в поисках своего обожаемого Алекса. Вот чего не понимаю в демонах, так этих привязанностей. Несмотря на то, что моя религия, в сущности, построена на обожании определенной личности, я не могу понять, как можно испытывать такие же чувства к реальному демону. Или человеку. Хотя, вообще-то, говорят, что для того, чтобы это понять, нужно вырасти. Тогда тебя уже не будет волновать, достоин ли некий объект положительных чувств с твоей стороны. По всем достаточно строгим синтегистским критериям. Я оторвалась от интересной мысли о том, как я прошу зачислить понравившегося мне представителя слабого пола (в рамках мысли это был почему-то Стан) в список официально признанных аватаров, так как иначе я не могу к нему однозначно относиться. Алекса мы с Нейрией одновременно опознали в лежащей в тени фигуре.

— Спит он, что ли? — вполголоса пробормотала Эйнаровна.

— Не знаю, — так же ответила я. — Я бы не смогла под такие завывания. Хотя вон той четверке, которая разлеглась рядом, это нисколько не мешает отдыхать. Я бы сказала — искусственный сон, больше всего похоже.