Нельга почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
— Значит…
— Это значит, что тебе пора, — ответил мужчина равнодушно, и его глаза стали пустыми, холодными. — Уходи.
Все еще сжимая в ладони серебро, девушка вышла из зала. С гордо поднятой головой и туманящимся от слез взглядом. Около одного из кипарисов она остановилась, зажмурилась, чтобы не разрыдаться, и вдруг почувствовала, как кто-то теребит ее за рукав.
— Сударыня… сударыня, не плачьте.
Нельга открыла глаза и увидела рядом румяного мальчика лет двенадцати, в нарядном костюмчике, с кудрявыми каштановыми локонами до плеч.
— Вот, возьмите, — он протянул ей холщовый мешочек, туго завязанный веревочкой. — Это травы для вашей сестры. Заварите и дайте ей выпить. Ей сразу станет лучше.
— Кто ты? — спросила девушка, не спеша взять мешочек. — Откуда?
— Меня зовут Мёдвик, — ответил мальчик. — Я живу в замке с Эмилом.
— С кем?
— С Эмилом. Я его помощник.
— Его зовут Эмил? — Нельга повернулась и снова посмотрела на замок, потом перевела взгляд на смущенно переминающегося Мёдвика. — У меня нет денег, чтобы заплатить за твои травы. Только вот…
— Не надо денег! Возьмите просто так.
Он сунул в руки Нельге мешочек и убежал.
Юный помощник колдуна оказался прав.
Несколько дней Вельяла пила настои трав, и ей стало лучше. Она как будто очнулась. Безумная ненависть исчезла из ее взгляда, сестра успокоилась и больше не вспоминала колдуна.
А еще через неделю она объявила, что выходит замуж. Нельга не успела обрадоваться, даже не успела ее поздравить. Глядя в пол, Вельяла попросила сестру не приходить на свадьбу, не разговаривать с ее женихом и вообще никогда… никогда не приходить в ее дом.
Прошло совсем короткое время, за Вельялой приехал жених, и она отбыла, забрав свою часть приданого, собранного бабушкой.
Нельга осталась одна.
…Эмилу было семнадцать лет, когда отчим впервые ударил его. Влепил пощечину в ответ на какую-то мелкую дерзость и велел убираться в свою комнату.
— И чтобы я тебя не видел, демонское отродье!
Дрожа от ярости и унижения, Эмил без стука влетел в комнату к матери и потребовал объяснений.
— Эмил, сядь, — сказала она спокойно, устав смотреть, как он мечется по комнате, исчерпав запас оскорблений в адрес отчима. — Успокойся.
— Успокоиться?! Он ударил меня! При слугах! И назвал демонским отродьем! Мама… что это значит? Что он хотел этим сказать?!
Леди Диана поднялась, взяла со стола книгу в кожаном переплете, открыла ее и передала недоумевающему Эмилу.
— Смотри. Это Вильгельм Завоеватель. Дальний предок твоего отца и… твой.
Юноша взглянул на страницу, с удивлением рассматривая портрет смуглого мужчины в алом камзоле. У него были такие же, как у Эмила, густые вьющиеся волосы и узкий разрез глаз, из-за чего они казались всегда прищуренными.
— Но, мама, здесь написано, что он был демоном?!
— Да.
— Значит, мой отец… и я тоже…
— Да, ты тоже, — баронесса снова села в кресло и склонила голову. — Ты тоже, мой мальчик.
Эмил смотрел на смуглое жестокое лицо своего предка. Ужас, отчаяние и восторг сменялись в душе. «Я не такой, как все! Значит, я не такой, как все? Я демон… почти».
— Почему ты не говорила об этом раньше?
— Ты был слишком маленький и не понимал. А теперь… Рано или поздно ты все равно бы узнал… Но, Эмил! Я прошу тебя!..
— Что?! «Быть хорошим мальчиком?» — он рассмеялся. Резко и зло. — А если я не хочу быть хорошим?! Демон не может быть добрым!
Он уронил книгу на пол и выбежал из комнаты.
В самом дальнем углу библиотеки стоял запертый шкаф. Одно время в высшем обществе была в моде черная магия, и господин Генрик не избежал этого увлечения. Но после нескольких несчастных случаев опасная мода быстро прошла, и черные книги бесцельно пылились в шкафу.
Поздно ночью, когда все в замке спали, Эмил пробрался в библиотеку. Можно было подобрать ключ к запертому шкафу, но он не стал утруждаться. Теперь ему было все равно. Просунув плоский конец стамески под язычок замка, Эмил нажал, послышался жалобный треск, и створки шкафа распахнулись. «Интересно, что теперь подумает „папочка“?! — злорадно думал взломщик, вытаскивая с полки тяжелые тома в переплетах из черной лоснящейся кожи. — Вот, кажется, то, что нужно… „Черные ритуалы“».
Бережно прижимая к груди тяжеленную книгу, Эмил бросился к себе в комнату и заперся там.
Если бы он не был так оскорблен, если бы не давняя злость на отчима, если бы не сегодняшняя обида на мать («Как она могла так долго скрывать от меня правду?!») — он бы поостерегся искать утешения в магии, в которой ничего не понимал.
Пентаграмму нужно было чертить кровью. Эмил это предусмотрел. Любимый фазан отчима (еще одна маленькая месть) обреченно забился в его руках и тут же поник, уронив изящную головку. Несколько зеленоватых перьев упало на пол. На мгновение Эмилу стало жаль красивую птицу, но он заглушил в себе неуместное чувство.
В книге было много заклинаний, однако юноше лишь единственное показалось достойным внимания — «вызов Высшего демона». Нет, он не собирался связываться со всякой мелкой нечистью, ему нужен был стопроцентный результат. Только тогда его месть можно будет считать достойной. Сдерживая нервную внутреннюю дрожь, Эмил перешагнул пентаграмму, начертанную фазаньей кровью, и произнес первую строчку заклинания…
Сначала ничего не происходило. То ли его не слышали, то ли все Высшие демоны были заняты своими делами и не спешили оставить их ради обиженного земного мальчишки, возомнившего себя адептом черной магии. Эмил топнул ногой от досады и еще раз произнес призыв, вложив в него все свое отчаяние, тоску и обиду. Он уже не надеялся, что его услышат, как вдруг комната «поплыла». Кусок пространства задрожал, словно с другой стороны его мяла и выгибала огромная сила, а потом взвился красным огнем. Эмил вскрикнул от ужаса, увидев существо, шагнувшем ему навстречу из алого пламени.
Демон был огромен. Он почти касался люстры, свисавшей с трехметрового потолка. Его тело очертаниями напоминало человеческое, но было покрыто рыжей короткой шерстью, пальцы на руках заканчивались длинными изогнутыми когтями, вместо ступней — круглые копыта. Его лицо, тоже заросшее рыжей шерстью, было искажено яростью, глаза горели.
— Кто посмел беспокоить Верховного демона?! — проревел он.
Эмил едва не упал, чувствуя, что ноги перестают держать его. Он не знал, не думал, что существо, которое вызывает, будет таким свирепым и огромным.
