— Ты не поверишь, если я скажу тебе сколько — Валка свидетель! — высоких вельмож на поверку оказались змеелюдьми, — продолжал ничуть не смущенный Кулл. — Сам правитель Верулии оказался одним из высокородных вельмож Шашонга.
— Опасность действительно велика, Асаф. Я, к своему стыду, даже не предполагал, что дело зашло так далеко… — К удивлению Кулла, неожиданная поддержка пришла от старого советника. — Но и ты зря опасаешься, чужеземец. — Фейсал бер Карим повернулся к Куллу. — Пока над Муджарией простерта огненная десница Голгора, ни одно из творений Сета Черного не осмелится войти под ее сень.
Однако, Асаф, Кулл даже сам не знает, насколько обоснованна его тревога. — Старик задумчиво поглаживал бороду. — Знаешь ли ты, о звезда очей моих, что человечество некогда едва уцелело в столкновении с детьми Древних Богов? Если боги Ктулхи вновь обретут власть над миром, ни одно человеческое существо не переживет их прихода!
Над миром опять воссияла Звезда-Демон, чье имя Алголь, — продолжил Фейсал. — Небесные светила выстроились в знак Черного Змея, что о многом говорит сведущему в небесной механике. Близится переломный момент истории. Сила Молодых Богов убывает, а Древних, наоборот, растет. Увы, как бывало прежде и будет еще не раз, миру людей предстоит стать местом сражения Высших Сил. И горе всем людям, если восторжествуют Создания Ктулхи!
— Но почему ты ничего не говорил мне об этом раньше! — воскликнул Великий Хелиф.
— Я надеялся, что ты успеешь подрасти и набраться опыта, прежде чем настанет нужда в подобных знаниях. Но ход светил неумолим, — развел руки Фейсал. — Даже мы, кто считает себя детьми Голгора Пожирателя Огня, будем в одночасье сметены с лика земли, если Древние Боги стараниями змеелюдей обретут хотя бы тень былой силы!
— Асаф, я ничего не понимаю в колдовстве, — перебил советника Кулл, — но твой советник дело говорит! Подумай вот о чем, Великий Хелиф: не лучше ли сейчас всем вместе обрушиться на проклятых змеелюдей, чем дожидаться исполнения каких-то ужасающих знамений?
— Ну что же, Кулл, теперь мне есть о чем поговорить с шайхом Фейсалом, — ответил атланту Великий Хелиф. — Мне нужно время подумать…
— Только не очень долго, Великий Хелиф, — ответил правителю Муджарии Кулл.
* * *
Через день Асаф публично объявил о присоединении Муджарии к Великому Походу. К этому времени «дети пустыни» уже узнали от людей Кулла о том, что происходит во внешнем мире. Поэтому решение своего правителя воинственные муджарийцы приняли с энтузиазмом.
Пока Ту, Ка-Ну и Фейсал бер Карим обсуждали детали договора между Валузией и Муджарийским Хелифатом, владыки двух держав наслаждались столь редкой для них возможностью отдохнуть. Пиры, скачки, охота и демонстрации воинского умения следовали один за другим.
У Кулла и Асафа нашлось немало общего: уважение к силе и ловкости, стремление быть первыми, врожденное чувство справедливости. И если первое время мужчины старались доказать друг другу свое превосходство, то теперь оба сдружились и получали искреннее удовольствие от общения.
— Асаф, — обратился как-то Кулл к новому другу, — я слышал от своих советников о вашем удивительном обычае раз в луну выслушивать жалобы подданных.
— Совершенно верно, — согласился хелиф. — Это один из наших древнейших обычаев. Легенды утверждают, что завел его сам Голгор Неустрашимый, когда он еще жил среди людей.
— Если это не нарушит каких-либо муджарийских обычаев, я хотел бы посмотреть, как это происходит, — сказал Кулл. — Кто знает, может быть, я решу проделать дома то же самое?
— Да сколько угодно! — рассмеялся Асаф, — На твое счастью, как раз послезавтра открываются двери Зала Справедливости.
Больше всего Кулла поразило, что вопреки его ожиданиям просителей оказалось не очень много. Атлант в очередной раз подивился разумному устройству муджарийского хелифата. Великий Хелиф продемонстрировал недюжинный ум и знание законов.
— Неужели же никто не оспаривает твои решения и не ропщет? — высказал Кулл свои сомнения Асафу.
— А почему они должны роптать? — подивился вопросу атланта хелиф. — Я же сужу их по справедливости.
Дело уже шло к полуночи, когда в Зал Справедливости вошел последний проситель. Это был какой-то крестьянин, одетый в пропыленное рванье. Опустившись на колени, не выпуская из рук грязный холщовый мешок, муджариец заговорил.
— О, величайший владыка владык, Великий Хелиф Асаф бер Барахия, отдай мне твой слух и взор, — почтительно произнес крестьянин традиционную фразу.
— Мой слух и взор в твоем распоряжении, почтенный, — столь же традиционно ответил хелиф. — Как твое имя и что привело тебя к дверям Зала Справедливости?
— Зовут меня Мехмет бер Ишим, а вынудила меня приехать в Турхунгабад крайняя нужда, владыка, — прижал руки к сердцу селянин. — Родом я из селения Мизр, что расположено в сотне лиг к восходу от славного Турхунгабада. Селение наше маленькое, лежит оно на краю великой пустыни, и главным промыслом его немногочисленных обитателей служит разведение тулимы…
— Какой еще тулимы? — не понял Асаф. — Переходи к своему делу, почтенный Мехмет.
— …чьи плоды используются для составления колдовских и лекарственных зелий, Великий Хелиф, — продолжал селянин как заведенный. — Она плодоносит два раза в год, и одного урожая хватает на то, чтобы кое-как дотянуть до следующего…
— Я не разбираюсь в выращивании растений, почтеннейший, может быть, тебе лучше обратиться к моему садовнику? — начал терять терпение Асаф.
— Не гневайся на ничтожнейшего из ничтожнейших своих подданных, владыка, — заголосил крестьянин. — Дело в том, что прошла уже целая луна, как пустыня зашевелилась и локоть за локтем пожирает плодородные земли…
— И что ты хочешь от меня, чтобы я велел ей остановиться? — удивился Асаф.
— Вода же в колодцах превращается в зловонную жижу, — добавил крестьянин, как будто это все разом объясняло. Кулл даже решил, что Мехмет малость придурковатый.
— Еще стали исчезать люди. — Казалось, жалобам Мехмета не будет конца.
— Может быть, твои односельчане просто уезжают из Мизра? — предположил хелиф.
— Никак не может быть, владыка владык! Они исчезают по ночам, а все их вещи остаются нетронутыми. А отряд доблестных стражей, что стоял в Мизре, пять дней назад отправился на их поиски, и больше этих смелых воинов никто не видел! — возразил крестьянин.
— С этого и надо было начинать, пустая голова! — рассердился Асаф.
Хелиф повернулся к сидевшему чуть поодаль советнику:
