На первой же нижней ветке у самого ствола видны женские ноги в изящных сапожках. Миниатюрная женщина, больше похожая на ребенка, прижала к стволу небольшой, но тяжелый мешок, над головой еще ветка с удобной рогулькой, где можно сесть, как в гнездышке, и выждать, пока волки разойдутся. Только в женских рассказах волки караулят сутками, на самом деле в подобных случаях расходятся довольно скоро.
Он оценил обстановку, сделал шаг назад, повернулся, чтобы уйти, как ощутил, что его увидели, и тут же донесся дрожащий женский возглас:
— Слава небесам, человек!.. Беги скорее в деревню, приведи помощь!.. Меня уже руки не держат…
Олег обернулся. Женщина перехватила его взгляд, лицо отчаянное, в голубых, как небо, глазах страх и надежда.
Он крикнул:
— Залезь на ветку выше. Там удобно, а волки скоро уйдут!
— Не могу, — прокричала она. — Меня всю трясет, я вот-вот свалюсь…
— Но как-то залезла?
Она крикнула жалобно:
— Если бы я знала как!.. Я так испугалась, что откуда и силы… Но скоро упаду…
Он коротко усмехнулся, уже встречался с такими, в минуты ужаса перепрыгивают пропасти и голыми руками душат львов.
— Иду, — крикнул он. — Не брякнись, а то зря буду лесных собачек пугать.
Волки повернули головы в его сторону. Трое сразу поднялись и пошли за ним, остальные остались, будто страшатся, что жертва расправит крылья и улетит. Олег насторожился, сразу ощутив, что волки тоже умеют замедлять движения жертвы. Это объяснило, почему пошли только трое, хватило бы и одного. А стаей они потому, что просто стая…
Он остановился, опустил руки с посохом, притворился вообще застывшим. Волки подошли неспешно и прыгнули, но прыжки тоже небрежные, от излишней уверенности. Посох, поднимаясь, со страшной силой ударил одного снизу в челюсть, второго тотчас же встретил острым концом в пасть, а сам Олег отступил на шаг, спасаясь от прыжка третьего, отмахнулся. По лесу разнесся неприятный хруст разбиваемых костей, словно волчий череп разлетелся на сотни просушенных на солнце кусков.
Когда он пошел к дереву, волки в растерянности поднялись, одни бросились, рыча и щелкая зубами, этих он быстро и точно бил посохом, ломая хребты, разбивая головы, другие попятились и, жалобно завывая, ринулись в чащу.
Женщина вскрикнула, Олег успел увидеть, что пальцы ее разжимаются. Тело скользнуло по стволу, он быстро шагнул в ту сторону и вытянул руки, роняя посох. Она падала с красиво развевающимися волосами цвета темной меди, густыми и пышными, а когда он поймал ее на лету, подивился легкости ее тела.
Лицо ее оставалось смертельно бледным, он чувствовал, что ее душа убежала в спасительный обморок, чисто женское спасение от неприятностей. Ладони ободраны в кровь, на щеке и скуле широкая глубокая ссадина с запекшейся кровью.
Миниатюрная, хрупкая и нежная, совсем не приспособленная для жизни в лесу и вообще на свежем воздухе, она казалась ему нежной канарейкой, что не проживет и дня, если выпустить из золотой клетки на волю.
Довольно скоро он ощутил, что спасенная очнулась: чаще забилось ее сердце. Тело напряглось самую малость, он видел, как медленно поднялись веки с изумительно длинными ресницами, густыми и загнутыми, на него взглянули непонимающе дивные глаза цвета светлого солнечного неба, даже золотые искорки в синеве радужной оболочки.
— Ой… Я упала с дерева?
— С дуба, — уточнил он. — С дуба рухнула.
Она спросила с недоверием:
— И что, поломала ноги?
— Вроде бы нет, — ответил он.
— А чего ты меня несешь?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Дурак потому что. Но ты права…
Он поставил ее на ноги, придержал, чтобы не упала. Она тряхнула головой, отбрасывая волосы со лба, оглянулась. Темный лес далеко за спиной, лишь верхушки горят золотом, затем и они погасли, остались только над ними воспламененные красные облака.
— Ого, — сказала она с уважением, — это ты меня столько нес? Да ты здоровенный, как бык!
Он хмыкнул.
— Чтоб тебя нести, хватило бы силы и теленка. А то и вовсе… поросенка.
Она обиделась:
— Почему поросенка?
— Не знаю, — ответил он. — Идти сможешь?
— Смогу, — ответила она.
Он кивнул и пошел в направлении села, уже и забыв о ней. Через пару минут послышался дробный стук каблучков. Женщина пошла рядом, поглядывала искоса, на лице искренние удивление и обида. Олег шагал широко, она пыталась идти рядом и то и дело переходила на бег.
— Я что, — сказала она неожиданно, — в самом деле похожа на поросенка?
— Что ты, — ответил он с недоумением, — откуда ты взяла?
— Ты же сам сказал! — обвинила она.
— Правда?
— Это ты с дуба рухнул, — заявила она, — прямо на темечко!
Он на ходу потрогал в задумчивости голову.
— Правда? А то я как-то не заметил…
Она смотрела вытаращенными глазами.
— Ты кто? Почему такой… рассеянный? И как ты, весь такой задумчивый, можешь драться так… невероятно? Я никогда не думала, что простой палкой можно вот так целую стаю. Или она железная?
— Стальная, — бросил он коротко.
— Ого! А с виду из простого дерева…
— Вот и хорошо, — заверил он.
— Почему?
— А зачем, чтобы все знали, какая она? Пока думают, что деревянная, у меня больше шансов.
Она подумала, кивнула, вид у нее важный, словно решила невесть какую трудную задачу.
— Верно, — сказала она. — Это если скрываешься. Или хочешь кого-то застать врасплох. Зато если все сразу увидят твою стальную палку, то и забияк будет меньше?
Он покосился на нее, она смотрела на него пытливо и с какой-то надеждой. Он коротко усмехнулся.
— А ты умненькая, — сказал он одобрительно, — соображаешь. Все верно, зависит от намерений. Но лучше, когда меня считают слабее, чем я есть. Конечно, больше желающих напасть, зато больше шансов отбиться.
— А когда будут знать, — продолжила она, — что палка у тебя железная, но все-таки нападут…
— То мне придется туго, — ответил он серьезно. — Но ты же никому не скажешь?
Она сказала обидчиво:
— И все ты врешь!.. Ничего у тебя палка не железная. И не для драк вовсе.
— А для чего?
Она сказала обвиняюще:
— Ты в села заходишь, опираясь на нее, как немощный старик, кряхтишь, вздыхаешь, а тебя жалеют, дают еду и кров.
— Молодец, — сказал он поощрительно. — Умеешь говорить приятные вещи.
Шел он размеренным шагом, вроде бы не торопился, но ей то и дело приходилось бежать, чтобы догнать, а когда все-таки догоняла, задирала голову.
Когда идешь рядом с таким высоким и статным и чувствуешь, как он огромен, еще больше презираешь свою хрупкость и малый рост, страстно завидуя крупным статным женщинам, у которых на бедрах достаточно сладкого молодого мяса для жадных мужских ладоней.
