Чудовище, накренившись в полете, грохнулось оземь. Несколько мгновений оно продолжало крушить все вокруг. Земля дрожала под ударами его крыльев. И только когда большая часть крови вытекла на покрытую инеем землю, оно испустило дух.
Отдышавшись, Бьярки, справившись с учащенным дыханием, пошел за Хоттом. Ему пришлось вылавливать из болота ослепшего от страха мальчишку, который то и дело всхлипывал, дрожа мелкой дрожью. Норвежец потащил его туда, где лежало поверженное чудовище, сотрясаемое последними судорогами. Указав на рану, из которой била черная струя крови, он приказал:
— Пей!
— О нет, не надо! Я прошу тебя! — запричитал Хотт.
— Пей, говорю! Разве я не рассказывал тебе, что сделал для меня мой брат Лось-Фроди? Кто бы ни было это существо, явившееся прямо из преисподней, в нем заключена великая сила.
Хотт ползал, всхлипывая. Бьярки подхватил упрямца и пообещал, что ему придется худо, если он не подчинится. Мальчишка закрыл глаза и опустил губы в струю, которую отворил Луви. Бьярки заставил его сделать два долгих глотка. Затем норвежец отрубил голову зверю и, подняв ее вверх, воскликнул:
— Отведай-ка этого мяса!
Хотт подчинился. Он уже перестал дрожать, а когда начал жевать мясо, совсем успокоился.
— Почему, — удивился он, — почему мир стал вдруг таким прекрасным?
— Теперь ты себя лучше чувствуешь, а? — спросил Бьярки, вкладывая свой меч в березовые ножны.
— Я чувствую себя, как будто только что восстал из мертвых.
Бьярки пощупал его плечи.
— Я знал, что у тебя появится сила в руках, особенно после такого прекрасного ужина, — проворчал он. — Но что тебе действительно не помешает, так это немного потренировать их.
Он развязал пояс с мечом.
— Дай-ка я преподам тебе хороший урок.
Долго они боролись, прежде чем Бьярки сумел опрокинуть Хотта на одно колено. Гораздо дольше, чем если бы на месте парня был сам Свипдаг.
Поставив противника на ноги, норвежец радостно воскликнул:
— У тебя уже появилась малая толика силы. Думаю, что тебе больше не стоит бояться дружинников конунга Хрольфа.
Хотт простер руки к небу и воскликнул со всем простодушием молодости:
— С этой ночи я никогда не буду бояться ни их, ни тебя, ни кого другого.
— Вот и хорошо, — сказал Бьярки, — мне кажется, что я сполна заплатил свой долг твоим отцу с матерью.
Норвежец был ненамного старше Хотта и был не прочь пошутить.
— Помоги мне установить эту тушу так, чтобы все подумали, что чудовище по-прежнему живо, — сказал он.
Смеясь как пьяные, они выполнили задуманное и отправились назад в город. Придя в королевские палаты, они, как ни в чем не бывало, улеглись спать.
Утром конунг спросил, есть ли какие известия о драконе, не натворил ли он чего-нибудь ночью. В ответ ему сообщили, что, похоже, домашний скот, который пасся вокруг крепости, не пострадал.
— Идите и осмотрите повнимательней округу, — приказал Хрольф.
Несколько стражников отправились выполнять его волю. Через час они возвратились и сказали, что видели чудовище неподалеку: оно скоро будет здесь.
Воины забряцали оружием. Конунг приказал им храбро сражаться и сделать все возможное, чтоб покончить с этой нежитью. Он сам встал во главе своей дружины, чтобы первым встретить чудовище.
Завидя в утреннем сумраке смутные очертания огромной коричневатой туши, подпертой двумя мощными крыльями, дружинники построились полукругом и, сомкнув щиты, двинулись на него. Вскоре конунг сказал:
— Мне кажется, что оно даже не шевельнулось. Кто решится пойти вперед, посмотреть, в чем там дело?
Бьярки воскликнул:
— Это по плечу только очень отважному воину. — И, похлопав по спине юношу, следовавшего за ним, продолжил: — Хотт, дружище! Говорят, что ты якобы слабосилен и трусоват. Ступай и убей вон того гада. Ты же видишь, что никто другой не собирается сделать это.
Откинув белокурые волосы со лба, юноша неожиданно гордо вскинул голову.
— Да, — сказал Хотт, — я убью его.
Конунг удивленно вскинул брови:
— Не знаю, где ты приобрел этакую храбрость, Хотт, но ты сильно изменился со вчерашнего дня.
— Жаль, у меня нет своего оружия.
Юноша указал на один из мечей, принадлежавших конунгу Хрольфу и прозывавшийся Голдхильт.
— Дай мне вон тот, с золотой рукоятью, и я убью чудовище или найду свою смерть в бою.
Хрольф пристально посмотрел на него перед тем, как сказать:
— Мне кажется, что этот меч достоин носить только отважный и надежный воин.
— Убедись, что я как раз из таких.
— Кто знает, может быть, ты изменился сильнее, чем мне казалось. Может быть, ты теперь совсем другой человек… Ну ладно, бери меч. Если ты сможешь совершить этот подвиг, я позволю тебе владеть им.
Никто ничего не успел сказать. Все были слишком захвачены зрелищем, разворачивающимся перед ними. Дружинники видели, как Хотт обнажил клинок и с криком бросился на чудовище. Одним ударом он поверг его наземь.
— Погляди, господин, — сказал Бьярки, — как славно он поработал.
Опешившие поначалу воины разразились радостными криками, стали размахивать оружием, бить клинками о щиты и, окружив Хотта, начали обнимать его, а потом подняли на плечи.
Хрольф стоял в стороне рядом с Бьярки. Конунг сказал тихо:
— Да, он действительно стал совсем другим. И тем не менее Хотт в одиночку не смог бы убить дракона. Может, это твоих рук дело?
Норвежец, пожав плечами, ответил:
— Может, и моих.
Хрольф кивнул:
— Я сразу понял, как только пришел сюда, что здесь не обошлось без тебя. Я по-прежнему считаю, что самое лучшее из того, что ты совершил — сделал человеком жалкого неудачника Хотта.
Дружинники подошли к ним ближе. Хрольф повысил голос:
— Назовем его в честь меча с золотой рукоятью, который он получил. Пусть этот молодой воин отныне будет именоваться Хьялти.
Хьялти означает «рукоять» — и он стал рукоятью дружины Хрольфа, так же как Бьярки был ее клинком, а Свипдаг — щитом.
6
После этого дня Бьярки и его друг стали пользоваться расположением и даже некоторым поклонением со стороны дружинников Хрольфа. Поначалу Хьялти не часто видели в королевских палатах. После того как он съездил навестить своих родителей, прихватив для них разные гостинцы, юноша постарался наверстать потерянное время, пуская пыль в глаза девушкам в округе. Бьярки по-прежнему был серьезен. Он заслужил близкую дружбу конунга, который щедро одаривал его и одноглазого Свипдага. Вместе эти трое мужей вели долгие беседы о том, как расширить и укрепить державу и что надо сделать для ее благоденствия и процветания.
