Потом мы разговаривали, позабыв одеться, и снова пили, и снова время сходило с ума…
Когда я проснулась, за окном розовели призрачные рассветные сумерки. Я долго смотрела на спящего рядом мужчину. Потом бесшумно оделась, сняла со спинки стула свою винтовку и осторожно прикрыла за собой дверь. Заглянула к себе, достала из шкафа всегда собранный походный рюкзак, надела броню. Вышла за ворота и потопала в пустошь, напевая под нос:
There's nothing you can do that can't be done.
Nothing you can sing that can't be sung.
Nothing you can say but you can learn how to play the game.
It's easy…7
Миг третий: Отпускай хлеб свой по водам…
— Выходи. — Низкий голос был почти ласков. — Выходи, сука. Все равно же найду.
Если бы можно было стечь на пол, расплыться лужей, по капле исчезнуть в трещинах пластика на полу. Но я могла только замерев сидеть под скамейкой вагона метро и надеяться, что у рейдера не хватит терпения методично обшаривать весь состав.
Черт, надо было наверху оставаться. "Когти" по крайней мере честные убийцы, им изгаляться незачем, за деньги работают. Вот голова, вот крышки, получите, распишитесь. Коллеги, можно сказать, только по другую сторону черты, которую каждый проводит для себя сам.
Но использовав последний стимпак я сиганула в подземку, понадеявшись, что пронесет. И теперь мерный стук капель крови о пластик казался оглушительным а дыхание, наверное, слышно на том конце состава. Нет хуже смерти чем попасть в руки рейдерам. Те, кто говорит, мол, не все ли равно, как сдохнуть, никогда не висели на загнанном меж ребер крюке. Мне тоже не доводилось. Пока?
Тихо. Неужели ушел? Или затаился и ждет? Плевать, что затекла спина, ног уже не чувствую, а перед глазами пляшут радужные круги. Надо потерпеть. Выбор между смертью от потери крови и… далеко не лучший выбор, ясное дело, но в этом паскудном мире не бывает идеальных решений. Так что сидеть и ждать. Пять минут. Время пошло. Тысяча сто один, тысяча сто два…
Я выбралась из под скамьи, застонала, неудачно зацепив раненым предплечьем пластик, испуганно застыла. Тихо. Неужели пронесло? Пальцы уже не слушались и голова кружилась просто до безобразия, но кое-как затянуть рану я смогла, по крайней мере, кровить перестала. Теперь еще бы сообразить, где я…
Я долго прокручивала на экране пип-боя карты тоннелей: голова совершенно отказывалась соображать. Так, ближе всего — Ривет-сити, С недавних пор я избегала этого места, но сейчас не до жиру. Значит, в направлении Ривет-Сити — осторожно, почти ползком и молясь всем богам, вплоть до Мардука. Авось, поможет. Недалеко от выхода к городу в подземке был отнорочек, который я давно облюбовала под тайник: запас еды, воды, несколько стимпаков. Собственно, подобные тайники я сделала почти у каждой их тех станций, рядом с которыми проходили мои постоянные маршруты — и пару раз они таки спасали мне жизнь. Может, и сейчас повезет…
Сам путь по туннелям я почти не запомнила — только монотонный шум в голове на фоне которого, почему-то, все посторонние звуки не только не терялись, но, наоборот, воспринимались куда острее, бесконечно тянущиеся секунды, когда вжимаешься в бетон, пользуясь почти микроскопическим клочком тени, качающийся под ногами пол. Потом я сидела в своем закутке, чертыхаясь, всаживала в кожу стимпак за стимпаком, отчетливо понимая, что вылечиться все равно не получится. Ну хоть шатать по стенам перестало и винтовку могу поднять — и то хлеб. Осторожно открыла ворота, ведущие на поверхность — только бы пронесло…
Не пронесло.
Они позволили отойти достаточно далеко от входа, чтобы не было возможности нырнуть обратно. И только тогда напали. "Когти", до чего ж они достали! Похоже, мои постоянные маршруты они отследили и просто тупо патрулируют места, где я рано или поздно появлюсь. Черт, это ж надо так влипнуть. Наемников, как всегда, было трое, как всегда в крепкой броне и с автоматами. Я рванула было к кораблю — всего-то за угол завернуть, взлететь по лестнице и пронестись с полсотни метров по трапу — а там и охранники с ружьями и крепкие двери. Я не герой, и плевать, как это выглядит со стороны, главное, выжить. Всего-то завернуть за угол и…
Очередь прошила ноги, когда до лестницы, ведущей к трапу оставалось не больше пяти метров. Я рухнула, проехалась щекой по асфальту. Попыталась было вскочить, по первости не почувствовав боли — куда там! На правой голени, с хрустом пропоров кожу и одежду вылезли окровавленные осколки костей. Второй ногой кажется, можно было отталкиваться, отползая — но не больше. Черт, до чего же обидно, всего-то осталось… Я прислонилась к столбу и подняла винтовку. Когти, ухмыляясь, обходили с трех сторон, почти не прячась. Рано расслабились, ребятки. Спасать, конечно, никто не прибежит — но на тот свет один из вас меня проводит. А может и двое, если повезет. Хотя вряд ли повезет — мишень я сейчас идеальная. Плевать. И на злые слезы тоже плевать — главное, что не дрожат руки. Дорого вам достанется эта тысяча крышек, ох и дорого…о, уже на двоих делить будете. Еще одного успею?
А потом пришла тьма.
Свет… Ах да, все умирающие видят свет — кто-то объясняет это существованием бога, кто-то биохимическими реакциями в гибнущих клетках мозга. Ну вот, сейчас и проверим. Слишком ярко — слепит даже сквозь опущенные веки. Я открыла глаза. Бестеневая лампа?
— Очнулась, прекрасно, — раздалось сбоку. Я попыталась повернуть голову — не получилось. Тело вообще не чувствовалось. Выругалась, длинно, хрипло и заковыристо.
— Приличные девушки так не разговаривают. — Фыркнул все тот же голос. В поле зрения показалось лицо доктора Ривет-сити.
— Я не приличная девушка. И хотела бы посмотреть, как бы вы выражались, обнаружив, что не знаете на каком свете, не чувствуете собственного тела и не понимаете, что вообще происходит.
— Согласен, — хмыкнул док. — Ну, насчет, "на каком свете", полагаю, больше сомнений нет, я не слишком-то похож на ангела. Тела не чувствуешь — остаточное действие миорелаксантов. Интубацию уже убрали — горло не болит, кстати?
Горло болело, и еще как, но по сравнению со всем происшедшим — мелочь, не стоящая внимания.
— А без миорелаксантов, прости, никак было не обойтись. Полостная операция, да еще пришлось кости сопоставлять перед тем, как запустить регенерацию.
— Ясно, спасибо. Протокол операции потом посмотреть дадите?
— Вот оно, женское любопытство. Дам, куда ж деваться. Ну и последний вопрос — скажи спасибо шерифу. Насколько я понял, Харкнесс увидел на экранах камер, что неподалеку от города очередная перестрелка и едва разглядев, кого убивают, прихватил нескольких охранников и помчался спасать. Приволок тебя на руках, оплатил лечение. Признаться, удивил — раньше за ним не водилось склонности к абстрактному гуманизму.
