– Корум Серебряная Рука, – задумчиво пробормотал он. – Насколько я понимаю, они думают, что рука эта – сверхъестественного происхождения.
– Они куда больше знают о сверхъестественном, чем о том, что мы называем наукой. Не стоит презирать их за это. Там, где они живут, случаются странные вещи. Порой законы природы берут начало в человеческих идеях.
– Я часто размышлял над этой теорией, но как найти доказательства ее, Джери?
– И доказательства могут быть созданы. Ты, без сомнения, достаточно мудр, чтобы не бояться своего прагматизма. Я же во все верю и не верю в одинаковой степени.
Корум зевнул и склонил голову.
– Думаю, это лучшее из всех возможных отношений к действительности. Ну, я иду спать. К чему бы ни привел твой визит, знай, что он основательно улучшил мое душевное состояние, Джери. Утром мы снова поговорим с тобой. Первым делом я должен увидеть, что принесет эта ночь.
Джери погладил кота по спине.
– Ты можешь многое приобрести, если поможешь тем, кто взывает к тебе. – Джери говорил, словно обращался к коту.
Корум, направляясь к дверям, промолчал.
– Ты уже не раз намекал мне на это, – наконец сказал он. – И что же я приобрету?
– Я сказал «можешь», Корум. Об остальном я должен промолчать. С моей стороны это было бы глупо и безответственно. Ты прав – я и без того сказал слишком много и загадал тебе загадку.
– Я выброшу ее из головы. Желаю тебе спокойной ночи, старый друг.
– Спокойной ночи, Корум, – и пусть твои сны будут ясны.
Покинув зал, Корум стал подниматься в свою спальню. В первый раз за эти месяцы он ждал прихода сна не столько со страхом, сколько с любопытством.
Заснул он почти мгновенно. И столь же мгновенно возник речитатив голосов. Вместо того чтобы сопротивляться их вторжению, он расслабился и прислушался.
– Корум! Кремм Кройх! Ты нужен своему народу.
Несмотря на странный акцент, голоса были ясно слышны. Но Корум не мог различить никого из хора, никого из тех, кто, взявшись за руки, стоял вокруг холма в дубовой роще.
– Властитель Кургана. Владыка Серебряной Руки. Только ты можешь спасти нас.
И Корум понял, что отвечает:
– Как я могу спасти вас?
В ответ зазвучали восторженные голоса:
– Наконец ты ответил! Приди к нам, Корум Серебряная Рука! Явись к нам, Принц в Алом Плаще! Спаси нас, как ты спасал нас в прошлом.
– Как я могу спасти вас?
– Ты можешь найти Быка и Копье и повести нас против Фои Миоре. Покажи нам, как сражаться с ними, ибо они дерутся не так, как мы.
Корум пошевелился. Теперь он видел их. Они были высокими и красивыми – молодые мужчины и женщины, их бронзовые тела отливали теплым золотом, цвета осеннего зерна, а золотые нити переплетали облегающие удобные и изящные одежды. Браслеты на запястьях и щиколотках, ожерелья и кольца – все из золота. Их развевающиеся одеяния были скроены из льна, окрашенного в светло-красные, синие и желтые цвета. На ногах сандалии. Они имели густые волосы, у некоторых – цвета лесной рябины. Этот народ действительно принадлежал к той же расе, что и люди Лиум-ан-Эса. Стоя в дубовой роще, взявшись за руки, закрыв глаза, они взывали хором.
– Приди к нам, Корум. Приди к нам.
– Я подумаю, – мягко сказал Корум, – ибо сражался я давным-давно и позабыл искусство войны.
– Завтра?
– Если я приду, то завтра.
Проснувшись, он понял, что спорить больше не о чем. Во сне он все решил: если получится – откликнуться на зов людей из дубовой рощи. Его существование в замке Эрорн было не просто жалким, оно было никому не нужным, даже ему самому. Он должен идти к ним, пересекая плоскости, пробиваясь сквозь время, – идти гордо и с надеждой.
Джери нашел его в оружейной. Корум отобрал для себя серебряный нагрудник и конический шлем посеребренной стали с выгравированным у шишака его полным именем. Он нашел наколенники полированной меди и на рубашку из синей парчи накинул длинный алый плащ, сделанный из тонкой шкуры неведомого животного. У скамейки стоял вадагский боевой топор, а рядом с ним меч, выкованный не на Земле, с рукоятью, усыпанной красными и черными ониксами; древко копья по всей длине от самого острия было украшено сотнями тщательно вырезанных крохотных фигурок, изображающих сцены охоты; тут же лежали могучий лук и колчан со стрелами. К стене был прислонен круглый боевой щит из нескольких слоев твердого дерева, кожи, меди и серебра, обтянутый толстой твердой шкурой белого носорога, которые когда-то водились в северных лесах владений Корума.
– Когда ты отправляешься? – спросил Джери, разглядывая его.
– Завтра. – Корум взвесил на руке копье. – Если их призыв будет успешным. На рыжем коне я поднимусь на холм. Я должен ехать к ним.
Джери не стал спрашивать, как Корум окажется в роще, да и сам Корум еще не думал над этой проблемой. Придут в действие какие-то странные законы – это было все, что им стоило знать. И очень многое зависело от внутренней силы людей, ждавших в дубовой роще и взывающих к нему.
Вместе они быстро подобрали остальное вооружение и поднялись на зубчатую стену замка. Отсюда открывался вид на необъятный океан к западу и обширные леса и болота, что тянулись к востоку. В бескрайнем чистом и синем небе ярко светило солнце. День был теплым и спокойным. Они говорили о старых временах, вспоминали погибших друзей и гибель изгнанных богов; зашел разговор о Кулле, который обладал мощью, большей чем у любого Владыки Порядка или Владыки Хаоса и который, казалось, не боялся никого и ничего. Они стали предполагать, куда могли исчезнуть Кулл и его брат Ринн – может, они ушли в другие миры за пределами Пятнадцати плоскостей, и интересно, напоминают ли хоть как-то эти миры Землю.
– И кроме того, конечно, – сказал Джери, – возникает вопрос о Пересечении Миллиона сфер и о том, что произойдет, когда пересечение завершится. Как ты думаешь, оно уже подошло к концу?
– После Пересечения будут новые законы. Но кто их установит? И для кого? – Корум прислонился к стене, глядя на узкий залив. – Подозреваю, что эти законы придется устанавливать нам. Но мы же ничего не знаем. Мы даже не знаем, что есть зло, а что – добро, или, точнее, существует ли на свете и то и другое. Куллу были чужды эти мысли, и я завидовал ему. Мы же достойны жалости! Я жалок, потому что не могу жить без преданности чему-то! То, что заставляет меня спешить к тем людям, – это сила? Или слабость?
– Ты рассуждаешь о зле и добре и признаешься, что не знаешь их подлинной сути, – то же самое ты можешь сказать о силе и слабости. Эти слова бессмысленны. – Джери пожал плечами. – Для меня имеют значение и любовь, и ненависть. Кое-кто из нас наделен физической силой – я-то это вижу. А другие физически слабы. Но какое отношение к этим особенностям имеют свойства человеческого характера? И если мы не презираем человека за то, что ему не повезло и он не обладает физической мощью, почему его надо презирать, если, например, он и не хочет быть сильным? Такие инстинкты присущи животным, и зверей они вполне устраивают. Но люди не животные, они люди. Вот и все.
