«Птица, — тупо подумал Альбин, — она сотворила из воды птицу».
Тем временем птица потемнела и рассыпалась. Ривен открыла глаза, и Альбин увидел в них непривычное, унылое и мрачное выражение. Она вдруг резко повернула голову в его сторону, и Альбин метнулся за скалу. Было, однако, слишком поздно, его заметили.
— Ну наконец-то, Альбин, — сухо произнесла Ривен. — Я так и знала, что тебе потребуется немало времени. Что ты там делаешь? Подглядываешь за мной?
Альбин выглянул из своего укрытия, причем его сердце поднялось куда-то к самому горлу.
— Ривен, это и в самом деле ты? — прошептал он.
— Да, это и в самом деле я.
И все же теперешняя Ривен была мало похожа на жизнерадостную и веселую девушку, которую Альбин повстречал в лесу всего лишь несколько месяцев тому назад. Темноволосая красавица, которая смотрела на него сухими и колючими, серебристыми глазами, больше не была девочкой. Перед ним была взрослая женщина. Мало того, эта женщина теперь владела такой силой, которую Альбин никогда но смог бы понять. Когда-то давно Альбин мечтал о том, чтобы обручиться с ней, но теперь одна мысль об этом вызывала в нем сильное беспокойство и смутную тревогу.
— Ты знала о том, что я приеду сюда? — спросил он.
— Конечно, знала. Я видела тебя в отражениях на воде. Я ждала тебя и, чтобы скоротать время, слегка практиковалась. Как давно ты наблюдаешь за мной?
— Я видел, как ты сделала из воды птицу. Что это было?
Ривен быстрым движением опустила за ворот рубашки то, что она держала в руке и Альбин вдруг догадался, что это могло быть. Зеленый камень из короны Броуна. Значит, она и в самом деле была доуми воды. Все это время Альбин втайне надеялся, что все слухи, взбудоражившие Плэйт, окажутся ложными, и вот теперь эта надежда рухнула у него на глазах.
— Я думаю, не будет ничего дурного, если я скажу тебе, — сказала Ривеи, делая шаг навстречу Альбину и натянуто улыбаясь. — Эта птица — Сэл, моя пиллаун. На протяжении нескольких недель я пыталась разыскать ее, но что-то — какая-то сила — мешает мне.
— Пиллаун? — Альбин заморгал.
Что же это за птица такая? Смутно-смутно ему вспомнились обрывки волшебных историй, в которых фигурировали подобные существа.
— Это моя домашняя зверушка. Я очень беспокоюсь о ней. Впрочем, ты не знал Сэл и не можешь меня понять. Иди сюда, Альбин, расскажи мне, что ты тут делаешь.
— Король послал меня.
— Броун послал тебя разыскать меня? Если это так, то я ничем не смогу тебе помочь. Тебе не удастся заставить меня вернуться в Джедестром или убедить меня расстаться с зеленым камнем. Он мой, Альбин. Он никогда не принадлежал Броуну.
Ривен подошла к Альбину совсем близко и, когда она протянула к нему руку, она отчего-то стала больше похожа на живую и ласковую Ривен, которую Альбин когда-то знал или ему казалось, что знал.
— Я встретил тебя случайно, — объяснил он. — Король Броун не посылал меня разыскивать тебя. Я должен пересечь горы и добраться до Пенито. С тех пор как ты… оставила Джедестром, у нас началась война со стьюритами, и король нуждается в совете своего наставника, Фэйрина.
Ривен слегка нахмурилась и указала Альбину на ровную площадку между двумя скалами; как раз в этом месте Альбин пытался спрятаться от нее.
— Успокойся, Альбин. Ты показался мне испуганным, когда я впервые увидела тебя, и мне это было неприятно. Ты должен знать, что я не причиню тебе вреда. Посиди со мной и расскажи обо всем, что произошло за это время.
Альбин подчинился, и на протяжении следующего часа они проговорили между собой. Он рассказал ей обо всем, что случилось с тех пор, как Ривен бежала с королевского брачного ложа, а она объяснила ему, кто она такая и зачем она появилась тогда в Джедестроме.
— Значит, ты знала, что я разыскивал человека, умеющего играть на свирели, потому что ты прочитала мои мысли, — пробормотал Альбин. Он хорошо помнил ту волшебную минуту, когда он проснулся под чарующие трели ее музыки. Неудивительно, что свирель звучала в его ушах столь сладостно. — Подумать только, я все это время считал тебя деревенской девчонкой, которая ничем от меня не отличается, а ты всегда была богиней!
— Нет, не богиней, — поправила его Ривен. — Просто сиротой, у которой отняли принадлежащий ей камень и которая надеялась исправить причиненное ей зло тем или иным способом.
— Ты, должно быть, здорово рассердилась, когда я тогда толковал о доуми. Удивительно, как ты теперь меня выносишь.
Ривен выглядела оскорбленной.
— Как ты можешь так думать? Ты был моим другом. Может быть, ты не считаешь меня своим другом теперь, но зато я по-прежнему хорошо к тебе отношусь. Кроме того… — Ривен немного помолчала, — кроме того, теперь я повидала Джедестром и все то, что Броун сумел сделать, пока носил камни, и теперь я понимаю многое из того, что ты говоришь.
— Ты хочешь сказать, что не станешь наказывать нас весенними наводнениями?
— Конечно, нет.
— И ты не собираешься объединиться с остальными доуми, чтобы помочь им снова завладеть их камнями?
— Я даже не знаю их. Правда, однажды я видела Дриону, но это было тогда, когда я была еще очень маленькой. Так что я не вхожу в союз со всеми остальными доуми. Я ничем им не обязана и никаких чувств к ним не питаю. Тебе и народу Полуострова не нужно меня бояться. На самом деле я желаю вам только добра.
Альбин мрачно смотрел на Ривен и думал о том, что вряд ли все закончится так мирно, как она надеется, во всяком случае, этого не будет до тех пор, пока на юге Полуострова полыхает война со стьюритами и пока король находится вне себя от гнева и унижения, после того как Ривен бежала из дворца. Да к тому же Ривен носит под сердцем его ребенка!
Альбин заметал легкую полноту ее талии и догадался, что это может значить.
— А король? — спросил он. — Ты ненавидишь его?
Ривен быстро отвернулась, чтобы скрыть выражение своих глаз.
— Нет, я его не ненавижу.
Альбин наклонился вперед, он хотел взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть, но в последний миг испугался даже прикоснуться к ней.
— Он любит тебя, Ривен.
— Ох, Альбин…
— Да, любит! Я видел его на следующее утро после того, как ты убежала. Он был вне себя.
— От ярости, надо полагать.
— От боли, Ривен. Ты причинила ему своим поступком сильнейшую боль.
— Да. Я обманула его точно таким же способом, каким он обманул мою мать. Я одурачила его, — Ривен коротко, невесело рассмеялась. — Я не хочу говорить с тобой о Броуне, Альбин. Когда увидишь его в следующий раз, передай ему, что я не затаила зла ни против него, ни против жителей Полуострова. Скажи ему, что, если он оставит меня в покое, все останется так, как было прежде. Никаких наводнений, никаких потопов, никаких размытых посевов и потопленных стад. Я собираюсь управлять водами Полуострова ко всеобщему благу. Так что давай не будем больше говорить о Броуне, Альбин, давай лучше поговорим о тебе. Что заставило тебя так измениться?
