— Так, — весомо проронил Валей, разрушая тишину. Затем махнул рукой слугам. — Ну-ка, вон все!
После того, как челядь с поклонами удалилась и плотно прикрыла за собой двери, он устало развалился на стуле и тихо, так, чтобы его услышали только присутствующие, сказал:
— Я отпущу тебя.
— Что?
Лорд спокойно наблюдал, как изумление, прозвучавшее в вопросе Шелары, в тот же момент отразилось и на лице старшего сына. Валей вспомнил про вино, принесённое услужливой Мартой, и пригубил тёмной влаги из кубка. Его собственное горло пересохло от решения, которое он принял.
— Я дам тебе коня и денег. Поезжай в столицу. Повезёт — устроишься там, как пожелаешь. Нет — вернёшься домой, я приму. Только пиши мне письма, деточка.
Шелара вспорхнула со стула, как синица, и крепкими объятиями отблагодарила лорда за подарок. Она прижималась к нему, как ребёнок и шептала, не переставая:
— Спасибо, спасибо, дядюшка! Спасибо тебе! Я буду, буду писать! Каждый день! Обещаю!
Шелара вдруг отстранилась, не выпуская из кольца рук широкие плечи постаревшего лорда, и заглянула ему в глаза тревожно.
— Что, Шелли?
— А как ты объяснишь всё Верно?
Он медленно, словно через силу, поднял руку и погладил по щеке приёмную дочь.
— Я просто всем скажу, что на время отправил тебя в монастырь Холодных звёзд, чтобы образумилась и больше не перечила.
— Это же далеко на севере.
Валей улыбнулся:
— Вот именно. Никто не поедет проверять!
Девушка счастливо рассмеялась, от души чмокнув дядю в щёку.
— Даю тебе день на сборы.
— Шелара! Шелара!
Громкий окрик был верхом неприличия на улицах Лерды. Люди и нелюди оборачивались и с неудовольствием смотрели на бегущую по мостовой рыжеволосую девушку в форменном одеянии охранника — чёрные брюки, заправленные в высокие сапоги, и распахнутую кожаную куртку с жестяным ярлыком, под которой виднелась белая свободного покроя рубашка. Девушка бежала быстро, лавируя среди редких прохожих и рассыпая извинения налево и направо. Её кудрявые волосы флагом развевались от порывов ветра, которые рождало движение. Наконец она догнала худенькую брюнетку в таком же форменном костюме и обрушилась ей на плечи.
— Попалась!
— Кайра! — брюнетка слегка согнулась под ношей её объятий. — Напугала же!
— Ха! Не расслабляйся!
Она одной рукой прижала к себе подругу за плечи и придвинулась плотнее, так, чтобы её шёпот вливался прямо в ухо Шелары:
— Тебя Марвелл искал, даже в особняк заглядывал. Ну, дальше ворот, конечно, не прошёл, я не пустила, понятное дело. Но из меня даже через решётку чуть душу не вытряс, где ты.
Шелара обречённо застонала. Марвелл был ещё той головной болью. Он был новым заместителем главы воровской общины Лерды. Наглый, бессовестный и не в меру энергичный. Парень был ещё очень молод, но быстро выбился в правящий слой, потому как не гнушался ни откровенно грязными заданиями, ни откровенно грязными средствами.
— Что ты сказала ему?
— Сказала, что не видела тебя с утра. И заметь, даже не соврала! Правда, у него такое лицо было, будто он сейчас город перероет в поисках тебя.
— Ой, как он надоел! В мой единственный выходной! Не говорил, что ему надо?
Кайра только покачала головой. И легче от этого не стало. Ничем хорошим интерес, тем более такой нездоровый, обернуться не мог. От Марвелла могли исходить только неприятности.
— Ладно, зайду к нему позже.
— А где ты была-то?
— В «Золотое яблоко» ходила. От вещички одной избавится.
— О-о-о, — протянула подруга, — этого точно лучше Марвеллу не говорить. Он Люциана терпеть не может.
— Потому что тот работает только с главами Домов и на своих условиях, и нашей акуле не по зубам! — расхохоталась Шелара, сворачивая в арку с каменными стенами.
— Он ещё и на нелюдей работает.
— Не суть, — она остановилась и повернулась лицом к Кайре. — Подожди меня тут, ладно? Я быстро до гномьего банка сбегаю и вернусь.
— Опять в банк? Скоро ты станешь самой богатой жительницей города, и мы пойдём грабить тебя.
— Ха-ха, — кисло ответила Шелара, склоняя набок голову. — Так подождёшь?
— Конечно. Иди уже, — рыжая охранница нетерпеливо махнула ей рукой.
Девушка кивнула и быстро ушла вглубь арки. От округлого свода объёмно отражалось эхо её каблуков. Обернувшись напоследок, Шелара увидела, как Кайрина прислонилась к серым камням и смотрит на улицу. Солнечный свет превращал её фигуру в тёмный силуэт на фоне гудящего города. Шелара прибавила шагу.
Закрыв резную дверь за своей бесконечно прощающейся помощницей, Люцианель Сурриаль повёл рукой вдоль изгибов узора на тёмном гладком дереве, и со стороны улицы золотыми буквами на ней проявилась надпись «Закрыто». По самим же дверям и стёклам пробежала узенькая переливающаяся волна магии, запечатывая от недоброжелателей вход в сокровищницу полуэльфа. Он легонько прикоснулся к косяку, проверяя силу заклинания: от пальцев, как по воде, пошли затухающие круги, а подушечки начало слегка покалывать. Сегодня, в этот волнительный день, он немного перестарался, впрочем, мгновенное испепеление отлично излечивает от воровства. Переделывать он ничего не стал и, удовлетворённый своей работой, задёрнул тяжёлые портьеры на окнах и выключил свет. Ломбард погрузился в таинственный сумрак, но Сурриаль, пресыщенный видом этого места, остался равнодушен и вышел из зала, заперев его на ключ.
Во внутреннем коридоре, где он оказался, царила непроглядная темнота, глаза ещё не привыкли, и полуэльф споткнулся. Пришлось вызвать маленький волшебный фонарик, который материализовался на ладони и воспарил ввысь, освещая дорогу на несколько шагов. Из тьмы вырисовались два массивных металлических сейфа, в дверцах торчали ключи. Люцианель нетерпеливо вытащил их, спрятал в карман камзола и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Ступеньки слабо, уютно поскрипывали, и под их ворчание полуэльф в мыслях сочинял текст письма, что должен был сейчас отправить.
Кабинет свой Люцианель Сурриаль любил бесконечно. За многие годы работы он превратился, а по сути, и во многом заменил дом не обременённому семьёй мужчине. Просторное помещение, находившееся прямо над самим ломбардом, поражало размерами и радовало обстановкой. Книжные полки, уставленные редкими, подчас антикварными (всё-таки, часть работы) томами, окружали удобный стол, так и манивший заняться делами. Кожаное кресло, обещавшее чудесные минуты раздумий, царственно возвышалось над глянцевой столешницей. А на ярком красном ковре расположились гостевые кресла и диван, прятавший внутри хитрый механизм, превращавший его мгновенно в кровать.
