— Не говори, я прочитаю сама, просто закрой глаза. Можешь даже уснуть — мне это не помешает, — участливо промолвила правительница, склоняясь над кроватью так, что кончик её рога прикоснулся ко влажному лбу пегасочки, и погрузилась в пучину мыслеобразов собеседницы.
Запахло вечерними улицами Кантерлота. Ароматы горячего шоколада и свежей выпечки смешались с терпким запахом усталых земнопони — работяг, возвращающихся домой, и пыли, покрывающей городскую мостовую вопреки всем усилиям дворников. Зажигаются фонари, и уютные скверики наполняются романтичными парочками, неторопливо прогуливающимися, положив хвосты друг другу на спину. Вот Энди, любимый муж Саншайн. Но... они ещё не муж и жена. Он, кажется, только сделал ей предложение... Сладкая парочка о чем-то спорит... голос Энди звучит требовательно и тревожно, Селестия, то есть нет, конечно же, это Санни, пытается возражать любимому. Он нервничает, останавливается на месте, требовательно заглядывая любимой в глаза... Вспышка... новый поток мыслеобразов начинается с упоительного ощущения высоты и легчайшей шелковой щекотки, которую возможно ощутить лишь пролетая через легкие перистые облачка. Селестия с удивлением замечает, что её изящные дамские копытца выглядят как-то странно... Бросив тревожный взгляд через плечо, понимает, что стала обладательницей вполне привлекательного мускулистого крупа, но... Что за безобразие!!! Это же круп жеребца, а не кобылки! Конечно же, это Энди... его плеча касается копыто спутницы... Но почему на её боку вместо такого знакомого зеркала, отражающего солнце, воздушная мертвая петля? Летящая рядом с Энди пегасочка одета в яркую спортивную форму Вандерболтов. Энди называет её по имени — красотку зовут Риппи Кёрл. Даже став законной супругой Энди, она не пожелала становиться миссис Бугсон, ведь девичья фамилия пророчит блистательную карьеру в высшем пилотаже. Селестия — Энди оглядывает безупречную фигурку пегасочки, на секунду задерживая взгляд на чуть округлившемся животике спортсменки. Уже зимой у счастливой пары появится малыш... будущий отец заботливо просит Риппи быть осторожной на завтрашнем шоу. Она улыбается и качает головой. Слегка заносчиво обещает «всем показать». Картинка меняется словно в калейдоскопе — в ушах раздается пронзительный звук фанфар. И вот уже летное шоу в разгаре. Снопы воздушных искр, портрет правительницы, вычерченный молниеносной четкостью и скоростью из облаков. Феерическая звезда — этот номер должен стать апофеозом всего шоу. Риппи входит в пятерку лучших летунов Вандерболтов, которые прочертят объемную пятиконечную фигуру. Лучи звезды коснутся земли и снова вознесутся вверх, чтобы исчезнуть в бескрайней небесной шири. Невероятная сложность трюка заключается в том, чтобы не сбавляя стремительной скорости пикируя с огромной высоты, почти коснуться копытами земли и с ювелирной точностью изменить траекторию полета так, чтобы снова острым клинком унестись вверх... Достаточно сказать, что репетировать начали ещё год назад, когда Риппи ещё даже не была помолвлена с Энди. Тренер бы не позволил ей участвовать, знай он про «интересное положение» одной из своих лучших спортсменок, поэтому никто в команде ни о чем не догадывается. Риппи надевает специальный корсет, скрывающий её маленькую тайну. Впрочем, она дала слово, что после этого шоу на время откажется от своих экстремальных полетов до тех самых пор пока... Прикрывший глаза Энди не сразу понимает в чем причина испуганного вздоха на трибунах... Он никогда не следит за фигурами пилотажа своей любимой — слишком волнуется... Что это? Звезда завершена, но почему-то вид у неё какой-то неправильный... не хватает половины одного из лучей... в ушах бьет чугунный колокол, всё вокруг меркнет... доносятся обрывки фраз, смысл которых отказывается принимать мечущееся сознание... Риппи уже не помочь... жеребенка-малыша уже никогда не будет... Мрак осторожно рассеивается и Селестия с удивлением ощущает незнакомую живую тяжесть двух шевелящихся свертков у себя под крыльями... Светло-кремовые стены приемных покоев роддома украшают изумрудно-зеленые завитки волшебного плюща, специально выведенного королевскими селекционерами для дезинфекции и оздоровления климата в медицинских учреждениях Эквестрии. Из холла раздаются слегка охрипшие от волнения голоса папаш, ожидающих первой встречи со своими наследниками. Малышки Ива и Энджела смешно сопят, в сладком сне прижимаясь к маме. Огромный букет мимоз, принесенный Энди, перекочевывает к одной из медсестер, а роддом сменяется уже знакомой уютной обстановкой жилища Бугсонов. Малышки забавно копошатся в своих новеньких кроватках, над ними хлопочет бабушка Некки. Селестия-Саншайн ощущает теплое дыхание мужа у своего уха и её собственный голос так убедительно произносит: «Милый, ну это же совершенно очевидно, у меня самая безопасная работа во всей Эквестрии. Ты же знаешь, что служба Селестии — это мое призвание, и без этой работы я буду чувствовать себя бесполезной и ненужной»...
Две пони очнулись одновременно. На глазах Саншайн блестели слезы от пережитых повторно воспоминаний.
— Я понимаю теперь причины, но как нам лучше с тобой поступить? — спросила принцесса. — Хотя я полностью заживила рану, тебе нужно неделю как минимум, чтобы восстановить силы.
— Лучше всего будет, если... ты... продолжишь играть мою роль, — неуверенно ответила пегасочка, а Селестия кивнула, подтверждая ее право на такое обращение.
— Как? При всем старании я не смогу освободить от дел целую неделю, — покачала головой правительница.
— Зачем всю, только вечера. Как все пони, утром будешь уходить на работу, вечером возвращаться.
Принцесса задумалась. Предложение было невероятно заманчивым — целая неделя жизнью обычной пони. Почти обычной. Возвращаться домой, наслаждаться семейным теплом и уютом... Освободить вечера было реально — часть дел вполне можно отложить, а что-то перепоручить секретарям... «Мне должно быть стыдно, — думала она. — Почему же я так радуюсь? Ну давай же, Тия, хотя бы капельку раскаяния...» Но радостное выражение не желало сходить с ее мордочки.
— Я просто счастлива принять твое предложение, Санни, — сказала, наконец, принцесса. — Подскажи мне еще одну вещь... когда я была в твоем образе, я переняла у тебя слишком много касательно... в общем, когда твой муж хотел... ты не подумай, я сдержала слово, но мне это далось нелегко. Как бы мне поделикатнее отказывать ему в дальнейшем?
— Ох... — Саншайн явно не учла такого нюанса. — Пожалуй, единственное, что я могу сделать в таком случае — освободить тебя от данного слова, — сказала она после самой долгой и мучительной паузы. На одной чаше весов оказалось спокойствие её любимого и возможность сохранить любимую работу, а на другой... Но логика и ценности кобылок порой настолько сильно отличаются от логики жеребцов, что последние отказываются верить в их существование... а напрасно.
