— А разве это не правда? Статуи мёртвых особенно опасны. Ведь если тело разлагается, душа ищет другое пристанище, а что ей может приглянуться больше, чем статуя того, в ком она ещё недавно обитала? Потому-то мы и не допускаем, чтобы покойники разлагались. Пусть уж лучше их души остаются на месте и спят спокойным сном.
— Вот уж не думала, что в Айсхаране покойников бальзамируют, как в Древнем Египте!
— Бальзами… Я не понимаю, о чём ты говоришь, госпожа. И ничего не знаю об этом древнем… Гипте. У нас тела замораживают. Вернее, вмораживают в лёд. В Айсхаране испокон веков хоронят в галатах. Это такие ледяные коконы. Раньше они всегда были из магического льда, но сейчас магов, которым можно доверять, очень мало, так что большинство довольствуется обычным льдом. Главное, чтобы не растаял. Поэтому хоронят высоко в горах или в глубоких подземных пещерах. Ну а поскольку хатаны теперь боятся ходить высоко в горы, им приходится расширять подземные некрополи. В общем-то и раньше на высокогорных кладбищах в основном иланов хоронили, но снежные маги охотно помогали хатанам хоронить своих покойников в горах. А теперь иланов почти не осталось.
— А сколько они живут?
— Если перевести на язык землян, то лет четыреста. Иные даже до пятисот доживали. Ваш год — наш месяц.
— Знаю. А полукровки, метисы?
— Ну… Наверное, немного меньше. Немного…
Виго казался смущённым. Возможно, он действительно не знал, сколько живут полукровки. А может, боялся огорчить гостью.
— Не хотела бы я надолго пережить своих друзей, — задумчиво сказала Илана. — А вы не боитесь заключать души в лёд? У нас… В том мире, где я выросла, считают, что после смерти душа освобождается от грубого тела и человек становится действительно бессмертным. А есть народы, которые верят, что душа может вселиться в новое тело. В новорожденного. Это по сути тоже бессмертие. А вы навсегда привязываете душу к одному телу. То есть стараетесь привязать. Честно говоря, я не уверена, что люди способны связать душу…
— Смотря какие люди, госпожа, — тихо, но твёрдо возразил Виго. — Настоящий маг способен. Особенно если это снежный маг. И мы вовсе не отрицаем бессмертие души. В следующем круге жизни все мёртвые воскреснут и будут жить в более счастливом мире. Они будут жить дольше, чем живём мы, но в конце концов тоже умрут. А потом снова воскреснут…
— В следующем круге жизни? И он будет ещё лучше и счастливей предыдущего?
— Конечно, — невозмутимо ответил слуга. — Мир должен совершенствоваться. Каждый круг лучше предыдущего. А тот, кто умер в этом круге жизни, должен спать спокойно. И мы делаем всё, чтобы так и было. Неуспокоенная душа опасна. Как правило она не может смириться с тем, что в этом цикле ей уже нет места. Она может попытаться вновь завоевать его. Бодрствующий мертвец может навредить живым, особенно если при жизни он был властным и агрессивным.
— Бодрствующий мертвец — это тот, чья душа на свободе?
— Да. Мы стараемся этого не допускать. Но ведь всякое бывает. Иногда человек гибнет вдали от дома, и тело его не могут найти. Такой человек может стать ханном. Или ханной, если это женщина. В общем бодрствующим мертвецом.
— Так он что — вселяется в статую, и она оживает?
— Нет, не совсем… Мёртвец — это призрак, но он может жить в своей статуе или около неё. И вблизи того места, где находится его статуя, призрак силён. Он может влиять на происходящее. А может и просто напугать. Я не маг и не могу достаточно хорошо тебе всё это объяснить, госпожа, но я твёрдо знаю одно: мёртвым нет места в мире живых, они не должны здесь появляться. В моей деревне если кого-то вдруг начинало преследовать видение, к примеру, постоянно снился или мерещился какой-то человек — умерший или вообще незнакомый, тут же звали служителя из храма Высших, и он совершал обряд очищения.
— Один из моих друзей, художник, однажды увидел в ледяной стене двух человек, вернее, иланов. Мужчину и мальчика. Он сделал их героями своей картины. С тех пор эти двое в каком-то смысле преследуют меня. Именно они и привели меня сюда, в этот замок.
— Ну что ж, если это твои предки, госпожа, то тут, наверное, нет ничего плохого, а вообще… Лучше когда призраки мёртвых подальше от нас. Даже если при жизни они были хорошими. Знаешь, я живу в этом замке только потому, что верю в силу нашего короля. Верю, что он защитит меня и от живых, и от мёртвых. Иначе вряд ли поселился бы в этом месте.
— И чем же это место опасно?
Слуга жестом пригласил Илану подойти к окну.
— Посмотри вон туда, госпожа. На горы к северу от замка. Горы Айсхарана всегда были суровы, но при этом всегда были полны зверья. К северу от этого замка находится странное место размером с десяток таких посёлков, как мой… Так вот, там никто не живёт, и даже птицы облетают это место стороной. Там полно собы, которой питаются горные козы, но нет ни одной козы. Там полно пещер, удобных для рианнов и двергов, но не водятся ни те, ни другие. Рианны иногда забредают туда — я вижу их на склонах скал. Эти звери не боятся призраков, однако даже они там не живут.
— Значит, там, к северу от замка, обитают призраки?
— Точно этого никто не знает, госпожа, но ведь обходят же звери это место стороной, а они чуют присутствие ханнов. Вернее, они их всегда видят, а мы только иногда, если ханны сами хотят нам показаться. Я уж не знаю, что там не так, в этом месте, но там явно что-то не так. И лично у меня такое чувство, что там обитают призраки. Это совсем рядом, но здесь они не появляются, потому что их отпугивает присутствие сильного мага — нашего короля Айслинда. Мне даже горы эти иногда кажутся какими-то… призрачными, особенно в лунные ночи и на закате.
— В лунных пейзажах всегда есть что-то призрачное. А на стыке дня и ночи вообще всё кажется необычным.
— Да, но… Всё равно это место нехорошее. Я почти уверен, что там обитают ханны.
— Странно… Я читала легенды об одном мире, записанные земным автором двадцать первого века… Обитатели той планеты называли ханнами демонов, которые обитали в подземных пещерах и служили богу мёртвых.
— Ничего странного. Миры похожи между собой. Все они созданы из одних и тех же элементов. И большинство миров Творец населил существами, над которыми поставил тех, кого создал по своему образу и подобию. Он всем дал один язык, но в каждом мире этот язык развивался по-своему, так что теперь, спустя миллионы лет, обитатели разных миров уже не могут понять друг друга. Теперь истинный язык знают только Высшие. Но сходство между языками разных миров всё же заметно. Как и сходство между их обитателями.
— Миры не все похожи. И их обитатели тоже.
