– Что… что это? – утерев лицо платком, спросила женщина.
– Лист бумаги. Вот вам перо – пишите.
– Что?
– Все. Ваше имя, дом, где вы живете… и изложите суть вашей проблемы…
– Но я же вам уже рассказала…
– Послушайте… – Марк замялся, не зная, как обратиться к неизвестной. Мысленно махнув рукой, он продолжил: – Вы ведь знаете, кто я?
– Да, конечно… частный сыщик…
– Так вот. А частный сыщик не может работать, не имея на руках подобного… заявления. Без этой бумаги Орден не позволит мне заниматься расследованием. И хорошо, если просто не позволит! Говоря между нами, – Марк понизил голос, – они давно хотят прикрыть мою лавочку и воспользуются любой возможностью, чтобы это сделать. Мы ведь с вами этого не хотим, правда?
Женщина замотала головой.
– Нет, нет, конечно же, нет! – пролепетала она.
– А чего мы хотим?
– Чего? – не поняла собеседница.
– Конечно, мы хотим найти вашу дочь… Марту.
Сложно было говорить. При одном упоминании этого имени память услужливо подкидывала портрет чудесной брюнетки, что отвлекало от других размышлений, непосредственно важных в тот момент.
Отвлекаться на воспоминания или что-то другое – нельзя. Напротив, сосредоточься.
– Да, да, конечно, найти, – радостно закивала гостья.
Взяв перо из чернильницы, она подвинула листок к себе. Спросила:
– Что писать, милорд сыщик?
Бойз откинулся на спинку, сложил пальцы в замок и, закрыв глаза, начал диктовать.
Спустя десять минут женщина вернула перо на место и отодвинула лист.
Бойз взял его со стола и пробежал глазами.
«Я, Лиза Гарт, житель четвертого дома по улице Красных Фонарей, что в квартале Ремесленников, прошу Марка Бойза, частного сыщика, вести дело о пропаже моей дочери. Все необходимые расходы обязуюсь выплачивать лично.
Лиза Гарт»
Сыщик невольно усмехнулся: весь этот официоз его порядком веселил. Теперь эту бумажку надо либо лично отвезти в здание Ордена, либо передать с кем-то в конверте с определенной печатью.
Впрочем, что может поделать он, обычный частный сыщик? Если эта бумажка отгородит его от нападок со стороны Ордена – что ж, значит, стоит ее написать.
Вдобавок она откроет перед ним любые двери… по крайней мере те, за которыми живут чтящие закон горожане.
Остальные же придется выбивать.
Впрочем, на этот случай у него всегда есть к кому обратиться.
– Я все правильно написала? – спросила Лиза, отвлекая сыщика от раздумий.
– Да, госпожа Гарт, – кивнул Марк. – А теперь, пожалуйста, ответьте на следующие вопросы…
* * *
«Пьяный шут» был не самым презентабельным питейным заведением в Сартоне, но, бесспорно, самым известным.
Говаривали, что на конюшнях трактира зарыто столько трупов, что городское кладбище впору переносить туда. Говаривали также, что хозяин «Шута» занимается скупкой краденого и ведет дела с темными личностями, портреты которых не реже раза в месяц можно наблюдать на столбах с подписью «Разыскивается».
Однако все это были лишь слухи, не подкрепленные фактами. Зрячие кусали локти, но ничего не могли поделать.
У них были лишь домыслы. Доказательства же отсутствовали напрочь.
Сегодня возле входа дежурили Барт и Джеб – два великана, оплот порядка в стенах «Шута» или, говоря по-простому, самые обычные вышибалы.
День выдался жарким. Марк, утерев лоб платком, сунул его в карман куртки и подошел к двери, ведущей в трактир.
Однако стоило ему подойти слишком близко, как братья сомкнули плечи, преградив дорогу.
– В чем дело? – нахмурился Марк.
– Трактир закрыт, – сказал один из братьев, судя по светлым волосам, Барт. Выражение лица второго вышибалы наводило на мысль, что ему совсем нечасто приходится что-то говорить.
Взглянув на Джеба, можно было подумать, что он даже во младенчестве не кричал, как все нормальные дети.
Но взгляд у него был пронзительный, осмысленный – как у умного пса.
– А что случилось? – не унимался Марк.
– Я еще раз говорю – трактир закрыт.
– Но не может же он быть закрыт без каких-либо причин?! – воскликнул сыщик раздраженно.
– А ты чего разорался, а? – Барт наклонился к самому лицу Бойза. Изо рта у него воняло чем-то отвратным и мерзким, как будто на завтрак он съел большую тарелку навоза. – Никаких причин, понял? Хозяин уехал, велел никого не пускать. Да и какое дело тебе до причин, а? Ты на Зрячих работаешь, что ли, парень?
– Да нет, – пробормотал Марк. В тот момент он старался пореже дышать – вонь была просто ужасной. – Я просто… горло смочить… винца бы мне, не продадите, мужики?
– Чего? – не понял верзила.
– Винца.
– Бутылку, что ли?
– Ну да. Мне дешевенького самого! Продайте, молю!
Братья переглянулись. Барт едва заметно кивнул, и Джеб, толкнув дверь, нырнул внутрь.
Барт остался с сыщиком наедине.
– Что, трубы горят? – ухмыльнулся он и подмигнул Бойзу.
– Ну, – кивнул Марк и поморщился – вроде как от головной боли.
– А сразу и не скажешь. Прилично вроде выглядишь, опрятно… а туда же!
Марк про себя усмехнулся: то, что Барт не узнал его, было просто удивительно. Да, они не были представлены друг другу лично, но сыщик частенько захаживал в трактир, а один раз даже интересовался у громилы, как же зовут эту чудесную брюнетку.
Хотя, те, кто знал Бойза, как правило, его избегали – за редким исключением в виде пары-тройки друзей.
Люди предпочитают держаться подальше от тех, кто с легкостью ворошит чужие жизни с целью достижения одному ему ведомых целей. Они не любят Зрячих, не любят сыщиков, не любят магов. Причем первых и последних – тайком, а вторых – совершенно открыто.
Иной раз, проходя в полдень через рыночную площадь, можно узнать о себе много нового и, к сожалению, не слишком лестного.
Впрочем, Марк давно научился не обращать внимания на шепоток за спиной.
Люди ненавидят сыщиков до тех пор, пока они им не нужны. Однако едва у них случается что-то – пропадает серебряный поднос, у тетушки Салли вытягивают кошелек на рынке или дядюшке Джеку ломают ноги в подворотне неизвестные мерзавцы – и они тут же бегут в контору и слезно умоляют помочь.
И только потом, когда дело уже закрыто, а деньги уплачены, люди снова вспоминают о своей нелюбви к «этим хитрым пронырам» и, сидя за кружкой пива в трактире или стоя в очереди на рынке, жалуются знакомым на «этих алчных ублюдков».
Подавляющее большинство клиентов любит говорить, что их «ободрали, как липку». Что дело и выеденного яйца не стоит. Что «мог бы и сам, кабы не…».
«Кабы не…» у всех, конечно же, разное. У кого «спину прихватило, еле хожу», а у кого и чего похуже…
Люди – ужасно жадные существа. Им всегда мало дугов, даже за вшивый медяк они готовы глотку перегрызть.
