день, когда нашел Заклинание, как радовался, словно дитя каждому новому разгаданному символу. Теперь, конечно, путешествовать по коридорам стало гораздо опасней, чем в стародавние времена – под долгим воздействием магии в храме завелись странные твари. Иные были безвредны, а другие, напротив, смертельно опасны, взять хотя бы тех же самых проводников.
Когда маги воздвигли храм, колесо желаний служило исключительно на пользу Оракулу, а проводники и не думали ни о каком вознаграждении. Это потом что-то исказилось в их сознании, они решили, что через частицу плоти Оракула можно заполучить его силу и стали требовать плату за свои услуги. В первый раз Оракул лишился пальца на руке, будучи еще совсем юным и неопытным. Тогда он хотел всего лишь вернуться домой, ведь он не знал принцип действия колеса желаний. Оракул нашел упоминание о нем в одном из свитков и решил, что сможет освободиться от чар, удерживающих его в этих стенах. Каково же было его разочарование, когда проводник, после того как заполучил плату, вежливо объяснил, что не может доставить к нему желаемое со странным названием «дом», так как в храме нет подобного места, а вне храма он бессилен что-либо предпринять. Потом, конечно, маг смирился и даже начал находить удовольствие в своем существовании.
Единственное, чего не хватало Оракулу на протяжении всего тысячелетия, так это неба над головой и солнечного света. Но зато взамен в его распоряжении оказались знания и мудрость, накопленные его предшественниками. Он помнил свое детство, и мать, рассказывающую сказки о волшебных летающих железных птицах, о плавучих островах, на которых люди могли путешествовать по великому океану, о паутине, опутывающей мир, при помощи которой можно было поймать и приручить солнечный свет. И когда наткнулся на описание мира до катастрофы, то был поражен, что все это на самом деле оказалось правдой. Его предшественник, который составлял тот свиток, в последних строках настоятельно рекомендовал сдерживать развитие уцелевших людей, дабы избежать повторения войны.
Тогда юный маг был возмущен очевидной несправедливостью решения, он считал, что люди имеют право жить так, как им заблагорассудится. Но потом понял, что тот был прав – нельзя давать неразумным детям игрушки, способные их уничтожить.
6. Дорога к оракулу
Поздним вечером Киаран вернулся домой и на пороге столкнулся с Риогаллом.
– О, Риол, ты пришел?
Тот смутился:
– Вообще-то, я ухожу, – и пояснил, видя недоумение на лице друга, – мне надо было поговорить со старейшиной по поводу…
Он замолк. Спас положение Алистер, в этот момент, выглянувший из комнаты:
– Киаран, ты вовремя, иди скорей сюда, у меня для тебя потрясающая новость, – он кивнул Риогаллу, – до встречи, друг мой, обряд устроим после возвращения. Идем, сын.
Риогалл воспользовался моментом и выскользнул за дверь, а Киаран, все более недоумевающий, растерянно пошел в комнату отца.
– Отец, я хочу поговорить с тобой о ….
– Подожди, Киан, – перебил его старейшина, – Помнишь, я обещал тебе, что если кто-нибудь откажется, ты пойдешь с нами. Так вот, можешь укладывать вещи.
Киаран, ошеломленный неожиданной новостью, замер, все еще не веря свалившейся на голову удаче:
– Я пойду к Оракулу? С вами? Но кто…
– Отказался? Риогалл.
– Риол? Но почему? – Киаран смотрел на отца в полнейшей растерянности, – Значит, вот зачем он приходил к тебе.
Юноша шагнул к двери:
– Мне надо идти.
– Постой, ты хотел мне что-то сказать, – Алистер повернулся к сыну.
– Потом, это подождет.
Киаран бежал по улице к дому Айлин, надеясь, что она еще не спит. Темнота, укрывшая поселение бархатной лапой, подслеповато щурилась знакомыми созвездиями и бесстрастно внимала лягушечьему ору, доносившемуся со стороны озера. Теплая дорога, медленно остывала, отдыхая от солнечных ласк. Киаран ликовал. Неужели, его мечтам суждено осуществиться, и он увидит мир! Завтра, скорей бы уже завтра! Вот только Аин … Он сбавил ход. Да нет, она поймет его. И Киаран вновь помчался, рискуя свернуть шею в темных переулках.
Айлин встретила новость гораздо более сдержанно, чем надеялся Киаран.
– Значит, ты не сказал отцу о нас, – просто уточнила она и отвернулась.
Он, возбужденно сверкая глазами и энергично жестикулируя, продолжал:
– Да пойми ты, я не мог, ты знаешь закон – только мужчины, не обремененные семьей, могут сопровождать старейшину.
– А как же твой отец?
– Ну, он исключение, – Киаран виновато смотрел на нее, – знаю, знаю, ты скажешь, что когда-нибудь я тоже стану старейшиной, и каждый год буду ездить к Оракулу. Только это случится еще очень не скоро, а я так хочу увидеть пещеры.
Он взял ее за плечи и развернул к себе.
– Аин, послушай. Понимаю, для тебя это очень важно, но ведь я не отказываюсь. Просто отложим нашу новость на месяц. Когда вернусь, я поговорю с отцом…
Айлин накрыла его рот ладонью, призывая к молчанию, и тихо спросила:
– Но, что будет, если ты не вернешься? Ты ведь знаешь законы нашего племени. Что будет со мной? – она запнулась, – Киаран, ты готов рискнуть? Твоя мечта достойна этого?
Она опустила голову. Юноша обнял ее и крепко прижал к себе, взъерошил медовые волосы и легко рассмеялся:
– Глупышка, я обязательно вернусь к тебе, обещаю.
– Молчи, – Айлин вздохнула, – просто вернись ко мне целым и невредимым.
Киаран понял, что она смирилась с его решением и облегченно вздохнул. Теперь нужно найти Риола и выяснить, почему тот отказался от похода. Юноша простился с возлюбленной и устремился на поиски друга, которые, к сожалению, ни к чему не привели.
Риогалла нигде не было, проплутав полночи, Киаран вернулся ни с чем. Не появился Риогалл и на следующее утро, когда все поселение собралось за воротами, чтобы проводить смельчаков в опасный путь. Четыре повозки, нагруженные мехами, мясом и глиняной посудой, тащили быки, специально обученные ходить в упряжке, самые сильные и выносливые. Десять юношей – Киаран, кузнец Урд, братья-молчуны Вардены, все трое, что было весьма необычно, Беспечный Сол, Мартин с Веселого переулка, Желтый Клим по прозвищу Рябой из-за обильного роя веснушек на переносице, Стен и конечно Финкус, самый щуплый на вид. Вооруженные только луками и легкими мечами, они шагали рядом с повозками, тогда как Алистер восседал в передней повозке с кожаной плетью в руках.
Дорога вилась желтой лентой, мелкая пыль взвивалась под ногами и медленно оседала, припорашивала четкие следы небольшого отряда. Очень скоро поселение на окраине леса осталось далеко позади. И уже невозможно было разглядеть в колыхающейся пестрой толпе Айлин, печально опустившую голову, или мать, смотрящую из-под руки на своего единственного сына. Солнце ярко светило с безоблачного неба. В густой вольной траве беспечно
