— Нет, не совсем — вторая клятва недействительна, так как она не может быть принята вместо первой! — Алисанда заулыбалась. — Он не может взяться за это дело, пока я ему не прикажу, — а я ему ведь не приказывала.
Его преосвященство печально улыбнулся:
— Видите ли, ваше величество, все дело в том, что первая клятва и не может быть нарушена, если только Господь и Его святые на самом деле не захотят, чтобы лорд Мэтью очистил Ибирию от скверны. По правде говоря, если бы Господь действительно захотел этого, то последняя клятва пересилила бы первую — но я все же думаю, что такого не случилось.
Хмурого вида Алисанды было достаточно, чтобы архиепископ снова струсил.
— Как это?
— Видите ли, — начал он, — все это время Ибирия представляла угрозу благополучию Меровенса, его границам и его народу, с тех самых пор, как первый колдун Гроссо сбросил с престола законного короля и в стране воцарилось Зло. Нет-нет, ваше величество, этой клятвой лорд Мэтью выполняет не только волю Господа, но и вашу.
— Нет, это не моя воля, — упрямо сказала Алисанда.
— Но все же это Господня воля, — гнул свое архиепископ. — А вы поклялись исполнять волю Господа, ваше величество, когда Ему будет угодно, чтобы вы Его волю исполняли.
Алисанда снова приуныла. Но архиепископ был неумолим. Он выполнял свой пастырский долг.
— Взбодритесь, ваше величество. Лорд Мэтью отправится в королевство Тьмы не один. С ним все силы Небесные, и я не сомневаюсь, что Небеса, ангелы и святые непременно помогут ему, потому что они хотят, чтобы он очистил Ибирию от этого мерзкого короля Гордогроссо и его прихвостней.
— Но он ведь поборет их? — взмолилась королева. — Небеса осуществляют свою волю на земле через нас, ваше преосвященство, но и Ад не дремлет. Достаточно ли Мэтью добродетелен, чтобы устоять перед колдунами? Он же далеко не святой!
— О да, но у него все еще впереди. Он вполне может стать святым, скитаясь в дальних землях. Никогда не знаешь заранее, кто святой, а кто нет, — задумчиво сказал архиепископ. — Ну а если он и не станет святым, то хотя бы продвинется на пути к святости. Кроме того, ваше величество, учтите, что, если Мэтью Мэнтрел свергнет Гордогроссо и очистит страну от скверны, он тем самым неопровержимо докажет свое право быть лордом и... и принцем-консортом, если уж на то пошло.
— О, ваше преосвященство... — странный блеск появился в глазах Алисанды, — если только он по-прежнему будет любить меня.
В дверях появился капитан стражи и, поймав взгляд королевы, склонился в поклоне.
Алисанда почувствовала, как у нее пересохли губы. Она сразу поняла, что капитан принес плохие вести.
— Подойдите, капитан!
Молодой капитан подошел к своей королеве.
— Итак, что привело вас сюда? — требовательно спросила она.
Капитан поклонился еще раз и отрапортовал, скрывая внутреннюю дрожь.
— Ваше величество, лорда Мага больше нет в камере.
Понятно, что Алисанда с достоинством приняла эту весть.
На какое-то мгновение она застыла как изваяние, потом спросила:
— Он был прикован?
— Да, ваше величество.
— И у него был кляп во рту?
— Да, ваше величество.
Ну что же, Мэт опять совершил невозможное: сотворил чудо, не произнося стихи вслух. Алисанду переполняло восхищение этим человеком, волна безумной любви захлестнула ее — но поздно, слишком поздно. Ей удалось справиться со шквалом эмоций, и, надменно кивнув, она сказала:
— Благодарю за службу, мой капитан. Вы свободны, ваши солдаты могут оставить свой пост. Теперь в этом нет необходимости.
— Слушаюсь, ваше величество, благодарю вас.
И капитан действительно был благодарен своей королеве. Дав знак солдатам, он повернулся и направился к дверям. Солдаты понуро последовали за ним: наверное, они должны были постараться сделать еще хоть что-то, чтобы достойно выполнить свой долг, но ведь никто не может противостоять лорду Магу. Что им оставалось делать?
Алисанда повернулась к архиепископу и величественно склонила голову:
— Я признательна вам за слова утешения, монсеньор. Молитесь за лорда Мэтью.
— На каждой мессе. — Архиепископ с поклоном удалился из королевских покоев — он всегда знал точно, когда аудиенция окончена.
Как только тяжелые двери закрылись, Алисанда дала волю чувствам. И очень скоро она просто-таки кипела от гнева. Прекрасно! Великолепно! Это ей поможет пережить все и, может быть, даже избавит от горечи и раскаяния...
Но что еще она могла сделать? Прямо сейчас? Как королева она была наделена — или проклята? — Божественным правом. Она всегда знала, куда вести свой народ и в чем благо этого народа, и никогда не сомневалась в правильности своих поступков, даже если в конце концов все оказывалось бесполезным. Это просто рок какой-то: наилучшее решение для королевы оборачивалось самым худшим для нее как для женщины.
А может быть, наоборот?
Глава 4
БЕЗВОЗМЕЗДНО, БЕЗВОЗВРАТНО
Мэт, пошатываясь, осматривал незнакомый пейзаж. Потом постарался найти равновесие и выпрямился. Несмотря на все волнения, он решил выяснять, почему все-таки все волшебники произносят свои заклинания вслух. Неужели это более действенно?
Тут он понял, что худо-бедно, но его заклинание сработало! Он же его не произносил вслух, кляп-то по-прежнему торчал во рту. Но ведь сработало!
Почему?
Почему, почему... Не до того сейчас. Потом, когда будет время, надо бы проанализировать все более тщательно. Он займется этим как-нибудь на досуге, а сейчас есть дела поважнее — и Мэт принялся за очень важное дело: надо было вытащить кляп.
Руки все еще скованы цепью за спиной. Освободить бы руки, тогда и от кляпа избавиться проще простого. А если бы ему удалось выпихнуть кляп, то можно было произнести заклинание и освободиться от цепей. С чего же начать?
Сначала надо убедиться, что поблизости нет врагов, сейчас это самое главное. Врагами могли оказаться и горные львы, и волки, и любые другие обитатели гор, для которых он неплохая закуска. Мэт медленно повернулся — он был один на склоне горы. Он немного расслабился и вдруг неожиданно понял, что может свободно поворачиваться. Там, в подземелье, его колено было приковано к стене, по-видимому, скоба с цепью, которой его приковали, так там и осталась.
В этом был некий смысл: ведь скоба крепилась к стене, и заклинание сочло ее, когда он пытался высвободиться, частью замка. Она и осталась там, а вот кандалы были связаны только с ним самим и поэтому пока никуда не делись.
Но Мэт был благодарен и за это. Хотя бы ноги свободны, и то лучше чем ничего. И вдруг, как яркая вспышка, — воспоминание детства: маленький мальчик играет в старинную игру — пытается переступить через кольцо из своих собственных рук. Насколько он помнил, ему это удавалось сделать, но, с другой стороны — тогда ему было десять, а не двадцать семь. Сейчас-то гибкость уже не та, что в детстве.
