— Что?.. — мастер будто поперхнулся.
— Против Дракона, — терпеливо повторила она.
Брезан подался вперед:
— Ты хочешь убить Дракона? И ты думаешь, что у тебя получится?
— Либо я убью его, либо он меня и еще многих. Выбор невелик.
Мастер, прищурясь, смерил ее взглядом:
— Да ты хоть меч-то подымешь?
— Придется! Раз никто этого не сделал, — подняв голову, Керин прямо глянула на него.
Мастер отшатнулся и замер. Они долго молчали.
— Вот как… Ты знаешь, какие у тебя глаза?
— Знаю.
Брезан уперся руками в стол, словно тот мешал ему вздохнуть.
— Иные думают, что легендам — лучше оставаться легендами.
— Я так не думаю, — тихо отозвалась она. — Да и ты, наверное, тоже, мастер Брезан.
Брезан встал, прошел по горнице, едва не задевая головою потолок.
— Вот как, — повторил он и вдруг широко улыбнулся. — Ну, здравствуй, Золотоглазая. Прости, что так принял тебя. Не каждый, знаешь ли, день легенда входит в твой дом…
Он посмотрел зачем-то на свои руки, вздохнул и сел на место.
— Так что же нужно? Меч? Сделаем, сам откую. Что еще?
Керин улыбнулась чуть смущенно:
— Еще нужен кто-нибудь, кто бы научил меня им владеть.
Брови Брезана приподнялись в удивлении:
— Не умеешь?.. А как же легенда?.. Ладно, приходи с утра. Гарт, мой подмастерье, станет учить.
— Спасибо. Только… надо, чтобы не узнал кто…
— Не бойся… Молчать мы умеем! — мастер ударил кулаком по столу. — Ты правду сказала: тридцать лет никто меча не поднял, старшины запретили. Дождались, мужчины, что девушка взялась за нашу работу! Все для тебя сделаем, Золотоглазая, потому что стыдно перед тобой.
Он тяжело поднялся:
— А теперь иди. Завтра придешь, как договорились.
Глава 3
— Нет! — крикнул Гарт. — Не так! Резче! И зад не отвешивай!
Тут он вспомнил, на кого кричит, странно забулькал и покраснел. Хотя уж куда краснее: натянутый над двором легкий навес спасал от солнца, но не от жары.
Гарт положил свой меч на подстилку у забора, и сам присел рядом. Керин стояла перед ним, опустив меч, тяжело дышала. Капли пота сбегали по ее покрытому пылью лицу.
— Не стой, походи, руками подвигай. Кобылу, и ту после скачки…
Гарт зажал рот ладонью. По счастью, прибежала Дубравка с кувшином воды. Керин протянула руку, но Гарт перехватил кувшин:
— Остынь, говорю. Разве губы смочи. И умойся, давай полью.
— И что за блажь в такую жару мечом махать? — продолжил он, выливая себе на голову остатки воды и размазывая по лицу получившуюся грязь.
— Времени мало, — хрипло сказала Керин. — Не буду отдыхать, а то потом и шевелиться не захочется…. А зачем на тебя глядеть? Ты говорил, на тебя глядеть. Почему не на клинок?
Гарт закинул руки за голову, прищурился:
— Почему? Понимаешь, клинок блестит. Когда солнце — и ослепить может. И потом, клинок ведь не живой. Его человек направляет. А уж дракон… на него, видать, и глянуть страшно… Еще…
Гарт опять укусил себя за язык.
— И откуда ты всему этому научился? Ну, науке меча?
— А… Так я же оружейник. Кто делает оружие, должен уметь им сражаться. Так мой отец говорил. Все оружейники это умеют.
— И мастер Брезан тоже?
— Конечно! Он бы сам мог тебя научить, да ему не до того, — Гарт кивнул в глубь двора, где под навесом стоял горн. Оттуда доносились грохот и резкие выкрики, среди которых выделялся густой бас Брезана.
Керин потопталась еще немного, положила меч и присела. Гарт подвинулся, давая ей место. Керин вытянула ноги, прижалась затылком к забору, зажмурилась. Под веками поплыли красные круги, правая рука заныла, будто перебитая. Гарт потянулся размять ее, и Керин прикусила губу. Вдруг громко, заставив вздрогнуть, залаяли цепные псы. Гарт подтянулся, выглянул за забор в поисках возможных соглядатаев, но улица была пуста.
Третий день Гарт учил Керин. Объяснял, как располагать пальцы на рукояти, как двигать руками, занося меч для удара… В первый вечер она едва смогла дойти домой от усталости: таким тяжелым оказался старый меч, который Брезан дал для учебы! На второй день было не лучше. И сейчас тоже. Хорошо еще, что никто — кроме Гарта и Дубравки — не видел этого: все подмастерья и ученики, как и два мастера-оружейника, вызвавшиеся помогать Брезану, были сейчас заняты у горна. Там ковали для нее чудо-меч, а она никак не могла справиться с обыкновенным.
Керин, не открывая глаз, пошевелила пальцами правой руки.
— Спасибо. Вставай.
Гарт испытующе посмотрел на нее:
— Стоит ли? Отдохни еще…
— Нет.
Керин взяла меч. Гарт стал напротив.
— То же самое сначала, — велел он. — Давай!
И снова клинки взлетели над головой: почти невесомый в его руках и неуклюже-тяжелый — в ее. Еще семь раз заставлял ее Гарт повторять, пока не махнул рукой: хватит. Керин тыльной стороной ладони вытерла пот со лба и только тогда увидела, что рядом стоит мастер Брезан и смотрит на нее.
— Хорошо дерешься, девушка, — сказал задумчиво мастер.
— Плохо. Гарт меня щадит.
— Не об этом говорю. Ты в каждый бой идешь, как в последний. Нападаешь хорошо, защищаться не умеешь.
— Научусь.
— Успеешь ли? — мастер вздохнул. — Послушай, может быть, не нужно?
— Что — не нужно?
— Тебе — убивать дракона.
Керин не ответила. Стояла молча, разглядывая свои руки: браслет, сжавший запястье левой, темные мозоли на правой…
— Стыдно ведь, — тихо продолжал Брезан. — Мужчины куют девушке меч, чтобы она сражалась за них. Может, мы сами возьмемся за это?
— Вы возьметесь, а я? — тихо спросила Керин.
— Снимем тебе этот браслет, — он осторожно взял ее за руку. — Следа не останется. И уходи.
— А как же те?
— Кто? — не понял Брезан.
— Остальные Избранные. С них тоже браслеты снимете? Или позволите дракону их съесть, чтобы с ним потом было легче справиться?
Брезан, опешив, молчал. Керин печально улыбнулась:
— Нет, мастер. Это мое дело. Иначе нельзя.
Она отвернулась, перехватила поудобнее рукоять меча и крикнула Гарту:
— Начали!
Этот урок кончился только на закате. Керин готова была сражаться и до полуночи, но мастер Брезан голосом, не терпящим возражений, приказал отдыхать:
— От ночных занятий не будет никакого толку надо набираться сил.
Керин подчинилась. В горенке Дубравки она умылась и переоделась, попрощалась с мастером и вышла на улицу.
Солнце скрылось за домами, сделалось прохладно, длинные тени заборов лежали на дороге. По запутанным улочкам Керин медленно и устало шла, пока не вышла к реке. У крайнего причала остановилась.
