Дело в том, что ночью мне стало любопытно, и мне захотелось экспериментов… И трюк "появления и трансформации" мне удался, хоть и не с первого раза.
Мои глаза снова смотрели на кошку. На этот раз, однако, они были расчётливыми и абсолютно безмятежными.
— Ты хотела чему-то меня научить, Хранитель?
Кошка замерла, не без изумления глядя на меня. Я ответила ей лёгкой насмешкой, просвечивающейся сквозь напускное уважение.
— Может, скажешь, как тебя зовут? Видимо, общаться нам предстоит долго, и мне не хочется постоянно называть твой титул.
— Выбери любое имя. Будем считать это моим ответным шагом навстречу, — сказала кошка тоном, в котором звучало всё, кроме дружелюбия. В душе поднялась волна весёлого азарта и злости. Ладно, сама напросилась!
— Хорошо. Я буду называть тебя Киса, — безмятежно сказала я, поднимаясь с кровати. Переименованная Киса впала, видимо, в полный ступор, вздыбив шерсть на загривке. Я спокойно сунула куртку в сумку, решив не отвлекать животинку от тягостных раздумий.
— Ты издеваешься? — раздалось за спиной яростное шипение. "А я тебя разозлила!" — подумала я самодовольно, но губы сказали совсем другое:
— Мне кажется, тебе очень идет! И потом, ты же предложила мне выбирать! Что, отказываешься от своих слов?
Теперь мы смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляда. В коридоре раздались чьи-то шаги, и Киса стала исчезать, как чеширский кот: таять по частям. Но, если от последнего оставалась улыбка, то Киса ограничилась глазами с вертикальной трещиной зрачка.
Братец вошёл в комнату. Глаза растаяли. Я облегчённо перевела дух.
***
За окном смазанной картинкой проносились деревья и поля: за черту города мы давно выехали. Я сидела, свернувшись уютным калачиком на мягком сидении, и наблюдала за стремительно меняющимся пейзажем. Брат мой водил машину довольно экстремально, но всем, кроме папы, этот стиль вполне подходил. И вообще…
— И вообще, если думать логически, папа у нас — просто ангел, не то что мы. Видимо, в мать пошли, — привычно озвучила я свои мысли. От кого от кого, а уж от Егора у меня практически не было секретов.
— Ангелов не бывает, — возразил братец равнодушно, — Как и демонов. Все мы — люди.
Я искоса взглянула на него.
— Егор, знаю — не моё дело, но мне кажется, что отец с Ингой знакомы…
— И ненавидят друг друга? Согласен. Но меня, как лицо сугубо постороннее, в обстоятельства не посвящают.
Голос братца был ледяным, глаза пустыми — последняя стадия бешенства. Он так резко подрезал какого-то типа на зелёной дешёвой машине, что тот едва не влетел просто в подсолнухи за обочиной. Меня мотнуло, и я чуть было не прикусила кончик языка.
— Инга так и не рассказала?
— Нет. Что ж, если хочет иметь секреты — пусть, но не со мной. Это её выбор.
— Слушай, но у всех есть секреты…
— Знаю.
— А она прикольная, мне понравилась…
— Представь себе чудо: мне тоже.
А тихо ахнула, когда машина совершила практически невероятный кульбит под носом у грузовика. Братец добился своего — язык я всё же прикусила…
***
Дом встретил нас спокойствием и тишиной. Ветер покачивал цветы на клумбах, за что-то так обожаемых мамой. Отчаявшись выпытать у Егора ещё что-то, я пристроилась в гамаке, глядя в сереющее небо. Серебряный кулон приятно холодил ладонь. Ты ошибаешься, братик. У всех есть свои секреты.
"Ты нужна мне!"
Привычная мгновенная боль, шелест старинных страниц. Я задумчиво коснулась книги, ощутив волну необычного тепла. Странно, в последние дни я стала подмечать куда больше деталей, понимать то, что происходит, чуть глубже…
— В тебе просыпается Видящая. Причём куда быстрее, чем я могла б надеяться, — мурлыкающий женский голос, от которого я лишь слегка вздрогнула — я ждала её прихода.
— Я хочу знать ответ на несколько моих вопросов, — проговорила я спокойно.
— Задавай, а я подумаю, стоит ли на них отвечать.
— Кто такие эти видящие, о которых ты говоришь?
— Это существа, способные видеть. Вот ты смотришь на человека — и видишь его сущность, как на чистом листе легко разглядишь чёрную кляксу. Людей с таким даром, в принципе, достаточно — все слуги Древней Силы так или иначе им наделены. Но ты — единственная, поскольку владеешь Книгой.
— Проще говоря, я неповторима?
Блеск зелёных глаз, глаз хищника. Тихий смешок.
— Разумеется, неповторима.
Я радостно улыбнулась, но на душе было далеко не так легко. Я вспомнила, как изумлённая Киса перечисляла таланты моих предшественниц. Да, Видящая может быть только одна. Но её вполне можно заменить…
— Для малолетки ты очень быстро соображаешь, — спокойно сказала Хранитель, — Надо будет покопаться в твоей родословной.
— А зачем мне эта макулатура? — постаралась я проигнорировать намёк на то, что я угадала. Блин, Киса читает мои мысли, как эту книжку!
— Поправочка. Эту книжку я читать не могу и вряд ли смогу когда-либо.
Я холодно посмотрела на животинку, которая бесстыдно копалась в моей голове, не принимая во внимание моё мнение. Спорить? А смысл?
"Так зачем Видящим нужна книга?" — спросила я, больше не утруждая себя открыванием рта.
— Это ты узнаешь сама. Со временем.
"Путём логических умозаключений?"
— Нет, путём экспериментов. Удачи!
Темнота колыхнулась, поглотив кошку. Я вновь сидела в одиночестве.
***
Мои родители — очень дружелюбные люди. Но расплачиваться за это дружелюбие всегда приходилось отчего-то именно нам. Вот и теперь стою я, смотрю на гостей и думаю: как же меня подмывает сейчас послать их в длинное интимное путешествие с точным указанием и описанием конечной цели, но — увы! — мне приходится снова кривить губы в приветливой улыбке, наблюдая за впечатляющей компанией, мгновенно пронюхавшей о нашем прибытии.
На пороге без стука нарисовалась тётя Жанна, крёстная Егора, и Лёня, её муж. За ними гордо маршировали трое детей: старший Гена, младшие близнецы — Катя и Андрей. Я посмотрела на них и в который раз подумала, что с такой наследственностью иметь больше одного ребёнка — это просто преступление.
Мы с Егором как раз устроились так, что от входной двери нас нельзя было увидеть. Братец скривился так, словно он, по меньшей мере, съел жабу. Мы молчали, стараясь оттянуть неизбежное…
— Эти дураки опять дверь оставили открытой, — пожаловалась Жанна визгливо, — И ключи не понадобились! Вот что бывает, когда у человека слишком много денег!
Эта гениальная фраза вызвала самопроизвольное отвисание челюсти у нас обоих. И это милая, ласковая тётя Жанна, от слащавых речей которой вечно просто тошнит!
