Иштван понимающе кивнул:
— Что верно, то верно. Люди завистливы и полны предрассудков.
— А вы?
— А что я? — Он ухмыльнулся. — Я хочу найти западный путь в Хиндураш, и если Волчек поможет мне в этом, я буду только благодарен ему. А славы хватит на всех нас.
Стэну понравился такой ответ. На этом он решил закончить разговор, чтобы дать Иштвану короткую передышку перед встречей с Волчеком в новом для него качестве. Благо как раз подвернулся удобный случай.
— Вижу, нам упорно не хотят дать покоя, — с деланным недовольством проворчал Стэн, вставая.
Действительно, какой-то крикливо одетый, невысокого роста человек затеял громкую перебранку со стражниками, требуя допустить его к князю. Едва лишь взглянув на этого человека, Иштван с отвращением сплюнул:
— Проклятый работорговец!
Между тем Стэн подошёл к возмутителю спокойствия, который при его приближении тотчас умерил свой пыл. Стражники отступили на шаг, но продолжали оставаться начеку, готовые по первому же знаку своего господина избавить его от назойливого просителя, к которому, подобно Иштвану, не питали ни малейшей симпатии.
— Что здесь происходит? — властно осведомился Стэн.
Работорговец отвесил ему низкий поклон и вслед за тем быстро затараторил:
— Ваша светлость, я прошу вас о справедливости. Меня хотят ограбить. У меня...
— Прежде всего, кто вы?
Тот сконфузился и, исправляя свою оплошность, снова поклонился.
— Прошу прощения, государь, за мою неучтивость. Я очень взволнован и глубоко огорчён. Меня зовут Пал Антич, я капитан корабля «Морской лев», который два часа назад бросил якорь в вашем порту.
Со стороны послышались едкие комментарии:
— Какой уж там лев! Скорее шакал.
— Или гиена.
— Да нет, вурдалак! «Морской вурдалак». Во!
И взрыв издевательского хохота.
Пал Антич густо покраснел и искоса бросил на насмешников злобный взгляд.
Тем временем Стэн внимательнее присмотрелся к нему. Пал Антич, хоть и называл себя капитаном, вряд ли был таковым на самом деле. По всей видимости, он принадлежал к тому типу тщеславных купцов, которые, мало что смысля в морском деле, для пущей важности награждали себя этим званием, а все заботы по управлению кораблём взваливали на плечи своего старшего помощника. К таким старшим помощникам (если поблизости не было хозяина) члены команды обычно обращались «капитан».
— Чем вы занимаетесь, капитан, — это слово Стэн произнёс с оттенком иронии.
— Я честный торговец, ваша светлость. Привожу с юга тропические фрукты, кофейные зёрна, лечебные травы, ценные породы древесины, леопардовые шкуры, слоновую кость...
— И рабов, — презрительно добавил Иштван, который стоял чуть позади Стэна. — Покупает их за бесценок у тамошних дикарей, расплачиваясь дешёвыми побрякушками, а здесь берёт по двадцать золотых за душу.
— По пятнадцать, — запальчиво возразил Антич. — А то и по десять. Я веду честную торговлю, а меня хотят разорить, ограбить, раздеть до нитки...
— И кто же хочет вас ограбить? — спросил Стэн строго. — Уж не намекаете ли вы, что в моём порту средь бела дня бесчинствуют банды разбойников?
— О нет, государь, что вы! Это не разбойники.
— А кто?
— Сборщики податей вашей светлости... нижайше прошу прощения... они требуют по сто золотых пошлины за каждого черномазого. Это просто неслыханно! Это настоящий грабёж! А они ещё смеют утверждать, что таково ваше распоряжение.
— Это правда, — невозмутимо подтвердил Стэн. — Мои сборщики не превысили своих полномочий. Я действительно распорядился изымать по сто золотых пошлины за каждого ввозимого раба.
Пал Антич широко разинул рот и вперился в Стэна очумелым взглядом.
— Но ведь это же... это...
— Осторожнее, капитан! — предостерёг его Стэн. — Не собираетесь ли вы сгоряча обозвать меня грабителем?
— Нет, я... я... — Работорговец судорожно сглотнул. — Я хочу сказать, что вашу светлость, очевидно, ввели в заблуждение советники. Уже без малого два года, как его величество император своим высочайшим указом разрешил ввозить на территорию Империи рабов из Црники. У меня есть специальная грамота, выданная имперской купеческой палатой в Златоваре. Мне позволено заниматься торговлей, в том числе и рабами, во всех сорока восьми княжествах Западного Края.
— Я ни в коей мере не покушаюсь на ваши законные привилегии, господин Антич. Вы можете продавать своих рабов где угодно и кому угодно, однако сначала заплатите ввозную пошлину.
— Но указ императора...
— А причём здесь указ императора? В нём ведь ничего не говорится о пошлине. Но коль скоро наш мудрейший император объявил чернолюдов товаром, то за их ввоз надлежит платить пошлину, размер которой я вправе устанавливать по своему усмотрению.
— Сто золотых?!
— Вот именно. Сто золотых за каждого раба, независимо от возраста и пола.
Пал Антич всплеснул руками:
— Что вы делаете, ваша светлость?! Опомнитесь! Кто же купит у меня этих чёрных свиней, если они будут стоить свыше ста золотых за голову?
— Это ваша забота. Но сначала вы должны внести в мою казну... Кстати, сколько у вас чернолюдов?
— С-сорок с-семь, — заикаясь, пробормотал работорговец.
— Значит вы должны заплатить пошлину в размере четырёх тысяч семисот золотых.
— О Боже! — выдохнул Пал Антич. — Это же целое состояние! Где я возьму такие деньги?
— Опять же, это ваша забота, — безразлично пожал плечами Стэн. — Либо платите пошлину, либо убирайтесь прочь из Мышковича. К вашему сведению, недавно я, как воевода Гаалосага, своим указом установил обязательный для всех портов нашей земли минимальный размер пошлины на рабов в семьдесят золотых. Так что советую вам попытать счастья в Ибрии, если не хотите плыть со своим товаром аж в Северное Поморье. Или же поворачивайте обратно и попытайтесь проникнуть через Тегинский пролив в Срединное море. Насколько мне известно, во Влохии есть спрос на чернолюдов.
— В Ибрии полно рабов-маури, — запричитал купец. — Я не окуплю там своих затрат. В северных водах эти скоты подохнут от холода, а в Тегинском проливе спасу нет от маурийских пиратов — и вы это прекрасно знаете! Вы душите мою торговлю, государь...
Стэн резко перебил его:
— Я душу не торговлю, а работорговлю, господин Антич. Это разные вещи. Кстати, вы слав?
Пал Антич растерянно заморгал, сбитый с толку внезапной переменой темы разговора.
— Я... По отцу я слав, ваша светлость. Моя мать была из гаалов, но это не запрещает мне...
— В том-то всё дело! Шесть веков назад наши предки-славы пришли с востока и завоевали Западный Край. Они покорили много народов, в том числе и народ вашей матери. Но они не обратили покорённые народы в рабов, а предпочли жить с ними, как с равными. Там же, где рабство существовало, оно было отменено. Наши предки были свободолюбивыми людьми, превыше всего они ценили свободу — как свою, так и чужую, — и люто ненавидели неволю. — Стэн на секунду умолк и устремил на Пала Антича уничтожающий взгляд. — А вы что делаете, жалкий потомок великих пращуров? Возрождаете рабство, против которого боролись ваши предки — и славы, и гаалы! Неужто вы забыли, что сказано в Золотой Хартии: «Всякий человек в Империи есть свободен и может принадлежать токмо самому себе»?
